Белая рука извлекла из черного пиджака листок бумаги и протянула Хейворд. Прочитав его, она помрачнела.
— Это против правил… — начала было женщина-мумия, но второй листок остановил ее на полуслове. Прочитав, что там было написано, она оставила его при себе.
— Хорошо. С чего бы вы хотели начать?
Пендергаст указал на причудливо изогнутый крюк.
— Мне понадобится вот это.
Еще раз взглянув на листок, женщина согласно кивнула.
Надев лупу, Пендергаст взял крюк затянутой в перчатку рукой. Повертев странное приспособление перед глазами, он положил его на стол. Потом очень осторожно соскреб булавкой немного вещества, приставшего к металлу рядом с ручкой и положил его в пробирку. Взяв кусочек ваты, он намочил его жидкостью из пузырька, провел им по крюку и опустил в другую пробирку. Эту же процедуру спецагент проделал с несколькими ножами, раздельно обрабатывая ручки и лезвия и помещая каждый тампон в отдельную пробирку. Цвет реагента изменился только в первой пробирке.
— Весьма странно, — произнес Пендергаст, выпрямляясь.
Лабораторный комплект исчез так же быстро, как и появился, отправившись обратно в кожаный футляр, который был мгновенно сложен, закрыт на молнию и спрятан в недрах пиджака.
Похлопав себя по карману, Пендергаст сложил руки на груди. Все присутствующие вопросительно смотрели на него.
— Что такое? — невинно поинтересовался он.
— Мистер Пендергаст, если вас не затруднит, поделитесь с нами плодами своих трудов, — нарушила тишину Хейворд.
— Боюсь, что я потерпел неудачу.
— Какая жалость, — проронила Хейворд.
— Вы читали книгу канадского этноботаника Уэйда Дэвиса «Дорога тьмы. Этнобиология гаитянских зомби»?
Хейворд молча смотрела на него, скрестив на груди руки.
— Весьма интересная работа. Очень рекомендую, — продолжал Пендергаст.
— Непременно закажу ее в «Амазоне».
— Исследования Дейвиса показали, что живого человека можно зомбировать, если ввести в его организм два специфических вещества. Обычно это делается через рану. Первое, coup de poudre,[30] представляет собой тетродотоксин, тот самый яд, который имеется в японском деликатесе — рыбе фугу. Второе содержится в растении под названием дурман. Смесь этих двух веществ, введенная человеку в количестве пятидесяти процентов от смертельной дозы, держит его в полубессознательном состоянии в течение нескольких дней. Он может двигаться, но почти ничего не соображает и полностью лишен собственной воли. Короче говоря, с помощью определенных веществ можно превратить человека в настоящего зомби.
— И вы обнаружили эти самые вещества? — сухо поинтересовалась Хейворд.
— Самое удивительное, что нет. Ни здесь, ни в Вилле. Надо признаться, что я весьма озадачен и огорчен.
Она резко отвернулась.
— Принесите другие вещдоки. Мы только попусту теряем время.
— Зато я обнаружил на крюке следы человеческой крови, — добавил Пендергаст.
Наступила тишина.
Что-то промычав, д’Агоста повернулся к инспектору.
— Я хочу, чтобы с этого крюка были взяты пробы для генетической экспертизы, а результаты пробиты по всем базам. Кроме того, необходим тест на присутствие человеческих тканей. И вообще, все эти инструменты должны быть проверены на наличие крови — человеческой и любой другой. С ручек надо снять отпечатки пальцев — я должен знать, кто ими пользовался.
Он повернулся к Пендергасту.
— Вы знаете, для чего нужен этот идиотский крюк?
— Должен признаться, что нет. Месье Бертен?
Бертен выглядел очень взволнованным. Он отвел Пендергаста в сторону.
— Mon frere,[31] я больше не в силах здесь оставаться, — сказал он громким шепотом. — Я болен, на самом деле болен. Это все тот унган, Шарьер. Он наслал на нас порчу. Разве вы не чувствуете?
— Я чувствую себя прекрасно.
Бросив выразительный взгляд на д’Агосту, Хейворд покачала головой.
— Пойдем отсюда, — умолял Бертен. — Я хочу домой. Мне нужно выпить микстуры. Я знаю, у тебя есть. Только это мне поможет.
— Du calme, du calme, maître.[32] Мы скоро пойдем.
Повернувшись к остальным, Пендергаст громко произнес:
— Будьте любезны, месье, осмотрите этот крюк.
Бертен неохотно подошел к столу и, наклонившись, обнюхал крюк. С его побледневшего лица градом лил пот, а свистящее дыхание напоминало звуки волынки.
— Как странно. Ничего подобного раньше не встречал.
Последовало еще одно обнюхивание.
— А что вы скажете о гробике, который мы нашли в склепе Феринга? Он относится к той же секте?
Бертен осторожно приблизился к странной поделке. Сейчас гроб был закрыт крышкой из желтоватой бумаги, на которой тушью были нарисованы черепа и длинные кости. Она была замысловато сложена наподобие оригами и точно соответствовала размеру гроба, сделанного из папье-маше.
— А какому лоа соответствует веве на крышке? — спросил Пендергаст.
Бертен покачал головой:
— Мне это веве неизвестно. Судя по всему, оно уникально и принадлежит какой-то секте обеа. В любом случае это очень странный рисунок. Я никогда прежде таких не видел.
Бертен протянул руку и сразу же отдернул ее, когда инспекторша предостерегающе цокнула языком. Но потом все же цапнул крышку.
— Положите обратно, — немедленно скомандовала женщина.
Бертен вертел крышку в руках, внимательно рассматривая ее и бормоча себе под нос.
— Месье Бертен, — строго сказала Хейворд.
Но тот, казалось, не слышал. Он продолжал изучать бумажную конструкцию, не переставая что-то бурчать про себя. И вдруг одним движением разорвал ее пополам.
Ему на брюки посыпался какой-то сероватый порошок.
После этого события стали разворачиваться с угрожающей быстротой. Бертен с воплем отскочил от стола, уронив обрывки бумаги. Инспекторша с проклятиями бросилась их подбирать. Детина схватил Бертена за шиворот и выволок из комнаты. Пендергаст, словно жалящая змея, молниеносно опустился на колени, выхватил из кармана пробирку и стал собирать в нее просыпанный порошок. А посреди этого бедлама стояла, сложив на груди руки, Хейворд, всем своим видом как бы говоря: «Я предупреждала».
43
Проктор загнал «роллс-ройс» на пустынную стоянку за бейсбольными площадками на краю Инвудского парка и выключил фары. Когда Пендергаст с д’Агостой вышли из машины, он вынул из багажника длинный брезентовый мешок с инструментами, ящик для вещдоков и металлоискатель.
— Вы не боитесь оставлять здесь машину? — с сомнением спросил д’Агоста.
— Проктор присмотрит за ней, — заверил Пендергаст, вручая лейтенанту мешок. — Не будем терять время, Винсент.
— Само собой.
Д’Агоста перекинул мешок через плечо, и они пошли через площадки к лесу. Лейтенант посмотрел на часы — два часа ночи. Куда его несет? Он только что пообещал Хейворд, что больше не будет встревать ни в какие авантюры, и вот пожалуйста — под покровом ночи идет раскапывать тело в общественном парке, не имея на то ни ордера, ни разрешения. В голове у него звучали слова Хейворд: «Твой Пендергаст так собирает улики, что никакой суд не признает их убедительными. Видимо, не зря его преступники не доживают до суда».
— Почему мы рыщем здесь в темноте, как какие-нибудь гробокопатели? — спросил он.
— А мы и есть гробокопатели.
Еще хорошо, что Бертен остался дома. Он слинял в последнюю минуту, пожаловавшись на сердцебиение. Старичок был в полной панике из-за того, что Шарьер завладел несколькими его волосками. Но волосы д’Агосты жрецу уж точно не достались — быть лысым имеет свои преимущества. Лейтенант невесело усмехнулся. Потом вспомнил сцену, произошедшую на складе вещдоков, и помрачнел.
— Какого хрена требовал ваш дружок Бертен? Что еще за микстура?
— Это своего рода коктейль, которым он восстанавливает силы, когда слишком разволнуется.
— Коктейль?
— Что-то в этом роде. Лимонад, водка, раствор кодеина и леденцы «Веселый фермер».
— Что? Леденцы?
— Бертен предпочитает арбузные.
— Господи, только в Луизиане могли придумать такое.
— Насколько я знаю, это снадобье было изобретено в Хьюстоне.
Миновав бейсбольные площадки, они пролезли через дыру в сеточной ограде, прошли по целине и углубились в лес. Пендергаст включил навигатор. Его голубоватый экран призрачно осветил лицо агента.
— Так где находится эта могила?
— Она никак не обозначена. Но Рен подсказал, где ее искать. Поскольку садовник считался самоубийцей, хоронить в освященной земле кладбища его было нельзя. Поэтому его зарыли рядом с тем местом, где он был убит. В протоколе указано, что его могила находится рядом с Шораккопочем.
— С чем?
— Это камень, которым отмечено место, где Питер Минуит купил Манхэттен у индейцев племени манахата.
Пендергаст двинулся вперед, за ним потянулся д’Агоста. Они пробирались через чащу, спотыкаясь о торчащие из земли камни. Кто бы мог подумать, что на Манхэттене могут быть такие дебри. Земля то уходила вверх, то резко обрывалась вниз. Они перешли вброд узкий ручеек и форсировали несколько каменных гряд. Лес становился все гуще, деревья заслонили верхушками луну. Пендергаст включил фонарик. Пройдя еще с полмили по камням, они вдруг увидели большой валун в круге желтого света.
— Это Шораккопоч, — объявил Пендергаст, сверившись с навигатором.
Он осветил фонариком бронзовую пластинку, привинченную к валуну. Она гласила, что на этом месте в 1626 году Питер Минуит купил у местных индейцев остров Манхэттен, заплатив за него товарами на общую сумму 60 гульденов.
— Неплохое вложение, — заметил д’Агоста.
— Не скажите, — возразил Пендергаст. — Вложи он тогда 60 гульденов под пять процентов годовых, сейчас накопилась бы сумма, во много раз превышающая сегодняшнюю стоимость Манхэттена.
Пендергаст направил фонарик в темноту.