Чуть позади стоит Марк. Я вижу его сквозь сеточку дождевых капель. Подхожу ближе. Протягиваю ладонь и касаюсь его щеки, собирая застывшие пузырьки воды. Вороньи волосы жениха примялись. Глаза распахнутые, и в них покоится настоящее глубокое небо. Мое небо. Только мое. Хочу его обнять, но решаю, что у нас еще будет время для этого. Сердце замирает от счастья и радости, что все закончилось хорошо. Хотя эти белые нити седины на его висках теперь хорошее напоминание. Мы прошли испытание, или я все это придумала?
Иду дальше.
Останавливаюсь возле Яна. Его лицо такое светлое сейчас, что я невольно улыбаюсь. Так хочется, чтобы Рэньюеры и Мнемоны не были врагами. Я ведь не смогу выбрать одну из сторон, но и пойти против Марка тоже не смогу. И с Зимовскими мне ссориться не хочется. И Лиза, и Ян мне одинаково дороги, как и Марк с Артемом. Мне вечно теперь быть посередине.
Делаю еще несколько шагов. Дождевые капли почти со звоном отскакивают от моей одежды и ссыпаются снежинками под ноги. Мне не холодно и не жарко. Спокойно. Умиротворение окутывает меня, будто теплым пледом.
Зуев, Пестов. Я все понимаю и не осуждаю их. Сильные фигуры в разыгранной партии. Но ходы делали за них. Не они решали кому пешку побить, а кому шах поставить. Кто же был у руля? Кто управлял игрой? Суггестор?
Михаил останавливается около тела Ангелины.
— Она — хорошая мать. Просто ошиблась и выбрала худший из вариантов.
— Как жаль, — шепчу. Я помню железные объятия Марка, когда она умирала. Для него это слишком тяжело. Скрываться от той, кто тебя вырастил и всему научил. Спасать брата, но в итоге угодить в ловушку, расставленную родным человеком. Получается, она заставила его стереть мне память. Не Артем, а Ангелина, но не своими руками. Мне все равно жаль, что я с ней не познакомилась. Может, смогла бы со временем ей доказать, что предсказание не всегда идет по заданному курсу. Иногда пророки ошибаются. Но верю ли я в себя? Смогу ли стать хорошим суггестором и не разрушить мир, как пророчат?
— Тьма, — вдруг говорит Михаил, и я вздрагиваю, — погубила Ангелину. Ведь стоит лишь прикоснулась к ней и назад уже пути нет. Обернуть время не сложно, главное, не попасть в петлю и не натворить еще больших бед. Один из вариантов событий может стать единственным, Вика. Ты понимаешь это?
Я гляжу в его глаза темнее ночи и, будто вижу скопление звезд. Вселенные, галактики, миры.
— Нет. С одной стороны, вы говорите, что иначе меня не раскрыть, а потом заикаетесь, что можно все переиграть. У меня в голове настоящий фарш из мыслей. Я запуталась. Вы говорите, что это возможная реальность, но тут же убеждаете, что вариантов может и не быть. Где логика? Где истина?
— Истина всегда в сердце. Ты ведь знаешь, что любишь Марка? Или тебе нужны доказательства, чтобы это чувствовать?
— Не нужны. Но если все выдумка, как понять, что мои чувства настоящие, а не придуманные или спроецированные?
Мужчина пожимает плечами. Седые волосы переливаются от бликов воды над его головой.
— Захочу начать все сначала, а там окажется еще хуже. Что тогда? А вдруг там в отправной точке не будет Марка?
— Это твой путь. Я не могу пройти по нему вместо тебя. Только ты можешь проверить, что случится. Но этот вариант ты помнить не будешь.
— А как же я сделаю выводы, если помнить не буду? — морщу лоб. Мне все это не нравится категорически. И оставить все как есть не могу и пройти по пути, который сейчас кажется темным тоннелем — тоже. Мучает еще один вопрос: — Почему я?
— Потому что у тебя есть крылья, Крылова, — смеется маг и рисует рукой полукруг, создавая вокруг нас золотую рамку. — Пора решить, Виктория. У меня не осталось времени.
— Я не могу, — озираюсь.
Вольный и остальные не ведают, что я могу отмотать время назад. Будто щелкнуть пальцем и проснуться. Как бы поступил Ян? Что выбрал бы Марк? Что произошло в поезде? Мне никогда не узнать об этом?
— Я не могу, — повторяю, как зачарованная. — Не могу решить. Я не вершитель судеб. Кто я, чтобы делать это? И мне страшно. Вдруг выбранный путь окажется еще хуже, чем этот.
— Никто не может знать будущего. Даже мы с тобой. Это лишь проекция настоящей жизни. Ты можешь остаться в ней и пойти дальше, но можешь попробовать все изменить, — спокойно отвечает Авреев. Черные зрачки перекрывают золотистую радужку и мерцают всеми цветами радуги. Он глядит на меня с отцовской гордостью. — Вика, ты сможешь объединить их. Я верю. Мне кажется, что и тебе пора в себя поверить.
Седые волосы Михаила переливаются серебром, он с умиротворенным лицом вкладывает руку в мою ладонь.
— Но можешь и все оставить, как есть. Я уйду, а вы продолжите жить.
— Подождите! — восклицаю я. — Я не могу так! Ради этого погибло столько людей! Я не согласна … Авария и все, что было после — это несправедливо. Ради чего? Ведь можно же было Ангелине объяснить, показать, что предсказания не всегда сбываются! Что ее дети тут точно не при чем. Зачем Марк и Артем прошли этот путь? Если причина во мне, то мне это и исправлять. Я хочу начать сначала. Хочу попробовать.
Михаил смеется. Звонко и искренне. Подает мне руку и тянет в золотую арку.
— Ты уверена, что авария была? Оглянись.
Эпилог
Машу рукой, чтобы остановить нужный номер маршрутки. Машина притормаживает, но водитель — усатый крупный дядька, показывает жестом «нет мест». Я гляжу вслед и раздосадовано топаю ногой. Пыль взметается и оседает на белых кроссовках.
Бегу вдоль дороги. Мимо витрин и пластиковых окон, в которых мельтешит мое отражение: медные волосы ниже лопаток. Они трепыхаются и покрывают часть спины, пряча рюкзак. В нем, уже готовые к изнуренному труду, лежат мои любимые пуанты.
В кармане звонит мобильный.
Останавливаюсь. Как раз будет время отдышаться.
Номер не определен.
31560812
— Да?!
— Вика, ты опаздываешь! — обеспокоено говорит Марк.
— Что за номер?
— Да это брата телефон. Мой разрядился. Артем пришел поддержать нас на премьере. Где ты сейчас?
— Еще пару кварталов. Маршрутка не остановилась, бегу вот, — говорю, ускоряя шаг. — Я уже близко. Ты готов?
— М… а ты хочешь посмотреть, как я переодеваюсь?
Не хватает дыхания ответить. Просто хихикаю.
Пробегаю узкий проход между домами. Странное ощущение дежавю на миг задерживает меня. Оборачиваюсь. Никого.
Солнце бродит по тропинке и его луч проскальзывает вперед, разрезая дорожку на «до и после».
Срываюсь и бегу дальше. Остается лишь шаг, и я буду на проспекте, а там до цели всего пара десятков метров.
Сегодня мы покажем мюзикл «Танец мотылька», поставленный совместными усилиями с вокалистами и актерами клуба. Марк согласился побыть моим партнером. Прибеднялся, что не умеет танцевать, но поддержки выполнял на отлично. Для моих учеников это важное событие. Да и для меня тоже. Мне не нужна мировая слава, чтобы быть счастливой. Достаточно закрытого почти камерного концерта на двести-триста зрителей.
Дорогу перегораживает темный силуэт. Замираю. Дыхание рвется…
Страх стягивает мышцы, ноги наливаются свинцом, а под колено вонзается игла.
— Ну, что так долго, Медди? Что-то с крыльями? — смеется Марк и протягивает крупную ладонь. Мне кажется, что я его вечность не видела. Бросаюсь на шею и шепчу:
— Я очень спешила к тебе. А еще до невозможности тебя люблю!
— Что на тебя нашло? Мы всего час назад расстались? Я тебя тоже люблю, ты же знаешь.
Руки смыкаются на спине любимого, а взгляд цепляется за кольцо на моем безымянном пальце. Выбитые буквы пляшут по окружности и оттеняют кожу карминовым. Моргаю. Иллюзия рассыпается.
Я знаю, что там написано.
«Вместе навсегда».
Конец