Бросаю на нее беглый взгляд. Медные волосы взъерошены, а в глазах страх и загнанность. Лицо посеревшее и изможденное. Вика заламывает руки и едва стоит на ногах. Ее придерживает Вера.
— Вика, не вмешивайся, — прошу ее и обращаюсь к шефу: — Я готов выплатить неустойку. Можете забрать магию навсегда, но отстраните меня. Давайте закроем дело и забудем. Я не верю, что есть более влиятельные люди, чем вы… Неужели нельзя ничего сделать?
— А что так, Маркуша? Я лично не вижу проблемы. Сделай дело и потом просто забудь, как забыл дружбу с Яном и смерть… Ай! — взмахивает рукой Верхний, мол, неважно. — Преступим!
— Да не раскрывается она! И не раскроется! — говорю я с надрывом.
Смотрю в глаза шефа и надеюсь на то, что отступится. Одумается. Разве нет в нем хоть капли человечности?
Что они знают? Что смогли узнать? Видели ли суггестию? Если Вика жива, значит, еще нет. Но как так получилось, что Верхний со своим талантом читать мысли все еще в неведении? Или это просто уловка для меня?
Боюсь думать. Не хочу, чтобы мои мысли выдали ее. Блокируюсь, истрачивая последние капли магии на защиту. Знаю, что внестепенник при желании все равно пробьет ее, но хоть выиграю время. Гляжу исподлобья на Верхнего и лепечу:
— Я испробовал все …
— Не все, — грозно перебивает шеф.
Мотаю головой. Волосы занавешивают глаза черной пеленой. Закидываю их одним движением руки назад, и тут же улетаю от новой магической волны. Врезаюсь спиной в дерево. Хрустят кости, и в позвоночник, будто вонзается копье.
Крик девушки взрывает тишину.
Стекаю по твердому стволу, как кисель, и сваливаюсь камнем в стылую грязь.
— Я не буду Иск применять, — бормочу, превозмогая боль.
— Мне придется тебя заставить.
Вика кричит и рвется ко мне. Ее удерживает женщина. Правильно, не подпускайте. Держите крепче!
Сплевываю кровь на землю и пытаюсь встать. Шеф резво подходит и, выставив перед собой руку, незримым захватом поднимает меня над землей. С рывком припечатывает к дереву. Ребра трещат, а боль ослепляет.
— Твои условия не подходят. Мне нужна информация из головы объекта, и ты ее достанешь! А давай так: или делаешь это, или я сам убью Крылову прямо у тебя на глазах. Как тебе такие условия?
Невидимые тиски, словно раскаленный металл, сжимаются на шее и прожигают кожу. Я закатываю глаза от нехватки воздуха. Сквозь пелену вижу Вику. Она отбивается от женщины и истерически кричит. Родной голос становится сиплым и отчаянным.
— Убейте меня, но ее не трогайте, — слабо шепчу. Речь заглушается биением сердца и воем ветра над головой. От этого кажется, что я не говорю, а только шевелю губами.
— Какое самопожертвование! — взмахивает рукой Верхний. Пронзительные сталистые глаза терзают меня, заставляя жмуриться. Он не должен узнать! — Не смеши, Марк! Мне она без тебя, как шкурка от яблока, — Шеф проводит свободной рукой по своей дряблой шее. Замечаю длинный уродливый шрам, что уходит под ворот его рубашки. Другая рука мага все еще висит в воздухе. Выставив пальцы вперед, он одним движением сдавливает мое горло. Держит на волоске от смерти.
И я понимаю. Не убьет. Будет издеваться, но не убьет. И Вику не тронет, потому что слишком важен заказ. Ублюдок, который готов на все ради власти. Что ему пообещали взамен на Викину память? Сотни молодых магов? Вечную молодость, которую ищут уже десятки столетий? Что?
— Вы — продажная тварь! Почему именно я? Почему Вика? — выдавливаю голосом похожим на скрежет нержавейки. Тиски сжимаются сильней. Огонь расползается по грудной клетке.
— Такой заказ! Так что не ломайся, детка, обработай девочку. Затем сотрешь себе память и живи дальше. Ну, годика три у тебя точно будет, а там боль поутихнет. Так ведь? Не заставляй мне менять твое сознание, тогда хуже будет.
Мне кажется, что шеф темнит и что-то не договаривает.
— Она переходит! Сейчас Икс не применится, а обычным способом память не вытащить, — говорю я с надеждой, что о суггестии Верхний все-таки не знает. Откашливаюсь с хлюпающим в груди звуком.
— Применится, как миленький. Просто последствия будут… ну, мягко сказать, плачевными, — маг хихикает. Его это будто забавляет. — Даю тебе десять минут. После чего ты поймешь, что такое бояться по-настоящему. Думай, Марк!
— Я, — тяжело вздыхаю, — не стану… этого… делать!
— Это мы еще посмотрим, — бросает маг и резко отпускает руку. Я заваливаюсь в грязь. В ребра простреливает новая боль.
Верхний отходит к крыльцу.
— Можешь поговорить с ним. Вика, сделай все правильно. Не вынуждай меня применять силу. Ни к тебе, ни к нему. Вера, оставь ее.
Я скриплю зубами и закрываю глаза. Обработали девушку, подготовили к нашей встрече. Запугали. Невыносимо осознавать, что из этой ловушки нет выхода. Что не выберешь, все равно кто-то пострадает.
— Ма-арк, — шепчет рядом Вика.
Тяжело поднимаю веки. Она дрожит, кутаясь в куртку не по размеру, и плачет.
Меня перекашивает от боли. Сдерживаю крик, закусив губу. Во рту соль и металл смешиваются в гадкий соус.
Девушка склоняется надо мной и целует в висок.
— Зачем ты противишься? Бери, все что нужно. Бери, не мучай себя.
— Ты не понимаешь…
— Я знаю, как отдать. Теперь для тебя это не опасно. Вера Васильевна помогла мне разобраться. Попробуй еще раз, прошу тебя, — Вика говорит тихо и ласково.
Я недоверчиво смотрю в ее болотные глаза. Внушения нет, но и магии тоже… Это бессмысленно.
— Вика, что они наговорили тебе? — шепчу, приподнявшись. Прижимаюсь спиной к дереву. Позади прячется Аким. Но с него помощи, как со слепого дождя полива. Хоть бы смог вывести Крылову.
— Это неважно, — девушка присаживается и прижимается ко мне всем телом. Волны боли приглушают ощущения. От Вики веет свежестью и теплом. — Марк, возьми память. Это же просто. Посмотри в мои глаза и возьми ее.
— Нет, — я откашливаюсь и глотаю кровь. Губы в миг обветриваются и трескаются на морозе. — Ты можешь погибнуть. Мне ли не знать, как сгорают люди от икса.
— Я не могу смотреть, как он избивает тебя. Я… — Вика тяжело вздыхает, а затем вглядывается в глаза. — Прошу тебя, останови это.
Верхний молча наблюдает за нами издалека. Затем заходит в дом. Я понимаю, что другого шанса не будет.
— Вика, — сжимаю ее плечо и отталкиваю от себя, превозмогая боль в груди и спине. — Слушай меня.
Девушка кивает. Ее глаза наполнены влагой. Слезы льются сплошным потоком и оставляют блестящие дорожки на румяных щеках.
— Пока ты не перейдешь полностью, память твою мне не раскрыть. Это слишком опасно. Ты слышишь меня? Они заставят применить Икс. Ты можешь погибнуть, или навсегда остаться калекой.
— А эта метка… Ты говорил, что я стану магом.
— Никто не должен об этом знать, — очень тихо говорю я. Хочу обнять ее, но отталкиваю. — Никому не говори. Слышишь? Никому!
Она судорожно сглатывает и кивает несколько раз.
— Марк, а вдруг получится вытащить блок? Я же тренировалась.
— Дело не в тебе. Его кто-то другой поставил. Не ты отшвыриваешь меня, а защита. Стоит мне коснуться, и все повторится. Трое суток без сознания мне обеспечены, а за это время с тобой могут сделать, что угодно. Я не могу так рисковать. Ответь, — боль заливает сознание и я едва удерживаюсь на плаву реальности. Говорить становится все трудней. Я тяну ладонь к ее лицу и, стирая горячие слезы, шепчу: — Тебя никто не тронул?
— Все хорошо, Марк. Я два дня с Верой Васильевной занималась. Училась блок снимать, — Вика накрывает мою руку своей и прикрывает глаза. — Я так волновалась за тебя.
— Моя Медди, — ловлю себя на мысли, что этот миг для меня настоящее откровение. Мало мне своей любви. Хочется большего, но я понимаю, что Вика не успеет уже полюбить по-настоящему. И мне не жаль. Возможно, так я смогу искупить грехи. — Я должен отпустить тебя. Ты должна отпустить меня. Иначе никак.
Она мотает головой.
— Марк, я не могу.
— Можешь. Так нужно. Кому-то придется пожертвовать собой. Я не позволю им тронуть тебя и себе не позволю. Не заставляй. Хочешь, я помогу тебе забыть все это? Ты просто начнешь новую жизнь.
— Нет, не смей, — шепчет Вика и прижимается снова. — Марк, прошу.
— Я люблю тебя. Очень сильно. И готов ради тебя на все, но простить себе прошлое не могу. Не хочу, чтобы ты помнила меня таким. Будь свободной, Крылова. Расправь крылья и лети.
Девушка отстраняется и жмурится.
— Нет. У меня тоже есть принципы, Марк. Ты не посмеешь стереть себя!
— Не злись. Это твое право и твой выбор. Пусть будет так, но сейчас ты сделаешь то, что я тебя прошу.
Вика, всхлипывая, кивает. Снова прижимается. Я глажу спутанные рдяные волосы. Поднимаю ее подбородок и осторожно касаюсь желанных губ. Поцелуй соленый, и я понимаю, что последний. Неистово вбираю в себя эти ощущения, выцарапывая их в памяти, как гравюру.
— Марк, не бросай меня, прошу. Не нужно. Я знаю, что ты хочешь сделать. Чувствую.
— Я не ровня тебе. И не могу больше так жить. Отпусти меня. Раз уж только я могу достать твою память, значит, мне дозволено искупить свою вину.
— Да я не виню тебя, дурак! Не виню! — Вика легко бьет кулачком по груди, а я скручиваюсь. — О, Боже, прости-и, — она распахивает мою куртку и ахает. Футболка давно взмокла от темной крови. По спине ползут стрелы боли, и я уже знаю, что встану лишь для последнего рывка.
— Аким, — тихо зову я. — Забери ее. Вывези отсюда… Быстрее…
За спиной шелестит листва. Над головой висит серое небо налитое снегом: вот-вот разродится. Ветер гудит в проводах и путается в кронах полураздетых деревьев.
Я слежу за движениями возле дома. Шеф не видно. Он может наблюдать из окна, но я думаю, маг уверен, что нам некуда скрыться. Потому и не сторожит нас.
Крылова мотает головой, и еще пуще плачет. Горячие слезы капают вниз и обжигают мне кожу рук. Она трется и липнет, а я не могу заставить себя отпустить ее навсегда. Безысходность съедает силу воли. Хочется оттолкнуть Вику и наорать, но я не могу. Прав Верхний — я слишком прикипел к объекту.