— Прости…
Улыбаюсь и киваю. Нет смысла таить злобу. Я даже на мать не злюсь теперь, хоть сейчас она и не похожа на женщину, которая качала меня на руках и пела на ночь колыбельные. Сейчас Ангелина смахивала больше на Горгону, разве что только взгляд ее превращал не в камень, а пыль. Но она невольно освобождает меня от боли и печали, дает крылья и милосердно погружает в забвение. Брата жаль, хотелось, чтобы его жизнь была лучше. Он заслуживает счастья, а я тащу его за собой. Не смог уберечь. Стратил. Ошибся. Жизнь — не компьютерная игра, в ней не пройдешь уровень заново.
Когда-то через много тысяч лет, возможно, мы встретимся с Викой, но уже не на земле. И может, наступит миг счастья и для меня. Я буду ждать.
«Вольный, что ты расслабился?» — голос Яна внезапно прерывает мысленный поток.
Я не могу открыть глаза. Брожу закоулками подсознания и уже не чувствую свое тело. Добираюсь до красной звезды и сажусь возле нее.
«Где ты?» — спрашиваю я.
Зима не отвечает. Видимо, мне почудилось.
Всего лишь иллюзия или крупица воспоминания. Верить в невозможное можно, только если ты сам уже нереален. Мысли создают вокруг меня странный узор: витиеватые, закрученные в спирали лазурные полосы кружатся и формируют пучки света. Углубляюсь в самую глубину подсознания. Звезда памяти горит и выбрасывает красные плети, похожие на протуберанцы. Одна из них огненным языком дергается вперед и впивается в плечо. Я не чувствую боли. Вторая зацепляет руки, затем еще одна мягко входит в сердце, а после — тысячи алых языков пронзают меня насквозь.
Я принимаю их с благодарностью. Оседаю на колени, чувствуя, как жизнь покидает мое тело, и вселенная раскрывает объятия. Так вот какая она — смерть?
Глава 40. Все возможно
Темнота выпускает медленно. По спине бежит холод. Он сковывает движения и бросает меня в дрожь. Тяжело приоткрываю глаза.
Чужой дом, чужие люди. Никого не знаю в лицо и не могу вспомнить. Меня обнимает черноволосый смуглый мужчина. Мы на коленях друг напротив друга. Его лицо и одежда измазаны кровью, а на щеках дорожки от слез. Он молод. Черты лица строгие, притягательные. Крупные руки придавливают мои плечи: я едва могу дышать. Густые ресницы незнакомца скрывают глаза, веки плотно закрыты, и я не могу разобрать дышит он или нет. На секунду кажется, что я его где-то видела. Странное ощущение дежавю.
Что происходит?
Светлолицая женщина возраста моей мамы кладет руку мне на плечо и зовет за собой. Замечаю в ее ушах серебристые и длинные, как змейки, сережки.
Я выбираюсь из объятий мужчины. Он плавно оседает на пол и заваливается набок. Жив или нет? Мне хочется ему помочь, но женщина настаивает, чтобы я следовала за ней. Тянет и больно сдавливает плечо.
— С ним все хорошо, — бросает она.
Одернув руку, иду за незнакомкой. Бегло осматриваю себя: вся в грязи и крови. Волосы торчат бурыми паклями и едва покрывают плечи. Удивляюсь, ведь у меня всегда были длинные космы до поясницы. На щеках влага. Слезы?
Мысли путаются, и я понимаю, что с трудом могу вспомнить лица родных. Как я здесь оказалась? Кто эти люди?
Все кажется сном. Легкая дымка вокруг, и подсветка за окном подтверждают мою догадку. Я, видимо, сплю.
Мы поднимаемся на второй этаж. Женщина, не спрашивая разрешения, молча раздевает меня и заталкивает в душ.
— Вика, быстрей. Мы должны успеть, — шепчет она и уходит. Из комнаты договаривает: — У тебя несколько минут.
Слушаю шум воды и наблюдаю за грязно-ржавыми потеками исчезающими в стоке. Это кровь мужчины, не моя. Кто этот черноволосый? Почему я была в его объятиях? И, очевидно, плакала вместе с ним. В памяти тупик, пятно, провал. Помню последние полгода, а прошлое не могу упорядочить. Детство. Школу. Университет. Работу. Кто я? Ничего не помню.
В моей памяти только танцы и… насилие. Это осознание кидает меня на стену. Влипаю плечом в мокрый пластик и едва удерживаюсь на ногах.
Что происходит?
Вода теплая. Чувствую ее прикосновение каждой клеточкой кожи. Пар поднимается из-под ног и оседает на стекле крупными каплями, которые превращаются в прозрачные кривые полоски.
Таких натуральных снов не бывает.
Щипаю себя больно за руку. Банально, но обычно помогает. В фильмах все так делают. Истерично смеюсь, когда на локте выступает красное пятно: теперь будет синяк.
Сон не рассеивается. Не уходит с резким вдохом. Не подкидывает меня в привычной теплой постели. Будто я провалилась в другую реальность или иллюзию. Может, я сижу в палате для психически больных?
Заворачиваюсь в полотенце и выхожу в комнату. Высокие окна в пол манят: подхожу ближе. За ними искрит фейерверк, но не слышен грохот. Только крик.
Толпы странных людей располагаются стенами друг против друга. Они перебрасываются горящими шарами.
Так не бывает! Что это за представление? Ковыряюсь в памяти и не могу ничего вспомнить.
Села в маршрутку и поехала на прослушивание. Мне уступили место, я приникла к окну и закрыла глаза, чтобы успокоиться и настроиться на выступление. И очнулась здесь. Точно сплю. Как тогда вернуться в реальность? Смотрю еще раз на локоть, где розовеет пятно, а затем перевожу взгляд в окно.
Иссиня-черное небо подсвечивается вспышками. Красная луна смотрит на землю и, будто заливается слезами. Может я на выезде? На костюмированном корпоративе?
— Вика, переоденься. И выпей это, — та же светлая женщина протягивает мне чашку. Я, не раздумывая, делаю глоток и давлюсь горечью.
— Что это?
— Противно, но вернет тебе силы. Выпей до дна. Только ты можешь все остановить. Но сначала нужно все вспомнить.
— Кто вы?
Женщина не отвечает. Она прижимает руку ко дну чашки и заставляет выпить остальное. После чего, горько улыбнувшись, уходит.
Откашливаюсь. Прочищаю неприятное ощущение в горле, и усмехаюсь от нелепой курьезности ситуации.
Нахожу на кровати одежду: джинсы, белье, футболку и легкий свитер. Следую совету и одеваюсь, справляясь с тошнотой и головокружением. Только сейчас замечаю, как тянет и жжется в груди, словно там разрастается вулкан из серной кислоты. Может это от напитка, что дала женщина? Нельзя было пить гадость из рук незнакомки.
Слышу стук в дверь. Очень аккуратный.
— Да?
— Готова? — навстречу выходит молодой мужчина. У него выбриты виски и высокая каштановая шевелюра на темечке. В левом ухе золотая сережка в виде крохотного колечка.
Вопросительно гляжу в карие глаза вошедшего. Он буравит на меня так, будто мы знакомы много лет.
— К чему?
Мужчина приближается. Я пячусь и упираюсь в стену между окнами.
— Некогда объяснять. Прости, Вика, сейчас будет больно, — он кладет руки на виски, а я не успеваю запротестовать. Меня пронизывает током и резко погружает в липкую темноту.
Память врывается в сознание толчками, ударами, грохотом. Она сбивает с ног, царапает лезвием и рвет на кусочки душу. Больно, слишком больно. Но больнее не физическая боль, а моральная.
Я вспоминаю все, что было «до», «после», до «до» и после «после».
Память формируется в карточный домик, последняя карта укладывается на самый верх и качается туда-сюда, словно это чаша весов. И куда склонится одна из сторон — туда и повернет мир со всеми его жителями.
Теперь я знаю, что нужно сделать и готова к этому.
Отталкиваю Яна и выбегаю из комнаты.
Он вернул не только мою память, но и поделился своей. Их с Лизой спас Михаил Авреев. Тот самый мужчина с фото — суггестор. Тот самый великий маг, который оставил жуткую метку на мне, смысл которой я не понимаю. Больше полугода назад он сел напротив и сказал, что мне предстоит пройти тяжелый путь, чтобы раскрыться. Говорил, что ему не хочется бросать меня в огонь, но он вынужден. Времени у него все меньше, а найти более сильного хранителя суггестии, чем я, он не успевает. Я не хотела быть избранной, но кто меня спрашивал?
Сейчас я помню события только до взрыва в квартире Зимовских. Что было дальше могу только догадываться.
Знаю, что Марк применил икс и понимаю, что его слезы — это доказательство того, что делал он это не по своей воле. Я должна его найти и забрать тот кусочек памяти, что остался с ним. Иначе никогда не узнаю, что произошло. Но сначала нужно остановить войну. Прежде всего. Потом буду разбираться с собой.
Слышу голос Зимовского позади, но не реагирую. Я должна успеть.
— Вика, он сдался. Марк, решил не бороться! Он думает, что не сможет тебя вернуть! — кричит громче Ян. — Я не дозвался, чтобы объяснить. Он не ответил мне! Вика, что бы не случилось ты должна убить химеру! Не оглядывайся! Просто проткни ее кинжалом в грудь. Ты меня слышишь?!
Молча, киваю.
Зима бежит следом. Я и сама знаю, что должна сделать. Мне не нужно объяснять. Михаил готовил меня к этому еще тогда. Он знал, что будет черный внестепенник и убить его сможет лишь суггестор, но сам Авреев не успел. Тело его на земле истончилось. Он мне искру передал, значит, теперь это моя задача. На мои плечи свалилась непосильная ноша. И я не знаю смогу ли понести ее.
Вылетаю на улицу. Холод врывается в легкие, ветер трет песком по щекам и дерзко болтает волосы. Красно-грязная пыль вперемешку со снегом застилает глаза. Сложно определить время суток: небо затянуто мглой, рванные проплешины сизо-бурого цвета напоминают вечерние сумерки. Видимость достаточно четкая, хотя и размытая дымкой.
— Да стой же! — голосит Зимовский. — Голыми руками собралась бить ее?!
Передо мной вырастает огромных размеров «паук». Вижу, как плывут в мою сторону странные коконы, напоминающие человеческие тела. Я изворачиваюсь от черных нитей-лап, которые намереваются пронзить меня, и бегу к центру фантома: туда, где все конечности сходятся в одной точке. Только сейчас понимаю, что мне нечем бить это Нечто. Зима прав, голыми руками ее не сразить.
Исполинская тень нависает надо мной, угрожая раздавить. Коконы качаются, словно тряпичные куклы на ниточках.