Меня подбрасывает от накатившей памяти. Она укладывается в стопочки, разрастается в стеллажи, полки, отсеки и разогревает виски. Марк что-то кричит на ухо, но я не могу разобрать. Хватаюсь за его плечо и съезжаю вниз, но крепкие руки не дают упасть.
Авреев Михаил.
Знать его имя, и помнить, как выглядит — мало, важно понимать, кто он. Я думала, что его уже нет в живых. Он говорил, что сам не сможет убить внестепенника. Обманул?
Мужчина протягивает руку и манит меня. Марк поджимает губы, Я улыбаюсь ему, говорю тихо «все хорошо», и жених нехотя отпускает.
Подхожу к Михаилу. Вода рассекает воздух и проникает под одежду, зализывает волосы и льется за шиворот. Свет вокруг незримо колышется, а когда я касаюсь руки суггестора мир, будто выдыхает и останавливается. Капли дождя замирают перед глазами.
— И что дальше? — спрашиваю.
Михаил смотрит на меня выжидающе. Я не понимаю, чего он хочет.
— Дальше будем жить и учиться, — спокойно отвечает он и всматривается в мои глаза.
— О чем вы?
— В тебе искра суггестии. Не совсем маг, но и выше всех магов.
Я смеюсь. Что за глупости?
— Ты думаешь все так просто? — мужчина прищуривается.
Поджимаю губы. Я не знаю, что думать. Просто не просто, но для меня все еще непонятно. Зачем оно мне? Да и я не люблю, когда меня обманывают, а, тем более, пользуются мной.
— Вы обманули. Вы могли сами это сделать.
— Не мог, к сожалению. Так нужно было, — Михаил ведет плечом и пристально глядит в мои глаза, не выпуская моей ладони из шершавых пальцев.
— Мне кажется, что вы заигрались, — начинаю злиться, да так, что стискиваю зубы до хруста.
Авреев сжимает руку, сдавливая сильней мои пальцы. Злость замещается спокойствием.
— Помни. У тебя нет стороны. Ты — золотая середина. Ты можешь влиять на всех магов, можешь принуждать и изменять их сознание. Но. Никогда не делай этого. Тебе придется бороться не только с внешним миром, но и с собой. Сила твоя не характерна для Мнемонов или Рэньюеров. Ты — Маттер. И многие захотят убрать тебя с дороги, думая, что во тьме есть только тьма и ни капли света.
— Я не хочу… Да и почему я? Марк сильнее и опытней. Он всех спас.
— Нет. Не он. Вольный только использовал клинок, который по сути ничего не значит, — маг улыбается. — Если бы ты не поверила в него несмотря ни на что — он бы не справился. Ты дала ему силу, а он просто воспользовался ею.
Остальные маги не двигаются: для них время остановилось. Марк глядит на нас, не моргая, и тянет руки. Капли дождя застыли бусинами на его ресницах, длинными слезами на щеках.
— А зачем стороны? Они же ведь отлично работают вместе? Зачем их разделять? — показываю на Вольного и Зимовского.
— Разделение было только на умения. Это потом возникла вражда. Ангелина позарилась на темную магию, часть Мнемонов поддержали ее. Реньюеры восстали, и тогда погибли не десятки, а сотни магов. После этого мир нарушился. Вообще это слишком сложно, чтобы объяснить на пальцах. Я как-то покажу тебе, но не сейчас. Сейчас тебе нужно время для восстановления сил.
— Темную? Такую, как моя?
— Близкую к твоей, будет точней.
— Заберите все. Я не хочу такой путь. Мне нужна семья и любовь. Больше ничего не надо, — умоляю. Смотрю в его глаза и утопаю, будто в черном небе. Его зрачки расширились и покрыли золотистую радужку.
— Искра невозвратима. Даже, если я ошибся… — он смотрит на красную луну и усмехается. — Нет. Я не ошибся. Но узнаем мы это не скоро. Вика, сейчас тебе надо просто набраться сил. Научиться управлять собой и принять такой, какая ты есть. Как он принимает, — поворачивает голову в сторону Марка.
— Но если вы могли влиять, почему не прекратили это? — возмущаюсь я и вырываю пальцы из рук мужчины.
Он качает сокрушенно головой.
— Я вмешался и наказал Ангелину. Но я не мог изменить чувства между людьми, и ты не смей этого делать. Твой дар проснется в нужный момент. И твоя задача не допустить гибели мира. Но ты не можешь избежать жертв, так или иначе.
— Как это странно звучит. Вы ходите по кругу, но ничего толком мне говорите. Я ведь не смогу пользоваться такой магией без обучения. Да и не допустить войны, позволив многим умереть — довольно неправильный подход для Мессии. Не находите? Вы-то со своей суггестией что сделали? Почему допустили эту разруху? Получается, вы сплели все события в нужном для вас направлении?
Кивает. Соглашается или нет? Меня начинает это изводить. Мое нутро бунтует против такой справедливости. Я считаю, что побежденная война — та, которую задушили в зародыше.
— Что я могу сделать для людей, если с собой не могу совладать? Я ничего не умею! Вы слишком многого хотите от меня, — заламываю руки. Пальцы остывшие и так хочется назад. К Марку в объятия. Но я должна до конца разобраться в происходящем.
— У тебя будет время для этого. И хорошие учителя, — он обводит взглядом Зимовских, Вольных. Оборачивается на Пестова и Зуева. — Они заслужили такого ученика, как ты.
— А вы?
— Может, в будущем наши пути пересекутся.
— Но только вы можете мне подсказать, как быть суггестором! Что я должна делать? Как поступать?
Смеется.
— Мне сто с хвостиком, пора уже и на покой. Вика, наберись терпения.
Не успеваю удивиться. Маг берет маленькую дождинку, висящую над его головой и переводит ее чуть левее.
— Помни, капле воды можно изменить направление, но влияние на вектор человека повлечет за собой необратимые последствия. Не изменяй настоящее, стремись не допустить необратимого будущего. Время в твоей власти, но используй его с умом. И силы не безграничны. Мы все материальны. А, значит, у нас есть свой срок.
Непроизвольно киваю. Слова Михаила звучат, как правило, которое нужно записать, поместить в рамку и повесить на стене, чтобы ненароком не забыть их и не оступиться.
— Но почему вы прятались? Зачем все это? Эти смерти? Наши с Марком мучения?
— Иначе было не раскрыть тебя и не защитить. Суггестором не так просто стать, его нелегко найти. Ты прошла долгий путь и впереди еще вдвое больше, прежде чем ты примешь себя.
— Но я не хочу такой ноши! Не хочу такой ценой! — взмахиваю в сердцах руками и цепляюсь пальцами за повисшие капли. Они холодят кожу, и обволакивают ладони тонким слоем воды, задерживаясь на коже в виде небольших пузырьков. В них отражается весь мир: я, Марк, Ян, Лиза с Артемом в обнимку, тело Ангелины, Зуев и Пестов, другие маги, которых я не знаю
— Ты хочешь, чтобы все было по-другому?
Я задумываюсь. Мысли путаются. Я не могу разобраться в своих желаниях. С одной стороны, рада, что все мои любимые живы. Родные ко мне вернутся и жизнь потечет привычным руслом. Все, кажется, будет хорошо, но… Перед глазами слайды из маршрутки, убийство двоих магов в квартире, пожар в деревне, затем взрыв у Зимовских, а сейчас десятки неповинных ни в чем магов накрытые белым покрывалом. Все они с виду молодые и неокрепшие юноши и девушки: у них еще столько времени могло быть впереди. Чем я лучше? Почему мне позволено быть счастливой, а им нет?
Наконец, отвечаю:
— Да, хочу.
— В твоих силах переиграть события. Ты можешь попробовать пройти этот путь иначе. Это твоя реальность, не моя.
— О чем вы?
— Суггетор может влиять на время и может увидеть будущее. Кто знает, ты сейчас живешь или просто проецируешь?
— То есть вы знали, что так будет… — от волнения кружится голова, хочется в объятия Марка и чтобы никогда больше не разлучаться с ним. Вдруг я его придумала? Эта мысль обдает меня жаром. Не может быть!
Михаил подходит ближе и придерживает меня за предплечье.
— Я предполагал, чем все закончится, но выбор оставался за тобой.
— Можно найти другой путь? Без жертв, без материнской ненависти? Почему она вообще хотела их убить?
— Ангелина получила предсказание. Есть у нас одна сумасшедшая, которая вечно много болтает. В пророчестве говорилось, что один из ее сыновей возродит суггестора.
— И она решила себя обезопасить и убить обоих… Но зачем? — меня затапливает эмоциями и вопросами, а маг будто нарочно тянет. Держит, крепко вцепившись в мои руки.
— Она пыталась убить не братьев, а меня. Убить до того, как я передам искру. Тогда Маттер внестепенник занял бы мое место и равновесие нарушилось бы. Думаешь, Артем просто так стал твоим братом, а Марк полюбил тебя? Первое было подстроено, а второе больше похоже на провидение. Ты веришь в судьбу, Вика?
— Ерунда какая-то. Хотите сказать, что все это ненастоящее, все кем-то подстроено? Какая судьба у тех, кто погиб? О чем вы? Я не верю в такое провидение.
Авреев выдыхает, трет бровь.
— Есть другое предсказание, что суггестор будет началом конца.
— Конца света?
Мужчина пожимает плечами и, наконец, отпускает меня. Отходит в сторону и идет сквозь дождевые капли, оставляя после себя, похожий на рукав, коридор. Вода скользит по его одежде, не увлажняя, и устилает блестящими шариками измятый газон.
Иду следом.
— А если это правда? Вдруг мой дар приведет мир к погибели? Я же не умею пользоваться силой и не знаю, что смогу делать.
— Придется это проверить. Прожить. Только так можно узнать правду.
— Ну, а предсказания? Может, стоит на них опереться?
— Да, что ты! Они не дают гарантии. Это только предположительные вероятности.
— Как сложно, — выдыхаю я. — Так это, — обвожу взглядом пространство перед домом, — реальность или вымысел?
— Будет так, как ты захочешь. Решишь, что реальность — и будете жить дальше в этих условиях: где мать хотела убить детей и погибли сотни невинных людей ради того, чтобы вы с Марком выжили. Ты выжила.
Рассматриваю мелкую россыпь капель, что висит над головой. Это так странно — быть вне времени. Сквозь стального цвета пелену вижу в небе красный шар луны. Она улыбается мне, скалится своими пятнами.
Прохожу мимо Артема с Лизой. Их объятия настоящие: верные, крепкие. Взгляды искренние. Они кажутся мне светлым лучиком во всей этой истории. Чувства к младшему Вольному, как к брату, так и остались, даже после того, как вспомнила, что он мне не родной. Лиза — смотрю на нее с восхищением, не помня меня, спешила помочь. Вот и ответ. Любовь невозможно заглушить магией. Она, как и природа, сильней.