Они отсалютовали друг другу, завершая разговор. Десантник, преодолевая рефлекс, ухитрился не адресовать этот жест вежливости Марку. И Марк засеменил вслед за идущей широким шагом Ботари-Джезек.
– Итак, – произнесла она чуть погодя, – наше обращение с клонами заслужило твое одобрение? – Он не мог с уверенностью сказать, была ли в ее голосе ирония.
– Все хорошо, никто бы сейчас не мог сделать для них лучше. – Марк прикусил язык, но все равно у него вырвался возглас: – Проклятье, это нечестно!
Ботари-Джезек, шагавшая по коридору, приподняла брови: – Что нечестно?
– Я спас этих детей, – ну или мы спасли, вы спасли, – а они ведут себя, словно мы какие-то злодеи, похитители, чудовища. Они совсем не рады.
– Может… с тебя хватит, что ты просто их спас? Требовать, чтобы они еще и были этим счастливы, в твои полномочия не входит… юный герой. – Теперь в ее тоне безошибочно угадывалась ирония, хотя и странным образом лишенная издевки.
– Ждешь от них хоть немного благодарности. Доверия. Понимания. Хоть чего-нибудь.
– Доверия? – тихо переспросила она.
– Да, доверия! По крайней мере, от некоторых. Неужели никто из них не понял, что мы говорим правду?
– Они здорово травмированы. На твоем месте я бы многого от них не ждала, пока они не получат возможности увидеть больше доказательств сказанному. – Она приостановилась, замолчала и повернулась лицом к Марку. – Но если ты когда-нибудь придумаешь способ заставить невежественного, травмированного, тупого ребенка-параноика доверять тебе – расскажи его Майлзу. Ему просто необходимо это знать.
Марк остановился в полном замешательстве. – Это … обо мне? – переспросил он пересохшими губами.
Она поглядела поверх его макушки на пустой коридор и улыбнулась горькой, раздражающей улыбкой. – Вот ты и дома. – Она кивнула на дверь его каюты. – Оставайся тут.
Он наконец уснул, надолго, хотя когда Куинн пришла его будить, время сна показалось ему таким малым. Марк не был уверен, поспала ли вообще сама Куинн, но она хотя бы наконец вымылась и переоделась в повседневную серую офицерскую форму. А он уже было вообразил, что она решила не снимать своего пропитанного кровью комбинезона, пока они не вернут криокамеру, – дала нечто вроде обета. Но даже и без полевой формы она излучала тревожащее состояние близости к пределу – с покрасневшими глазами, напряженная, как струна.
– Пошли, – рявкнула она. – Ты мне снова нужен для разговора с Феллом. Он водит меня по кругу. Я начинаю задумываться, не в сговоре ли он с Бхарапутрой. Не понимаю, в этом нет смысла.
Она снова затащила его в тактическую рубку, но на этот раз не настояла на наушнике, а с агрессивным видом встала рядом. На посторонний взгляд она смотрелась телохранителем и личным помощником, но все, о чем мог думать Марк, – это насколько удобно стоит она для того, чтобы схватить его за волосы и перерезать горло.
Капитан Ботари-Джезек сидела, занимая, как и прежде, одно из свободных кресел, и молча наблюдала. Она смерила измотанную, взвинченную Куинн беспокойным взглядом, но не произнесла ни звука.
Когда лицо Фелла снова материализовалось над видео-пластиной, румянец барона был определенно обязан скорее гневу, чем жизнерадостности. – Адмирал Нейсмит, я сказал капитану Куинн, что когда у меня будет конкретная информация, я с вами свяжусь.
– Барон, капитан Куинн… служит мне. Прошу вас простить некоторую назойливость с ее стороны. Она лишь адекватно отражает, э-э, мою собственную обеспокоенность. – Типично майлзовское бьющее через край словоизвержение; рот у Марка был словно пылью набит. Куинн впилась пальцами ему в плечо, безмолвно и болезненно предупреждая, что не стоит Марку позволять своей изобретательности заводить себя слишком далеко. – А какую, скажем так, не столь конкретную информацию можете вы нам предоставить?
Фелл откинулся на спику кресла, еще хмурый, но умиротворенный. – Грубо говоря, бхарапутряне сообщают, что не могут найти вашу криокамеру.
– Она должна быть там, – прошипела Куинн.
– Ну-ну, Куинни. – Марк похлопал ее по руке. Пальцы Куинн сжались, словно тиски. Ноздри ее опасно раздувались, однако ей удалось выдавить слабую, неискреннюю улыбку для головидео. Марк снова обернулся к Феллу: – Барон, как по вашему собственному мнению: не лгут ли люди Бхарапутры?
– Не думаю.
– И этому мнению есть некое независимое, стороннее подтверждение? Агенты на месте, или что-либо в этом роде?
Губы барона искривились. – Право, адмирал, я этого сказать не могу.
Естественно. Марк потер лицо – нейсмитовский жест задумчивости. – Вы можете сказать что-то определенное о нынешних действиях бхарапутрян?
– Они и вправду переворачивают сейчас свой медкомплекс вверх дном. Все служащие, все охранники, вызванные сюда, чтобы помешать вашему налету, брошены на поиски.
– Может ли это быть тщательно сработанным розыгрышем, чтобы сбить нас со следу?
Барон помолчал. – Нет, – произнес он наконец бесстрастно. – Они действительно переполошились. На всех уровнях. Вы хоть сознаете… – барон набрал воздуху в грудь и решительно произнес: – … как похищение барона Бхарапутры, окажись оно более, чем кратким эпизодом, отразится на балансе власти между Великими Домами Единения Джексона?
– Нет, а как?
Барон вздернул подбородок, впившись глазами в Марка в поисках признаков сарказма. Вертикальные морщинки между его бровями сделались отчетливее, но ответил он серьезно: – Вы должны понимать, что ценность вашего заложника со временем падает. Никакой вакуум власти на вершине Великого, или даже Малого, Дома не может существовать долго. Там всегда есть группировка людей помоложе, ожидающих – возможно, втайне, – возможности метнуться и занять это место. Предположим даже, что благодаря ухищрениям Лотос это место займет и удержит за собой преданный Васа Луиджи главный помощник – со временем тот неизбежно поймет, что возвращение его господина принесет ему наряду с наградой понижение в должности. Представьте Великий Дом мифологической гидрой; снесите ей голову, и на обрубке шеи вырастет семь новых, которые примутся кусать друг друга. В конечном итоге выживет лишь одна. Тем временем Дом ослабеет, и все его прежние союзы и сделки превратятся в ненадежные. Этот беспорядок, как круги по воде, распространится на связанные с ним Дома… нет, такие резкие перемены тут у нас не приветствуются. Никем. – «И меньше всего – самим бароном Феллом», сделал вывод Марк.
– Быть может, за исключением ваших младших коллег, – предположил он.
Любые интересы своих младших коллег Фелл отмел взмахом руки. Жест подразумевал: если они хотят власти, пусть плетут интриги, карабкаются наверх и убивают – как некогда я сам.
– Ну, я не испытываю никакого желания держать у себя барона Бхарапутру пока он не состарится и не покроется плесенью, – заметил Марк. – Персонально он вообще мне не нужен, кроме как в данных о бстоятельствах. Пожалуйста, поторопите Дом Бхарапутра в поисках моего брата, а?
– Их не требуется подгонять. – Фелл смерил его холодным взглядом. – И имейте в виду, адмирал, если эта ситуация не разрешится удовлетворительным способом в ближайшее время, Станция Фелл не сможет больше предоставлять вам убежище.
– Гм… уточните, что вы подразумеваете под «ближайшим временем».
– Очень скоро. В течение суток.
Разумеется, у Станции Фелл хватает сил, чтобы выдворить два дендарийских кораблика, стоит ей только захотеть. Или еще похуже, нежели выдворить. – Понимаю. Э-э… а как насчет беспрепятственного прохода через Скачковую Точку Пять? – Если дела пошли неважно…
– Это… должно стать предметом отдельной сделки.
– Как именно?
– Если вы по-прежнему будете удерживать вашего заложника… я не желаю, чтобы Васа Луиджи вывезли за пределы джексонианского локального пространства. И намерен проследить, чтобы вы этого не сделали.
Куинн грохнула кулаком по видео-пластине. – Нет! – закричала она. – Никоим образом! Барон Бхарапутра – наш единственный козырь, чтобы получить обратно Ма… криокамеру. И мы его не отдадим!
Фелл слегка отпрянул. – Капитан! – с упреком выговорил он.
– Мы возьмем его с собой, если нас вынудят, – пригрозила Куинн, – а вы все можете разбираться во своими проблемами сами. А то, возможно, обратно от Точки Пять он прогуляется пешком без скафандра. Если мы не получим эту криокамеру – что ж, тогда мы обратимся к союзникам получше вашего. И не связанным таким количеством запретов. Им плевать на вашу выгоду, ваши сделки, ваше равновесие. Единственное, о чем они спросят: начать им с Северного полюса и жечь вниз, или с Южного, и жечь вверх!
Фелл раздраженно поморщился. – Не несите чушь, капитан Куинн. Вы говорите о силе планетного масштаба.
Куинн склонилась к камере и прорычала: – Я говорю о силе много-планетного масштаба, барон!
Перепуганная Ботари-Джезек резко провела ребром ладони по горлу: «Кончай с этим, Куинн!»
Глаза Фелла были твердыми, сверкающими и колючими, словно осколки стекла. – Вы блефуете, – произнес он наконец.
– Я – нет. И лучше бы вам в это поверить!
– Никто не пойдет на такое ради одного-единственного человека. Тем более ради одного трупа.
Куинн колебалась. Марк прикрыл ладонью ее руку у себя на плече и стиснул: «Черт побери, держи себя в руках!» Она чуть было не проговорилась – а ведь недавно сама буквально угрожала ему смертью, если он это выдаст. – Возможно, вы правы, барон, – произнесла она наконец. – Молитесь, чтобы вы оказались правы.
После долгого мгновения тишины Фелл мягко спросил: – Как кто же ваш не связанный запретами союзник, адмирал?
Марк выдержал столь же длинную паузу, затем поднял глаза и ласково проговорил: – Капитан Куинн блефовала, барон.
Губы Фелла разошлись в весьма сухой усмешке. – Все бетанцы – лжецы, – тихо выговорил он. Рука Фелла потянулась в выключателю, и его изображение исчезло в обычном искрящемся тумане. На тот раз последней, уже без тела, растаяла холодная улыбка барона.