Недо-маг разводит руками. Теребит пальцами, рассыпая по полу черную крошку. Она бежит, шурша, по паркету, как мелкие мурашки, и устремляется на улицу.
Магия Маттеров. Вот и узелок. Мамина работа? Но что он делает среди Мнемонов? Наемный?
— Артем, что происходит? — шепчет Вика. Ее испуганный взгляд скользит по комнате. Я склоняюсь над ней, целуя в ухо.
— Прости меня.
Она кивает. Ее глаза такие яркие сейчас, что мне кажется я утопаю в их глубине, как в море. Захлебываюсь. Так хочется отпечатать ее образ, чтобы, как фреска, вечно напоминала о том, чему в моей жизни не суждено быть.
— У тебя две минуты, братец, или я твою радость пристрелю, — говорит спокойно Артем и, меняя положение ног, потряхивает дулом пистолета.
Вера Васильевна отходит к окну и шепчет приговор:
— Реньюеры. Больше полсотни. Не выстоим.
Пакт перемирия пал. В который раз. Мы посягнули на что-то слишком ценное. Неужели задание с Крыловой было камнем преткновения? Что пошло не так?
— Быстрее! — гаркает Артем и выстреливает в потолок.
Вика вскрикивает. Она глядит на своего брата и непонимающе качает головой.
— Зачем, Артем? — шепчет она, прижимаясь ко мне. — Марк, я не понимаю.
— Не беспокойся. Все хорошо, — пытаюсь успокоить ее, приглаживая волосы у виска, передавая свое тепло. Она дрожит и почти не дышит. Меня качает и уносит шоком в заторможенное состояние. Невыносимо осознавать, что трясина уже затянула тебя и сейчас поглотит целиком.
В медных прядях Вики путаются листья и мелкие веточки. Осторожно вытягиваю их. Целую ее худые руки и замечаю глубокие порезы на ладонях. Где она так поранилась?
Я смотрю в озера Викиных глаз и не могу себя заставить с ней проститься. Сделать последний шаг. Вижу, как она одними губами шепчет, что любит, но мне так больно от этих слов, что я не могу больше терпеть. Так хочется разобраться, понять, что пошло не так, но времени жестоко мало. Каждая секунда цокает оглушающе, впиваясь в сердце острым клинком.
Вхожу легко — Вика впускает сразу. Блок падает. Ее память раскрывается, как фрактальный цветок. Она трепыхается во мраке яркой золотой звездой. Нужно только подойти и взять. Я делаю рывок. Один миг и все закончится. Тянусь к светилу, что брызгает протуберанцами. Мое личное солнце. Мой рок.
Замечаю издалека крохотного мотылька. Красуясь цветными крыльями, он порхает вокруг меня и нагло садится на плечо. Я касаюсь пальцем нежного тельца. Насекомое тут же взмывает вверх и, как пуля, влетает в сияющую звезду памяти. Та отвечает снопом новых искр, отчего приходится зажмуриться.
Иду навстречу этому огню, впускаю его в себя и понимаю, что это было самой большой ошибкой в моей жизни.
Вика ослабевает в моих руках, а я падаю вместе с ней и кричу. Кричу, пока не срываю голос. Она жива, но сердце теперь бьется не для меня. Эту преграду не преодолеть. Никому такое не под силу.
Кто-то тянет за волосы, заставляя поднять голову.
— Ну, что приятно?! — вопит в лицо Артем. Мой брат, родной.
Я понял, наконец. Вспомнил. Викина память раскрыла глаза и сорвала замки.
Закрываю веки, чтобы вытянуть свою память. Забыть сейчас же все, что связывало меня с Крыловой. Все года, что был с ней. Забыть, как спрятал от матери брата, которого та хотела убить. Забыть о том, как я применил икспам и чуть не убил его, потому что не помнил. Кто стер меня тогда, я не понимаю. Как Артем выжил — тоже. Вот, кто был парнем Лизы! Вот, почему мы с Яном тогда разошлись. Я заслуживаю забвения. Вечной мерзлоты и непроглядной темноты. Я должен стать инмагом и пустым сосудом. Без прошлого и без будущего.
Все спланировано. Кто-то нарочно подстрекал брата и вел нас обоих по этому пути в никуда. Нас стерли: меня, Вику и Артема, сделав чужими людьми. Сейчас уже неважно кто. Назад пути нет. И мстить бессмысленно.
Погружаюсь в темноту. Она затягивает, словно давно ждет. Я добираюсь до самых укромных уголков своей памяти. Там есть лишь одна звезда, остальное во мраке. Подхожу ближе, протягивая руку. Я готов навсегда расстаться со своей болью. Даже если стану овощем — все равно готов. Еще чуть-чуть и точки будут поставлены.
Лучи искривляются и меняются. Появляется перламутр, затем золотистый разбавляется пурпурным и вскоре звезда окрашивается в алый. Меня отшвыривает волной тепла.
Кому я насолил? За что со мной так?
Теперь мою глубинную память только суггестор сможет извлечь. Только он очистит меня. Я — заключенный своей души.
«Я не буду влезать в дела суггестора», — голос Золотницкой набатом стучит в висках.
Не может быть. Зачем ему я? Почему метка на Вике была?
«А ты в свои глаза смотрел?» — говорит чей-то голос.
И меня, будто в водоворот, затягивает во тьму.
Глава 39. Вот такая она…
Прихожу в себя. Вики рядом уже нет. Только любимый запах чувствуется на лице, руках и одежде. Вкус ее слез обжигает губы и кажется, что я просто уснул и увидел страшный сон. Но нет же!
За окном кромешная тьма. Она изредка мерцает сполохами. Мнемонов намного меньше, и наш синдикат несомненно рухнет. Что будет дальше я слабо представляю, да и мне все равно. Сейчас хочу забыться. Если паду от руки Реньюеров, буду только рад. Остается только сделать шаг навстречу смерти. Как хорошо, что не придется биться с Зимовскими по разные стороны баррикад. Они погибли, защищая мою Вику.
Игнорируя, прохожу мимо брата. И, добравшись до бара, распахиваю небольшую дверцу. Выливаю в себя четверть бутылки коньяка, а затем ставлю ее на место. Горячий напиток обжигает гортань и согревает и без того пылающее тело. Оборачиваюсь и ненавистным взором обвожу помещение.
— И чего ты добился, Артем? Зачем это нужно было?
— Ты заплатил по счету, — брат смотрит перед собой. Разочарованный и испуганный.
Аким, криво усмехаясь, выходит в мерцающие сумерки. Веры Васильевны в комнате нет. Это, видимо, она увела Вику. Я душу в себе желание увидеть девушку, потому что в этом нет смысла. Даже если захочу — она не вспомнит меня и теперь нам не быть вместе. Тот, кто посягнул раз, не может получить шанс искупить вину. Блоки не вставляются на место. Ее память навеки в моем сердце. Так работает икс. А суггестору плевать на наши терзания. Он всегда в стороне.
— Я защищал тебя, а ты просто уничтожил все, что было мне дорого, — задерживаюсь в проеме и гляжу на брата. Ветер заползает за пазуху и холодит грудь. — Кто надоумил?
Артем, молча, опускает голову в ладони и с яростью теребит короткие волосы. Он изменился. Нет больше младшего брата похожего на юного и наивного мальчугана. Теперь передо мной сидит взрослый и осознанный мужчина. Но как же можно было так ошибиться? Как не понять, что не я враг, а тот, кто вел его все это время?
Выглядываю на улицу, где холодный ветер рассыпает снежинки и бросает в чвакающую под ногами людей грязь.
Яркие искры магических ударов взметаются к потемневшим небесам и тут же гаснут, врезаясь в невидимую преграду. Пестов и Зуев хорошо защищаются. За ними группы молодых Мнемонов: человек пятнадцать. Очень мало.
Аким стоит слева и запускает в грифельное небо черные ворохи птиц. Маттер бьется за нас? Что-то новенькое. Пернатые пронзительно кричат и стаей бросаются в толпу противника. Рассмотреть сколько магов у Реньюеров не получается: слишком много вспышек и дыма.
Хочу нырнуть в объятия огня, но Артем вдруг говорит:
— Ты выдернул меня из семьи. Несколько лет внушал, что мы с тобой — сироты. А потом решил убить меня. До сих пор не понимаю зачем? Чем я тебе насолил? — брат поднимается. Я слышу позади его шаги. — Скажи зачем? Отвечай!
— Я лишь спрятал тебя…
— Конечно! Так я и поверил! — Артем дергает меня за плечо.
Я не реагирую. Пусть стреляет. Мою боль уймет только пуля.
Так сложилось, что маги не всесильны. Энергия иссякает быстро, а у способностей есть ограничения. Потому мы всегда действуем тихо и скрыто. Наши боевые удары не сравнятся с огнестрельным оружием. Мы ломаем жизни изнутри: незаметно. И в этом наша сила. Но против пуль — ни один маг не устоит, даже с мощной защитой. Стоит пробить, и ты — маленькая букашка, которую можно придавить каблуком. Среди нас бессмертных нет. Есть быстрые, ловкие, отчаянные манипуляторы и смелые лекари. Но всемогущих нет. Даже внестепенник стареет и проживает положенный человеку срок. В чем наше преимущество? А ни в чем. Мы игрушки в руках кукловодов, только и всего.
Наконец, отвечаю брату:
— Можешь не верить, а проверить. Хотя для тебя моя память не ценность. Так ведь? Ты уничтожил меня ради призрачной мести? Задумайся, если бы я хотел убить тебя, стал бы я церемониться и прятать? — я разворачиваюсь к брату лицом и резко хватаю его за шею. Артем не успевает даже пикнуть. Пистолет оказывается в моих руках. — Стал бы я сейчас тянуть с твоей смертью, брат? — подношу дуло к его вспотевшему лбу.
Младший беспомощно вопит:
— Давай, добей! Все равно Виктория теперь навсегда тебя забыла! Скажи только, почему ты хотел моей смерти? Что я сделал не так? Чем насолил? — последние слова вылетают с горечью. В темно-карих глазах горит ненависть.
— Ты так и не понял. Лучше у мамочки нашей спроси, — отвечаю я и отпускаю Артема. Тот от неожиданности припадает на колено.
Бросаю рядом пистолет.
— И что я должен у нее спросить? — тихо проговаривает брат.
— Почему она хотела нас с тобой убить…
— Не мели ерунды, Марк! Ты не хотел, чтобы я стал магом! А затем применил свой икс, чтобы избавиться от меня. Ты просто не знал, что я уже перешел. Мне просто повезло!
Сначала я прыскаю, а потом расхожусь в рванный и раскатистый смех.
Артем округляет глаза.
— Сам подумай, уже не маленький мальчик, зачем мне это? Я не противник магии. Ты когда-нибудь слышал, чтобы я был против? Лично от меня? Поковыряйся в своей голове.
Брат застывает. Неуверенно глядит на меня и чешет подбородок.
— Но… она сказала, что ты хотел меня убить…
— Кто?