– Ха! – фыркнула Куин, – ну и слабак. Что за чертов анти-Майлз! Сумел вырвать поражение из пасти победы.
– Куин, – негромко сказала Элен. В этом одном слове была глубокая укоризна, которую Куин услышала и признала, пожав плечами. – Думаю, мы обе не слишком понимаем, что нам тут досталось, – добавила она. – Я знаю, когда дело мне не по силам. Но знаю я и кого-то, кому оно будет по силам.
– Кому?
– Графине Форкосиган.
– Хм-м, – вздохнула Куин. – Вот и еще одно. Кто расскажет ей о… – Она ткнула в них пальцем, обозначая Архипелаг Джексона и роковые события, которые там произошли. – И да помогут мне боги: если я действительно теперь командую всей этой конторой, то мне предстоит доложить обо всем этом Саймону Иллиану. – Она помолчала. – Хочешь взять командование на себя, Элен? Как старший из присутствующих здесь капитанов кораблей – после ареста Бела – и все такое прочее… Я просто взяла командование на себя, потому что так надо было – в бою.
– У тебя прекрасно получается, – отозвалась Элен, чуть улыбаясь. – Я буду тебя поддерживать. Ты все время была больше связана с разведкой, так что выбор логически падает на тебя.
– Да, знаю. – Куин поморщилась. – Если до этого дойдет, ты скажешь семье?
– Тут, – вздохнула Ботари-Джезек, – выбор логически падает на меня. Да, я скажу графине.
– Заметано.
Но у обеих был такой вид, словно обе не уверены, кому досталось дело похуже.
– А что до клонов… – Ботари-Джезек снова всмотрелась в Марка, – хочешь заработать их свободу?
– Элен, – предупреждающе проговорила Куин, – не надо давать обещаний. Мы еще не знаем, что нам придется предложить за то, чтобы отсюда вырваться. Чтобы получить… – она снова указала вниз, – …его обратно.
– Нет, – прошептал Марк. – Вы не можете. Не можете… отправить их снова туда – после всего.
– Я отдала Филиппи, – сурово сказала Куин. – И тебя бы отдала не колеблясь, если не считать того, что он… Ты знаешь, почему мы вообще оказались на планете и начали эту чертову операцию?
Он безмолвно покачал головой.
– Из-за тебя, дерьмо. Адмирал почти обо всем договорился с бароном Бхарапутра. Мы могли выкупить Зеленый отряд за четверть миллиона бетанских долларов. Это было бы не дороже операции, если посчитать, сколько оборудования мы потеряли вместе с катером Торна. И сколько жизней. Но барон отказался включить тебя в сделку. Не знаю, почему он отказался тебя продавать. Больше никому ты не нужен. Но Майлз не мог тебя оставить!
Марк уставился на свои пальцы, которые беспокойно дергались. Подняв глаза, он увидел, что Ботари-Джезек снова разглядывает его так, словно он какая-то ключевая криптограмма.
– Как адмирал не мог оставить своего брата, – медленно проговорила Ботари-Джезек, – так Марк не может оставить клонов. Так ведь? А?
Он судорожно сглотнул.
– Ты сделаешь все, чтобы их спасти, а? Все, о чем мы просим?
Его рот открылся и закрылся снова. Это могло быть глухим, беззвучным «да».
– Ты сыграешь для нас роль адмирала? Мы, конечно, тебя подготовим.
Он полукивнул, но сумел выдавить:
– Какое обещание?
– Когда мы улетим, мы заберем всех клонов. Мы высадим их где-нибудь, куда дом Бхарапутра не достанет.
– Элен! – запротестовала Куин.
– Мне нужно… нужно слово женщины Барраяра. Ваше слово, – сказал он Элен.
Куин закусила нижнюю губу, но промолчала. После долгой паузы Элен кивнула:
– Хорошо. Даю тебе мое слово. Но ты будешь во всем нам помогать, ясно?
– Ваше слово как кого?
– Просто мое слово.
– …Да. Ладно.
Куин встала и посмотрела на него сверху вниз:
– Но сможет ли он сейчас сыграть эту роль?
– В таком состоянии – нет. Наверное, нет. Пусть сначала приведет себя в порядок, поест, отдохнет. Тогда видно будет, что делать дальше.
– Возможно, барон Фелл не даст нам времени нянчиться с ним.
– А барону Феллу мы скажем, что он принимает душ. И это правда.
Душ. Еда. Он так проголодался, что уже даже есть не хотелось, он чувствовал только отупение, слабость и холод.
– Ну что ж, единственное, что я могу сказать, – не выдержала Куин, – что он чертовски неудачная имитация настоящего Майлза Форкосигана.
«Да, ведь именно это я вам и твержу».
Элен покачала головой и не стала оспаривать это утверждение.
– Пошли, – позвала она Марка.
Она провела его в офицерскую каюту, маленькую, но, слава Богу, отдельную. Каюта необжитая, чистая и по-военному суровая. Воздух немного застоявшийся. Наверное, Торна устроили где-то поблизости.
– Я распоряжусь, чтобы с «Ариэля» прислали чистую одежду. И закажу еду.
– Сначала еду – можно?
– Конечно.
– Почему вы ко мне добры?
Вопрос прозвучал жалобно и настороженно – боялся, что все его сочли слабаком-параноиком.
Какое-то время Элен задумчиво молчала.
– Я хочу понять… кто ты. Что ты такое.
– Вы же знаете. Я – клон, искусственно изготовленный. И изготовленный именно здесь, на Архипелаге Джексона.
– Я не имела в виду твое тело.
Он автоматически ссутулился, хоть и знал, что это только подчеркивает его уродство.
– Ты очень замкнут, – заметила она. – Очень одинок. Это не похоже на Майлза. Хотя иногда он бывает и таким…
– Он вообще не человек, а толпа. За ним повсюду таскается целая армия. – «Не говоря уже о чудовищном гареме». – Надо полагать, ему это нравится.
И вдруг она улыбнулась. Марк впервые увидел, как она улыбается. У нее даже лицо стало совсем другим.
– Да, наверное, нравится. – Улыбка погасла. – Нравилось.
– Вы делаете это ради него, так? Обращаетесь со мной хорошо, потому что он бы этого хотел.
Ну разумеется, не ради него самого, а из-за Майлза и его проклятой одержимости братом.
– Отчасти.
«Так я и думал».
– Но главным образом, – добавила она, – потому, что в один прекрасный день графиня Форкосиган спросит меня, что я сделала для ее сына.
– Вы планируете обменять его на барона Бхарапутра, да?
– Марк… – Ее глаза потемнели от странной… иронии? Жалости? Он не мог разгадать ее взгляда. – Она спросит, что я сделала для тебя.
Резко повернувшись, она оставила его одного в каюте.
Он принял самый горячий душ, какой только можно было в такой крошечной кабинке, а потом долго стоял в жаре воздушной сушилки, пока кожа у него не покраснела, и только тогда его перестало трясти. От усталости кружилась голова. Выйдя из душа, он обнаружил, что кто-то заходил в его каюту и оставил еду и одежду. Он поспешно натянул нижнее белье, черную дендарийскую футболку и серые брюки из корабельного трикотажа, принадлежавшие его родителю. А потом набросился на обед. На этот раз ему не предложили специально нейсмитовские лакомства – это была стандартная готовая еда, предназначенная поддерживать на должном уровне энергию крупного и физически активного рядового. Отнюдь не гурманский стол, но зато впервые за несколько недель у него на тарелке оказалось достаточно еды. Он проглотил все, словно та фея, которая доставила обед, может вновь появиться и все отнять. До боли набив живот, он кинулся на кровать и лег на бок. Его больше не трясло от холода, слабость и неуверенность, вызванные пониженным содержанием сахара в крови, тоже прошли. Но какое-то психологическое эхо прошедших событий все еще раскатывалось по его телу, словно черный прилив.
«По крайней мере тебе удалось вывести клонов».
«Нет. Это Майлзу удалось вывести клонов».
О черт…
Этот полупровал вовсе не походил на триумф, о котором он мечтал. Ну а какими он представлял себе последствия? Плетя свои отчаянные интриги, он фактически никаких планов и не строил – кроме возвращения на Эскобар с «Ариэлем». Да, именно так он все и представлял – вернуться на Эскобар, с улыбкой и клонами под крылышком. Ему очень отчетливо виделась картина встречи с разъяренным Майлзом, но тогда Майлз уже не смог бы его остановить, отнять у него победу. Он почти ожидал ареста, но собирался пойти смело посвистывая. Чего же он все-таки хотел?
Избавиться от чувства вины, что он единственный, оставшийся в живых? Разбить то старинное проклятие? «Никого из тех, кого ты знал тогда, уже не осталось в живых…» Он считал, что им движет именно это – если он вообще думал о том, что им движет. Может, все было не так просто. Он хотел от чего-то освободиться… В последние два года, избавившись от Сера Галена и комаррцев благодаря Майлзу Форкосигану и расставшись с самим Майлзом на рассвете на улице Лондона, он не нашел того счастья, о котором мечтал, томясь в рабстве у террористов. Майлз разбил только физические цепи, сковывавшие его: другие, невидимые, врезались в его плоть так глубоко, что вросли в нее.
«На что ты рассчитывал? Что, если будешь таким же героем, как Майлз, к тебе и относиться будут, как к Майлзу? Что они вынуждены будут тебя полюбить?»
И кто такие «они»? Дендарийцы? Сам Майлз? Или, за Майлзом, те грозные и манящие тени: граф и графиня Форкосиган?
Образ родителей Майлза был нечетким, размытым. Ненормальный Гален изобразил их, своих ненавистных врагов, как черных негодяев – Мясник Комарры и его ведьма-жена. Но другой рукой он заставил Марка изучать их, пользуясь непроцензурированными материалами: их письмами, публичными выступлениями, частными видеозаписями. Родители Майлза, конечно, люди сложные и отнюдь не святые, но все-таки это не необузданный садист-содомит и сука-убийца, как можно было бы решить из маниакальных излияний Галена. На видео граф Эйрел Форкосиган оказывался просто седеющим коренастым мужчиной: резкие черты лица, пронизывающий взгляд, хрипловатый, красивый голос. Графиня Корделия Форкосиган говорила реже: высокая женщина с темно-рыжими волосами и удивительными серыми глазами, слишком сильная, чтобы ее можно было назвать хорошенькой, но такая уравновешенная и уверенная, что казалась красивой, хотя, строго говоря, таковой не была.
И теперь Ботари-Джезек грозится доставить его к ним…
Он сел и включил свет. Быстрый осмотр каюты обнаружил, что покончить с собой нечем. Ни оружия, ни режущих предметов: дендарийцы разоружили его, когда он вошел на корабль. Прицепить ремень или веревку не к чему. Сварить себя заживо в душе не получится: спрятанный датчик автоматически отключает воду, когда ее температура превышает физиологически допустимую. Он снова лег.