— Что ты чувствуешь?
— Осмотр солдата. Я понимаю, — ответ по боевому уставу.
— Ага, — остановился я прямо перед ней. — Что будет, если я отдам приказ, идущий вразрез с кодексом Света?
Авари на мгновение потупила взгляд.
— Есть… — набиралась она сил. — Есть предписания, но…
— Они не распространяются на проклятых. — Я кивнул, обратив внимание на эпиграф Жози. Он был на месте, но украшен очередным шрамом. Это не случайное ранение, она сама или кто-то другой будто провел кинжалом по важному документу. — На фронте свои порядки, — сказал я сам себе.
— Командор?
— Нет, ничего, — хлопнул я в ладоши. — Ильзи, дорогуша!
Вновь дверь открылась.
— Господ… ой! — чуть отвернулась великанша. — Простите.
— Что бы ты ни подумала, все верно, — пошутил я. — Подготовьте место обитания бравой воительнице и найдите ей одежду попроще.
— Слушаюсь.
— Командор, мне не…
Я поднял палец, остановив солдата.
— Пока ты здесь, никакой черной брони, — покрутился мой палец. — Теперь она только на самый крайний случай.
Сколько противоречивых эмоций промелькнуло на лице у бедной женщины. Она была не обнажена, но без своих лат ощущала себя похожим образом. Проглотив горечь, молчаливо кивнула. Но все же…
— Кхм. Командор, разрешите, — покосилась она на свое оружие.
— Этого у тебя никто не отнимет, не беспокойся, — по-доброму улыбнулся я. Снова не Клинок Души, но что-то необычное. Прелестно.
Через оборот часов я лично проводил Жозефину к её покоям на третьем этаже. Торжественно показал новое место обитания. Авари, прижимая к груди закутанную алебарду, не сразу решилась переступить порог. Смотрела с опаской, оценивала, видимо, уже думала, как можно отступить в случае неожиданной атаки.
— Пока так. — играю пальцами.
Эта комната не использовалась, но роскошь и лоск все равно присутствовали.
— Давно у меня не было…
— Своей комнаты? — поправил я подушку.
— Кровати…
Ай! Прекрати, Жози, так можно получить эмоциональную травму.
— Утром я представлю тебя, — вышел я. — Приятной ночи.
— Так… точно.
Дверь закрылась. Жозефина, стоя посреди комнаты в темноте и одиночестве, не знала, что делать дальше. Все было слишком… не так. Да, она слышала много слухов о странном Доме, но зачерствевшее сердце не было готово к такому. Чуть пройдя вперед, проклятая села на пол, опершись спиной о кровать.
— Брат, — прислушивалась она к неразборчивому гулу костяной алебарды, — я не справлюсь.
И закрыла глаза.
Глава 4Дочки матери
Идя по коридору, я размышлял, с чего стоит начать… Приятное покалывание, новая радость. Жозефина и Пеле. Самая старшая и самая младшая. Как много новых возможностей, много перспектив по укреплению Дома Тени! Фундамент заложен, стены выстроены, внешние контакты налажены. Теперь надо укреплять наше маленькое воинство. У меня всего месяц, чтобы Жози сама захотела остаться, стала моей подопечной.
«Вы используете слово „подопечные“…»
Остановился я, вспомнив слова Второго. И с чего бы вдруг? Но странная мысль не успела разрастись, как в тишине спящего поместья я услышал шорох одной из широких занавесок. Кто-то маленький скрывался в тенях. Ребенок прятался, желая остаться инкогнито, но вот белые носочки предательски торчали из-под портьеры.
— И почему юная мисс не спит в столь поздний час? — скрестив руки, остановился я напротив.
— Тут никого нет, — донесся до меня голосок.
— Ага, — улыбнулся я. — Тогда кто со мной говорит? — принял правила забавы.
— Мистер Пикл… — показались ручки, державшие плюшевого медведя. Мистер? Тогда почему у игрушки два завязанных бантика на голове?..
— Так вроде тут никого нет, — выгнул я бровь.
— М-м-м, — услышал, как надуваются щечки.
— Ладно-ладно. — Продолжаем. — И почему, мистер Пикл, вы прячетесь?
— Мне стало интересно, — начала имитировать Пеле более грубый голос. — Я хотел посмотреть на леди со шрамами.
— Вот как, — кивнул я. — Почему она так заинтересовала тебя?
Девочка покачала плюшевой лапкой.
— Леди очень похожа… — Актерская игра дала осечку. Пеле так увлеклась, что почти разболтала сокровенное.
— Похожа… — отдернул я занавеску. Предо мной предстала кроха: бежевая пижама, медведь, прижатый к груди. Тускло пепельные волосы, и ярко огненные глаза. Щеки на обиженном лице уже алели. — На кого?
— На… — мялась на месте проклятая. — На мою маму…
— Но это не она, Пеле, — упал локон волос мне на лоб.
— Я не глупая! — отвернулась девочка. — И-и-и вообще, это мистер Пикл хотел посмотреть, да. — Сумбурное ребячество. Мне сразу вспомнились дети Черной Земли. Небо и земля, чтобы вы понимали.
В её возрасте обремененные магией ведьмочки уже убивали взрослых мужчин, сражались, были воинами. Пока кровь не запачкала эту душу… Ну, это Пеле так думает. Мне не по нраву, что Блестящие скрыли от ребенка жуткую правду, но я обещал Фионе, что не расскажу. Не расскажу, как огонь в одну из ночей унес четверку слуг Блестящих. Их обгорелые тела списали на несчастный случай… еще одна ступенька к особо дружеским отношениям между нашими Домами.
Но рано или поздно… Рано или поздно Пеле возненавидит меня. Так же, как ненавидят все мои предыдущие… подопечные. Когда я найду способ обуздать огненное проклятие, каким бы жестоким оно ни было. Нужно сделать то, что должно, ведь тебе жить в этом мире, маленькая Пеле. Но что-то меня понесло.
— Ладненько, — протянул я руку. — Тебе нужно поспать. Обещаю, завтра вы познакомитесь поближе.
— П-правда? — все еще не доверяла она мне.
— Разве я когда-нибудь лгал?
Пеле секунду смотрела в мои глаза.
— Очень часто. — У этого дитя особая проницательность. Несколько месяцев она изо всех сил избегала общения со мной. Как же это звучало? Ах, да. «Хитрая змея», «Ты злодей». Вряд ли её мнение поменялось.
Зато теперь хотя бы не боится подать руку.
Я повел Пеле к её комнате, маленькая ручка искренне сжимала мою ладонь. Все же темнота пугала малышку. А она, в свою очередь, очень пугала горничных, ведь они соблюдали главное правило безопасности: «Без разрешения не входить, не контактировать, не трогать».
— Не стоит бояться темноты, Пеле, — улыбнулся я.
— Я… Я и не боюсь! — храбрилась девочка. — Пока со мной мистер Пикл, мне не страшны никакие чудовища. — А вот это чистая правда, хотя девочка не совсем то имела в виду.
Понимаю. Будь тут зрители, им бы очень хотелось понять, чем конкретно владеет юное дитя Бездны. И нет, медведь в её руках самый обычный. Не будьте садистами! Вызывать приступ у ребенка забавы ради сейчас нет никакой нужды. А я, похоже, псих, раз переубеждаю свои же мысли… Хе-хе.
Самая отдаленная дверь второго этажа. В прошлом — комната для гостей, сейчас — детская. Металлическая преграда беззвучно открылась, и вот она, спальня. Помещение было усеяно всевозможными игрушками: куклы, животные, деревянная лошадка. Стены — расписаны дивными цветочными узорами, во всем преобладали пастельные цвета. Мастера как могли скрыли то, что, по сути, это — металлическая коробка, встроенная в наше поместье. Пол, потолок, те же стены — все сделано из магического металла, что сдержит ораву огненных демонов и чудовищ.
— По-моему, игрушек у тебя прибавилось, — невзначай обронил я. Фини явно баловала юную мисс.
— Это подарки! — улыбнулась девочка. — Спасибо Рикти. — Рикти — хе-хе! — истинное имя рыжей арбалетчицы. И только Пеле позволено её так называть. Ну, может быть, в особо бурные ночи Соль тоже имеет такую возможность.
— Давай, — кивнул я на постель.
Девочка, отпустив мою руку, аккуратно заползла на широкую перину, так же аккуратно усадила медведя на свободную подушку. И накрыла себя одеялом. Слишком юна, все же цирфа возраста, это просто цифра.
— Сладких…
— А ты… — Ого, мы стали так близки? Я удивлен. — Не почитаешь мне?
— Почему нет? — расстегнул я пуговицы воротника. Сел на стул рядом. — Так… — Тоненькие книжки на прикроватном столике перебирались одна за другой. — Что мы тут имеем?
«Свет», «Рыцарь и Свет», «Светлая лошадка»… Какой кошмар… Все истории только об одном. Беззубая литература.
— Тебе и вправду это нравится? — выгибая бровь, отложил я это творчество. Пеле пожала плечами. Хм. — Давай я расскажу тебе другую сказку.
— Она страшная? — натянула девочка одеяло чуть выше.
— Трудности закаляют, — подмигнул я. — Ну-у-у, если ты еще очень маленькая…
— Я не маленькая! — Уверенное заявление, идущее в разрез с желанием послушать сказку.
— Хе-хе. Тогда слушай. — Движение руки. Как и остальные, я не стоял на месте. Развивал силу иллюзий, и наконец-то мне удается высвобождать её без обнажения рапиры. Пока — сущая мелочь, размытые образы без проникновения в сознание, лучше и не скажешь. Детская забава.
Под звук моего голоса комната утонула в слабом сиянии, подобном зимним переливам на ночном небе. Звездочки загорались одна за другой, и маленькие светила складывались в силуэты.
— В маленьком краю жили пять девочек, — проявлялись образы прошлого. — Они жили уединенно, боясь покинуть свой домик. — Пеле заворожило, глазки следили за мягким светом. — Но однажды к ним на порог пришел большой и страшный волк.
— М! — одеяло натянулось до лица.
— Он действительно пугал, был злым, обозленным на весь мир. — Фигура оборотня начала уменьшаться. — Но на самом деле он был одинок, ему было очень грустно, он искал смысл. — Новое движение пальцев, новые картины. — Сначала девочки боялись, считали его чужаком, — приблизил я карикатуры друг к другу. — Но потом, со временем, они разглядели в нем то, что волк так сильно отрицал, и нашли в этом чудовище то, что искали сами. — Слабая улыбка. — Друга, защитника, отца.
Мой голос звучал, как колыбельная, мягко, плавно. С каждым словом я нес эту историю все дальше. Рассказывал о приключениях этой странной семьи. О потерях, о моментах тишины, триумфах и падениях. Помимо историй о златовласом мальчике этот рассказ также отдается в моей душе. Заставляет вспоминать, что, как ни крути, она все еще есть у меня. Глупая сентиментальность… И такая прекрасная одновременно.