Звезды меркли одна за другой. Белянка все отчаянней оборонялась. Волк все злее нападал.
Слабый свет затеплился на горизонте. Хрипло пропел петух на ферме.
– Наконец-то, – прошептала белая козочка, ожидавшая света дня, чтобы умереть. Она легла на землю, белая ее шубка была вся в крови.
Волк бросился на козочку и съел ее.
До свидания, Гренгуар! Рассказанная мной история – не сказка. И совсем не я ее выдумал. Вот когда ты приедешь к нам в Прованс, то не раз услышишь от фермеров, говорящих на своем провансальском наречии, как «козлица дедко Сегена стояла до зари против вылка, а на заре вылк козлицу съел».
Ты хорошо меня понял, Гренгуар? На заре вылк козлицу съел.
Благодарность
Карине Осин в первую очередь. «Чем был бы я без тебя, лишь этим лепетом?»[88]
Шарлотте фон Эссен, взыскательной и доброжелательной – драгоценная рифма.
Филиппу Доре, всегда полному энтузиазма, всегда готовому оседлать свой велосипед, пересечь Париж, избегая шальных автобусов, и принести свою искреннюю дружбу.
Еве Бреден, которая отправляет мои книги путешествовать по миру.
Спасибо также и особенно сказочной команде представителей издательства «Латте».
Альфонсу Доде, за то, что он имел деликатность родиться в эпоху, когда писали длинные письма.
Доктору Акопу Хайтаяну, пылко влюбленному в книги, который так дружески ориентировал меня в психологии моих больных героев. Профессору Жан-Дени Рену, никогда не скупившемуся на свое драгоценное время, чтобы рассказать мне о раке. И доктору Филиппу Томазо, который наглядно доказывает каждый день, что конец жизни — это еще жизнь.
Ли Годдену и Майку Даудоллу, за то, что они открыли мне «Агриппину» Генделя в один прекрасный летний вечер в сердце славной английской глубинки, и Моргану Пиньяру, открывшему «Любовный напиток» Доницетти и «Травиату» Верди моему слуху еще до восторгов в «Опера Бастий» с Даной.
Мишелю Шириньяну, который был голосом господина Богосяна. Шноракал ем, Мишель.
Всем моим читателям, которые любовно честят меня вот уже больше года, потому что эту книгу я писал долго, всем, чьи нетерпение и верность для меня подлинный стимул.
Моим четырем детям, которые сопротивляются буре, сотрясающей их уже два года, и которые через эту историю поймут, как много во всем этом было любви.
Наконец, Дане, за то, что заставила меня открыть, понять и полюбить оперу, а потом, позже, балет, в том числе потрясающее па-де-де из «Просветленной ночи» Арнольда Шенберга в постановке Анны Терезы де Кеерсмакер, пронзительное до слез, искрящихся, восторженных, – ты мой источник радости.