– Лейтенант, я хочу поблагодарить вас. За то, что вы поддерживали меня все это время. За ваше доверие. За все.
Д’Агоста почувствовал, что краснеет.
– Я ничего особенного не сделал.
– Нет, сделали. Правда.
Погладив его по плечу, она вышла из палаты.
Через два часа он опять поднял глаза. На этот раз в дверях стояла Лора Хейворд. Увидев д’Агосту, она быстро подошла к нему и поцеловала в щеку. Потом села рядом.
– Ты должен поесть, – сказала она. – Не сидеть же здесь вечно.
– Я не голоден.
Она наклонилась к нему:
– Винни, ты мне не нравишься. Когда Пендергаст позвонил мне и сказал, что ты в подземелье, я… – Она замолчала и взяла его за руку. – Я вдруг поняла, что просто не могу потерять тебя. Послушай, перестань во всем винить себя.
– Я слишком распсиховался. Если бы я держал себя в руках, его бы не подстрелили. В этом все дело, и ты это прекрасно знаешь.
– Ничего подобного. Кто знает, чем бы кончилось это дело, сложись все по-другому? Мы ведь охраняем порядок, а не гадаем на картах. Ты слышал, что сказал доктор? Кризис уже миновал. Пендергаст потерял много крови, но он выкарабкается.
Тело на кровати чуть шевельнулось. Парочка впилась в него взглядом. Агент Пендергаст чуть приоткрыл веки. Он был бледен как смерть, а болезненная худоба лишь усугубляла его сходство с бестелесным призраком.
Агент смотрел на них застывшим взглядом немигающих серебристо-серых глаз. На какое-то страшное мгновение д’Агосте показалось, что он умер. Но тут губы Пендергаста шевельнулись. Д’Агоста и Хейворд наклонились к нему.
– Я рад, что вы оба прекрасно выглядите, – проговорил агент.
– Вы тоже, – ответил д’Агоста, пытаясь изобразить улыбку. – Как вы себя чувствуете?
– Я много размышлял и радовался вашему участию. Что у вас с рукой, Винсент?
– Сломал локтевую кость. Ничего страшного.
Пендергаст закрыл глаза, но через мгновение открыл их вновь.
– Что там было? – спросил он.
– Где?
– В сейфе Эстебана.
– Старое завещание и свидетельство.
– Ага, – прошептал Пендергаст. – Завещание Элии Эстебана?
– Откуда вы знаете? – удивился д’Агоста.
– Я нашел могилу Элии Эстебана в подземелье Вилля. За несколько минут до этого она была вскрыта и ограблена. Видимо, ради этих самых документов. Полагаю, это свидетельство о праве собственности?
– Да. На ферму с участком земли в двадцать акров.
Агент медленно кивнул.
– Фермы, видимо, уже не существует?
– Давно. Сейчас это двадцать акров элитной недвижимости между Таймс-сквер и Мэдисон-авеню, в районе Сороковых улиц. Завещание было составлено таким образом, что Эстебан вполне мог претендовать на наследство.
– Он, конечно, не собирался завладеть землей. Используя этот документ, он мог вчинить иск, по которому получил бы несколько миллиардов компенсации. Ради этого стоит кое-кого убить, а, Винсент?
– Может, и стоит, да только не для меня.
Пендергаст высвободил из-под одеяла руки и аккуратно разгладил необычайно тонкое белье, оказавшееся здесь стараниями Проктора.
– Там, где сейчас находится Вилль, когда-то жила очень специфическая община. Рен рассказал мне, что, когда она распалась, ее основатель стал владельцем фермы в Южном Манхэттене. Этот фермер и Элия Эстебан – одно и то же лицо. После смерти он был похоронен в подземелье основанного им поселения вместе с этими пресловутыми документами – завещанием и свидетельством.
– Похоже на правду, – согласился д’Агоста. – А как Александр Эстебан пронюхал об этом?
– Когда он отошел от дел, у него объявилась страсть к изучению своего генеалогического древа. Он нанял ученого, чтобы тот покопался в его родословной. Тот и сделал это сенсационное открытие – за что поплатился жизнью. Кстати, это его тело находилось в подвале у Эстебана.
– Мы нашли его, – подала голос Хейворд.
– Труп этот весьма пригодился. Это его сбросили в реку Гарлем, после чего наш общий друг Уэйн Хеффлер вместе с так называемой сестрой опознал в нем Феринга.
– Значит, Колин Феринг был жив, когда убивал Смитбека, – заметил д’Агоста.
Пендергаст кивнул:
– Театральный грим творит чудеса. Не зря же Эстебан был режиссером.
– Мне кажется, агент Пендергаст нуждается в отдыхе, – вмешалась Хейворд.
Пендергаст слабо махнул рукой:
– Чепуха. Разговор проясняет сознание.
– И все же я пока не понимаю, – проговорил д’Агоста.
– Сейчас объясню.
Закрыв глаза, Пендергаст сложил руки на одеяле:
– Итак, Эстебан узнал о существовании документа, который мог сделать его баснословно богатым. К несчастью, он был спрятан в саркофаге, который находился в подземелье теперешнего Вилля, где жили сектанты, исповедовавшие тайную религию и весьма недружелюбно относящиеся к пришельцам. Секта эта была столь замкнутой, что ее членами могли быть не более ста сорока четырех человек. Новый сектант мог появиться только после смерти старого. Так что у Эстебана не было никаких шансов туда проникнуть. Тогда он решил воззвать к общественному мнению и заставить городские власти выселить незаконных жильцов. Для этого он и вступил в общество защиты животных и привлек на свою сторону Смитбека, который напечатал статью в «Таймс».
– Теперь понятно, – протянул д’Агоста. – Но одних жертвоприношений было недостаточно. И Эстебан подлил масла в огонь – убил Смитбека и свалил все на Вилль, разыграв этот спектакль с зомби и всякой вудуистской мишурой.
Пендергаст чуть заметно кивнул:
– Но он несколько ошибся с ритуалами вуду. К примеру, с этим крошечным гробиком в саркофаге Феринга. Поэтому мой друг Бертен и был так озадачен. К сожалению, тогда я не придал этому значения. Тем более что в Вилле практиковали не вуду, а собственный извращенный культ, сложившийся за годы вынужденной изоляции. – Агент помолчал. – Для реализации своего плана он нанял Колина Феринга и Кейтлин Кидд.
– Кидд? – удивился д’Агоста. – Эту журналистку?
– Совершенно верно. Она была частью интриги. Эстебан составил перечень необходимых качеств и стал подыскивать соответствующих людей. Вероятно, он рассуждал так. Феринг – безработный актер с сомнительной репутацией, который остро нуждается в деньгах. Живет в одном доме со Смитбеком и имеет почти такой же рост и вес. Идеальная кандидатура. Кейтлин Кидд – неразборчивая в средствах журналистка, которая отчаянно хочет продвинуться. – Пендергаст взглянул на Хейворд. – Похоже, вы ничуть не удивлены.
Она ответила не сразу:
– Я запросила подробные сведения на каждого фигуранта этого дела. Материалы на Кидд поступили только что. У нее криминальное прошлое. Она тщательно скрывала, что сидела в тюрьме за мошенничество. Афера с вымогательством денег у пожилых людей.
Д’Агоста потрясенно посмотрел на нее.
Пендергаст лишь кивнул:
– Думаю, Эстебан нашел ее в связи с судимостью. В любом случае он посулил ей немалые деньги за исполнение главной роли. Наш режиссер написал сценарий, где Феринг инсценирует собственную смерть, воспользовавшись трупом ученого. Кейтлин Кидд сыграла роль его сестры, опознавшей тело, а вечно занятый доктор Хеффлер довершил дело. Когда все поверили, что Феринг мертв, Эстебан придумал соответствующий грим – для кинорежиссера это не проблема. И Феринг сыграл себя самого, но только в виде восставшего из мертвых зомби. В этом обличье он убил Смитбека, а потом уже в его обличье напал на Нору Келли.
Д’Агоста удрученно покачал головой:
– Все ясно как день. И как это я раньше не догадался.
– Вспомните, как Феринг посмотрел в камеру, когда уходил из дома Смитбека. Он сделал все, чтобы соседи его узнали. Тогда мне это показалось странным, но сейчас ясно, зачем он так старался. План Эстебана строился именно на том, чтобы Феринга увидели и узнали. Причем это был ключевой момент.
Последовала долгая пауза. Пендергаст наконец открыл глаза:
– Потом начался второй акт эстебановской пьесы. Кейтлин Кидд явилась к убитой горем Норе и заставила ее поверить, что убийство Билла – дело рук обитателей Вилля. Это было ее первым заданием: сблизиться с Норой и незаметно убедить ту, что идея причастности Вилля к убийству родилась в ее собственной голове. На Нору оказывалось психологическое давление. Именно с этой целью Феринг преследовал ее в музее и других местах. Потом Эстебан похитил из морга тело Смитбека, чтобы создать иллюзию, что тот тоже восстал из мертвых и превратился в зомби. Но была и другая, более важная причина – сделать с его лица слепок, чтобы изготовить маску для Феринга. Я обнаружил на лице Смитбека кусочки латекса, которые остались после этой процедуры. В этой маске Феринг убил Кидд на глазах у журналистов, которые знали Смитбека в лицо.
– Но зачем было убивать Кидд? – продолжал недоумевать д’Агоста.
– Она блестяще справилась со своей ролью, и ее услуги больше не требовались. Пора было расплачиваться. Проще убить, чем платить, тем более что от сообщников принято избавляться. Ферингу стоило об этом задуматься. Помните, как Кидд назвала имя Смитбека перед смертью? Вероятно, Эстебан сказал ей, что Феринг в обличье мертвого Смитбека убьет на церемонии кого-то другого. Ее роль, вернее, последнее выступление сводилось к тому, чтобы в ужасе выкрикнуть имя Смитбека, дабы у всех присутствующих не осталось сомнения, что это именно он. Только вот получила она совсем не то, на что рассчитывала.
– А потом Эстебан заставил Феринга убить Вартека, как только тот начал катить на сектантов бочки.
Пендергаст еще раз кивнул.
– И похитил Нору, чтобы все думали, что за этим стоит Вилль.
– Совершенно верно. Необходимо было накалить обстановку. Эстебан не собирался ждать, пока закончится затяжная процедура выселения. Он знал цену времени, как и полагается опытному режиссеру. Когда он снял Нору в своем подвале, все подумали, что это подземелье Вилля. Это было началом третьего акта постановки. Дело приближалось к развязке.
– Значит, Феринга убил сам Эстебан? – подала голос Хейворд.