— Я-то… да… слушаю… Что ты сказал?
— Я приглашаю тебя сегодня со мной в клуб!
— Зачем? — удивилась Лора. — Ты никогда меня раньше не приглашал…
— Так я ж про это и толкую, а у тебя на лице совершенно отсутствующее выражение!
— Извини, Макс… — Лора перевела дух. — Повтори, пожалуйста, еще раз.
— Пожалуйста! Я поссорился с одной… в общем… с девушкой… Она мной пренебрегла… А сегодня тусовка в клубе «Квадрат». Ирма обязательно там будет. Она думает, что я без нее стану рвать на себе волосы… а я приду с тобой… Ты у нас девушка эффектная…
— Я, конечно, эффектная, но мне же нет восемнадцати… — напомнила Лора. — Не пустят!
— Брось! Они ж там паспорта не проверяют. А ты… такая высокая, крупная… Тебе запросто можно дать и все двадцать… Пойдем, Лорка, моя судьба решается! Я тебе потом тоже как-нибудь пригожусь!
— То есть ты тоже считаешь, что я… крупная? — не без труда выговорила Лора.
— А ты что, себя за лилипутку держала? — Макс расхохотался. — Ты ж меня всего на полголовы ниже!
Лора смотрела на его смеющееся лицо и понимала, что сейчас в ответ на свой следующий вопрос она узнает еще что-то весьма для себя неприятное, но не задать его уже не могла.
— Макс, — несмотря на его смешливость, очень серьезно начала она. Ей хотелось спросить, собирается ли он на ней жениться, но, чтобы не получилось слишком в лоб, спросила другое: — Почему ты называешь меня… невестушкой?
— Вот так вопрос?! — Он продолжал улыбаться. — Тебя все в нашей семье так называют! Ты ж мне как сестра!
— Разве на сестрах женятся?
Максим убрал с лица улыбку и уже озабоченно спросил:
— А ты что, воспринимала это всерьез?
— Представь себе! — с вызовом ответила Лора. — Я вообще верю людям! Наверно, зря!
— Лорка, перестань… мы сто лет друг друга знаем… Ну какая женитьба… У нас такая разница в возрасте…
— Не такая уж большая. Неполных пять лет. Самая нормальная разница в возрасте для супружества!
— Нет… ты что… в самом деле хочешь за меня… замуж? — Макс совершенно оторопел.
— Я была уверена в том, что мы поженимся, когда мне исполнится восемнадцать! — выкрикнула ему в лицо Лора. — Мне внушали это с детства! И ты об этом прекрасно знаешь!
— Ну так… все ж шутили… Не хочешь же ты сказать, что… влюблена в меня?
— Не хочу!
— Так что же тебе надо… — Тахтаев был уже не способен даже на вопросительную интонацию.
Лора посмотрела на свои кулаки, которые совершенно непроизвольно сжались. Она заставила себя распрямить пальцы, опять смело взглянула ему в лицо и сказала:
— Понимаешь, Макс, похоже, начал рушиться окружающий меня мир, который казался незыблемым…
— И что? — нервно отозвался он. — Я не виноват, что наши мамашки тебе голову задурили!
— Да, не виноват… наверно… — согласилась Лора, а потом перешла на деловой той: — Значит, так, Макс! Я пойду с тобой в «Квадрат», если ты мне сейчас честно скажешь, как я танцую?
— Танцуешь? А почем я знаю? Мы с тобой в клубе ни разу не были…
— Клубы тут ни при чем. Ты сто раз бывал на моих выступлениях. Тебе нравится, как я танцую?! Отвечай!
— Ну… видишь ли… ты все делаешь правильно… Тебя многому научили…
Лора схватилась за куртку Тахтаева и тряхнула его так, что тот как-то дико мотнул головой.
— Я тебя не спрашиваю, чему меня научили! — прошипела она. — Я это и так прекрасно знаю… Ты ответь, как я танцую! Тяжело, да? Тебе, случаем, не казалось, что подо мной может проломиться пол?
Макс отцепил от своей куртки ее руки и сказал:
— Ну, если ты сама все понимаешь, зачем мне это повторять тебе?
— То есть мне надо сесть на диету?
— Ну… если ты не собираешься посвятить свою жизнь танцам, то… пожалуй… и не надо. Ты просто… такая крупная девушка… В этом, между прочим, фишка твоей внешности. Совсем не обязательно всем быть худышками.
— Макс! А пою я как?! Тоже отвратительно?!
Тахтаев еще более нервно повел головой и умоляюще спросил:
— Лора, ну в чем дело? Можешь объяснить? Почему тебя еще вчера эти вопросы не интересовали, а сегодня ты пристала с ними именно ко мне?
— Да потому, что ты именно со мной собрался идти в «Квадрат»! — рявкнула она.
— Значит, правды захотелось?
— Да, захотелось. Не увиливай, Максим.
— Хорошо. Правда так правда. Получите — распишитесь… В общем, я на твоем месте петь бы перестал в самом скором времени.
— Но почему, Макс? У меня ведь такой большой диапазон… Я не сама это придумала… Это говорит учительница по вокалу… Ведь, чтобы спеть верхние ноты «Соловья», надо… — Лора не стала продолжать, потому что увидела, что Тахтаев скривился, будто от зубной боли.
— Понимаешь, невесту… — Максим прервался, виновато посмотрел на нее, тяжело вздохнул и продолжил: — В общем, наверно, голос любого человека можно развить вообще на все октавы сразу, если заниматься с ним, как с тобой, с детства, но петь надо… душой, Лорка. Можно ведь и голоса вообще не иметь, а зал будет слушать и… рыдать…
— То есть я пою не душой?
— Не-а…
— А чем?
— Откуда я знаю! Может, этим… диапазоном своим… Я не спец.
— В общем, тебе не нравится?
— Я бы сказал по-другому…
— Как?
— Когда ты поешь, мне очень жаль тебя, Лора… ты уж прости…
— Хорошо, прощаю, — все так же сквозь зубы процедила она. — Я сама просила все мне сказать. Ну а теперь последний вопрос: почему ты никогда мне об этом не говорил?
— Зачем же я буду вам это говорить, если вы с Антониной Борисовной только этим и живете?
— То есть вы… все… близкие люди… предпочли, чтобы я узнала об этом от других?!
— А ты от кого узнала?
— Неважно, — отмахнулась Лора. — Когда в «Квадрат»? Я же обещала…
— Ну… я вообще-то не настаиваю… Думаю, ты сейчас не в лучшем настроении, а потому…
— Не твое дело, в каком я настроении, — прервала его Лора. — Сейчас уже седьмой час. Когда надо быль готовой?
— Там в восемь начало.
— Я буду ждать тебя. Заезжай. — И, отвернувшись от него, она зашагала к дому.
— Так я… собственно… уже заехал. Вон моя «Мазда» стоит… Может, пока ты собираешься, я чайку попью?
Лора оглядела Максима внимательно, будто видела впервые. Конечно, он хорош собой. Этого у него не отнимешь… Но почему она вдруг решила, что непременно свяжет с ним свою жизнь? Почему так слепо верила матери? И ведь во всем… Может быть, потому, что та восхищалась ею с самого детства? Для Антонины Борисовны никого не было на свете красивее и талантливей дочери…
— Э-э… Ло-ор! — позвал ее Макс. — Я гляжу, ты в полном ступоре. Может, ну его… «Квадрат», а?
— Нет! Мы обязательно пойдем! — жестко сказала Лора. — Только уж будь любезен, сооруди себе чай как-нибудь сам. Мамы еще нет дома, отца, думаю, тоже… А я буду собираться…
— Годится…
— Сколько у меня времени?
— Полно. Почти час. Надеюсь, хватит?
— Естественно!
Выставив перед Максом несколько пачек с разнообразными чайными пакетиками, Лора ушла к себе в комнату и даже закрылась на ключ. Тахтаев согласился пить чай в одиночестве, вот пусть и пьет… А она побудет одна. Ей необходимо обдумать все то, что она сегодня услышала.
Лора подошла к зеркалу, которое занимало почти целую стену. Это мама придумала, чтобы «дочурочка» могла отрабатывать перед ним сценические движения. При этой мысли что-то будто кольнуло в ее груди. Лора сморщилась, стянула джинсы с джемпером и, продолжая кривить губы, уставилась на свое отражение. Неужели она производит впечатление тяжеловесной? Конечно, она высока для своего возраста — метр семьдесят восемь. Не худышка, но очень пропорционально сложена. Или… не пропорционально?
Лора отставила в сторону ногу, осмотрела ее в зеркало и покрылась испариной. Это ж не нога… не нога танцовщицы… Это ж настоящая слоновья, нога! А ступня-то, ступня прямо лыжа! Нет, она, Лора, конечно, всегда знала, что у нее большой размер обуви, но это казалось ей нормальным… при ее росте… Хорошо, что она еще никогда не танцевала в балетной пачке, только собиралась репетировать «Умирающего лебедя». Хорош был бы лебедь! Просто… индюк… откормленная индюшка…
Лора вытянула в сторону руку, которой она собиралась изображать трепетное лебединое крыло. Да-а-а-а… Такой рукой хорошо рубить дрова… дробить уголь… забивать сваи… Еще, наверно, можно мешать борщ в большом столовском котле или метать молот.
Чтобы не заплакать, Лора задышала глубоко и ровно, как на приеме у участкового терапевта. Слезы свернулись и спрятались за серо-стальной радужкой глаз. Ну уж глаза то у нее точно красивые! Удлиненные к вискам, опушенные, как шелковой бахромой, длинными густыми ресницами. Сейчас она их накрасит так, что Максова Ирма выпадет в полный осадок. Она вообще всем им, «квадратным» тусовщикам, покажет!
Как всегда, когда была увлечена каким-то важным делом, она тут же забыла о неприятном. Сразить друзей и подруг Тахтаева — это ли не важное дело! И Лора отдалась ему со всей страстью своей неуемной натуры.
Первым делом она взяла черный карандаш и подвела глаза так, как делала это для испанского фламенко. Потом накрасила ресницы. Удлиненные тушью, они достали почти до бровей. Алую помаду она, конечно, не будет использовать. Она для сценического имиджа… Сценического… А будет ли у нее теперь сцена? Стоп! Стоп! Стоп! Сейчас не время об этом думать! Сейчас надо выбрать помаду нужного тона… Вот этот, бежевый оттенок с чуть лиловым отливом, — самое то!
Тахтаев, который, видимо, напился чаю и дико скучал, начал стучаться в дверь Лориной комнаты, но она даже ухом не повела. Договоренность — есть договоренность. Отпущенный ей час еще не истек.
Та-а-ак… Теперь одежда… Брюки из тонкой кожи в облипку, которые она так любила, что-то не хочется надевать… Наверно, ноги в них выглядят, как две… водонапорные башни… Ну и ладно! Есть же шелковые черные брюки, клешенные от бедра! Широкие брючины спускаются вниз очень красивыми фалдами… А к брюкам… к брюкам… Вот этот серебристый пиджачок… Точно! Абсолютно законченный образ! Нет, еще надо серьги! Вот эти диски, серебряные с чернением! А волосы пусть так и останутся распущенными. Она их только как следует расчешет в клубе…