Внутри жуткий привкус неправильности, словно все что с нами было, со мной и Марком — это чья-то игра и мы вдвоем скатываемся в пропасть, уготованную заранее. Ловушка захлопывается.
— Вика, если ты поймешь принцип, ты сможешь открывать блок. Вот, смотри, — Вера Васильевна подходит вплотную. Ее серьги мерцают на солнце и слепят глаза. Она прикладывает пальцы к моим вискам.
— Я откроюсь тебе. Попробуй нащупать мерцающую точку. Прислушайся к себе. Здесь, главное, поймать посыл.
— Но как нащупать эту точку?
— Всмотрись в свою темноту. Ты должна увидеть блик или огонек, что угодно. Просто следуй за ним.
Я напрягаюсь. Не думала, что со мной когда-то такое случится. Но кто же может знать будущее? Что говорить о тех людях, что погибли в аварии ради призрачного контейнера в моей голове?
— Вика, у тебя много мусорных мыслей.
— Вы тоже слышите их? — возмущаюсь я.
— Нет. Я по физическим признакам вижу. Руки в кулаки. Губы сжаты и ты их все время кусаешь, а глаза беспокойно что-то ищут за горизонтом. Очисти голову. Окунись в пустоту и тишину. Найди в своем сознании мертвый угол. Только так ты сможешь снять блок или понять, как прочитать другого.
— Не могу! Меня распирают вопросы. Я устала от этих бессмысленных занятий. Мне так никто и не ответил, что будет после того как я откроюсь?
— Крылова, помнишь я два дня назад говорил тебе вести себя смирно? — тяжело ступая, в оранжерею заходит Николай. — Так вот! Ты не стараешься! А если не постараешься, я убью Марка и даже глазом не моргну. Мне не нужно читать твои мысли, чтобы понять, что ты к нему испытываешь. После выполнения задания можете хоть пожениться, а сейчас сделай то, что от тебя зависит!
— Но у меня не получается! — досадно выкрикиваю я, взмахивая руками. Хочется замахнуться и разбить один из высоких глиняных горшков с фикусами.
— А еще скажу, — наступает Пестов с грозным видом. Вера Васильевна отходит в сторону. — Если ты сейчас не научишься раскрываться, ты сама прикончишь Вольного. Так что тебе решать.
— Это не честно, — бросаю я в спину уходящему следователю. Или кто он на самом деле?
— В нашем мире давно нет правды и честности, — в дверях выпаливает Пестов, полуобернувшись. — Нет прошлого и будущего. Есть настоящее, и мы с ним работаем. А кто против — просто исчезает. Трудись, Крылова, и будет тебе счастье.
— Коля, она устала. Пусть хоть немного отдохнет. Это опасно, ты же знаешь.
— Нет! — резко отвечает маг и уже из коридора добавляет: — Марк уже близко. Времени остались крупицы.
От последних слов у меня подкашиваются ноги. Я должна понять, как это работает. Должна. Я видела, как отбросило Марка моим блоком однажды. Не хочу пережить это снова. Да, он причинил мне много боли, но после всего, что между нами было я не могу стать причиной его смерти.
Сглатываю.
Приятные воспоминания о поездке я затолкала глубоко и надолго еще позавчера. Будущего нет — Марк сам говорил. О суггестии я стараюсь не думать. Кто знает, чем это чревато. Пока эти двое ни слова не обронили по этому поводу. Вот и я молчу.
Сейчас думать о Вольном тяжелей всего. Каждая минута приближает нас друг к друг и неотвратимый исход уже мерцает перед глазами прозрачным маревом.
— Давайте. Я справлюсь, — прошу Веру Васильевну продолжить. — Попробуйте прочитать меня…
Она сокрушенно качает головой, но прикладывает руки к моим вискам.
Закрываю глаза и погружаюсь в темноту. Долгое время отбиваюсь от навязчивых размышлений: о Марке, родителях, магии и многом другом. Все это незаметно захватывает меня и несет водоворотом совсем не в ту сторону. Но я отталкиваюсь и разметаю весь ворох. Но мысли выскальзывают, разворачиваются и снова впиваются в голову, как акула, что вгрызается в жертву. Кричу. Темнота сгущается. Ныряю глубже и глубже, чтобы не слышать даже отголосков. И у меня получается. Немного мутит, но я справляюсь с этим довольно просто.
В темноте приятно. Никаких мыслей, вопросов. Ни печали, ни радости, ни чувств, ни эмоций. Пустота. Бездна. Личная чернь.
Вижу белого мотылька. Осторожно иду за ним. Маленькое создание машет крыльями и манит за собой. Тянусь рукой и, прикоснувшись, чувствую пронизывающий холод. Белый перламутр остается на кончиках пальцев.
«Вика, у тебя получилось», — слышу одобряющий голос Веры Васильевны.
Я открываю глаза. Темнота рассеивается. Оранжерея плывет и качается.
Женщина подхватывает меня под руку и помогает присесть на скамейку возле стены. Шмыгая, вытираю нос и замечаю на руке кровь.
— Отдать глубинную будет сложней, но ты справишься. Я наполню тебе силой чуть позже. Первое время будет казаться, что тело потеряло вес, а стены сдавливают, но потом привыкнешь и оно отпустит. Пойдем. Вика, это нужно сделать, иначе Марк применит икс и…
— Я умру?
Вера Васильевна пожимает плечами.
— Скорее всего. Ты не маг. Для тебя икспам смертельно опасен. Марк потому и тянул с этим. Он думал, что есть шанс сделать тебя магом. Только не всем это дано. Ты — сильный телепат и знахарь. Точно еще видно. Магического дара в тебе нет. Он другой на вкус, и эффект отличается.
— Пусть лучше я умру, чем он… — почти не слушая, бормочу я.
— Глупости. Никто не должен умирать. И ты можешь защитить и Марка, и себя. Просто помоги ему обойти блок. Если ты ослабишь нагрузку, а он осторожно продавит защиту вы пойдете навстречу, и все получится. Не слушай Николая и ничего не бойся. А мысли Верхний не все может читать, а только незначительные и те, которые без защиты. Так что тайны твои в сохранности. Знаю, что ты что-то скрываешь, и что именно даже гадать не хочу. Вика, это твоя жизнь и только ты можешь решать свою судьбу. Выберетесь с Вольным и все наладится, вот увидишь.
— Я устала и запуталась. Вера Васильевна, это закончится когда-нибудь? Вы верите, что выполненный заказ спасет нас с Марком?
Женщина ведет плечом.
— Не знаю. Мне хочется тебе помочь, но у меня нет полномочий. Все что я могла, я сделала. Просто не бойся. Некоторые вещи, чтобы понять нужно испытать. Ты намного сильнее, чем тебе кажется.
Опускаю лицо в ладони и дышу неприятным металлическим запахом. Кровь не перестает бежать. Запрокидываю голову, зажимая крылья носа.
— Нужно успеть отдохнуть, детка. Вставай, — психотерапевт ведет меня в спальню. Как мама, обнимает плечи, и, укрывая одеялом, тихим голосом шепчет: «Поспи».
Глава 37. Вспомни!
Прикрываю глаза и долгое время ловлю равновесие. Комната вертится, а кровать куда-то все время уезжает. Часы на стене бьют по вискам отбойным молотом. Сон не идет. Будто я провалилась в невероятную каучуковую ловушку.
Марк появляется через два часа.
Меня мутит так сильно, что я не могу поднять головы с подушки. Кажется, стоит встать и внутренности вывернет наизнанку.
Вера Васильевна приносит кусочки каменной соли и заставляет несколько взять под язык. Это помогает. После этого женщина долго держит пальцы на моих висках и, кажется, что я горю заживо. Несколько минут дышу шумно и корчусь от боли в лобовой части головы. Резко наливаются тяжестью ноги. Тело распирает изнутри, словно кожа сейчас лопнет, а мышцы растрескаются. Сомневаюсь, что смогу сделать хоть шаг, но, придерживаясь за руку психотерапевта, встаю на пол. Иду на автомате, подгоняемая страхом за жизнь Марка. Я должна ему помочь. Должна.
Мы спускаемся в гостиную. Сквозь приоткрытую дверь в дом заползает холод. Не глядя обуваю ботинки на окаменевшие ноги. Туго затягиваю липучки на голенище, которое не чувствую. Стоит мне услышать голос Вольного издали тошнота и слабость чуть не заваливают меня навзничь. Противный комок поднимается к груди, заставляя дышать рвано и судорожно. По телу ползут, щекоча до истерики, мурашки.
Это страх не за себя, а за него. За моего палача, который так мне дорог. Пусть я не говорю этого вслух, но сердце слишком прикипело к нему. Неосознанно, необъяснимо, неправильно. Но так уж случилось. Насколько чисты его помыслы мне трудно сказать. Если судить по последним дням в поезде, то все было слишком хорошо. Но то, что сейчас Марк пришел за мной и пугает, и радует: он мог спешить на помощь, но мог и выполнять задание. Какая-то часть меня надеется, что все-таки первое.
Скручиваюсь от волнения. Безмолвно кричу и не могу сдержать слез. Ноги не сгибаются: больно тянет под коленями. Сжимаю до белых косточек руки, сдавливая локоть Веры Васильевны.
— Тише. Вика, возьми себя в руки. Марк должен видеть, что ты в порядке. Успокойся. Иначе будет только хуже, — женщина помогает мне одеться. Накидывает на плечи теплую куртку, и мы вместе выходим на крыльцо.
Далее события развиваются так быстро, что я слабо помню подробности.
Чувствую себя обманутой и сломанной. Все что Пестов обещал, стирается напрочь. Никакой пощады нет и не будет. Он просто убивает Марка, вынуждая нас обоих покориться. Вера Васильевна не вмешивается и сдерживает меня. Говорит, что иначе нельзя. Нельзя?! Да разве это люди? Разве так можно?
Кричу и умоляю не трогать Марка, срывая голос. Николай швыряет и швыряет его, не прикасаясь.
Вольный истекает кровью, но все равно летит в огонь. Не соглашается брать мою память. Я умоляю его, а он не слушает. И как ему помочь не знаю.
Дрожу всем тело. Но не чувствую северного холода, потому что сгораю вместе с Марком. Умоляю его выполнить заказ, чтобы выжить. Я вижу в его васильковых глазах решительность. Глупую и бессмысленную решительность.
Пока мы разговариваем, Пестов с Верой Васильевной скрываются в доме. Из подлеска появляется Аким, и его прикосновение оглушает меня.
Я все вспоминаю. Настолько резко, что не успеваю прийти в себя. Шок застилает глаза, взрывает сознание и превращает меня в фарфоровую куклу, у которой сломались шарниры.
Марк, любимый, родной… Мой был. Задолго до аварии. Мы жили вместе около двух лет. Планировали расписаться. Уже купили кольца и подвенечное платье. Оставалось только назначить дату свадьбы.