– Не могу оспаривать, что намерения у вас были благие, – в какой-то момент заметил Грегор. – Бизнес по пересадке мозга – отвратительное предпринимательство. Но понимаете ли вы, что все ваши усилия, ваш налет едва ли оставили на этом механизме царапину. Дом Бхарапутра попросту выметет разбитое стекло и продолжит свое дело.
– Для сорока девяти клонов это будет огромная разница, – упрямо доказывал Марк. – Все прибегают к одному и тому же проклятому доводу: 'Я не могу сделать все, так что не буду делать ничего'. И не делают. И это длится и длится. В любом случае, если бы я смог вернуться через Эскобар – как сперва и планировал – в новостях была бы большая сенсация. Может, дом Бхарапутра даже попытался бы затребовать э тих клонов назад законным путем, и тогда действительно поднялась бы такая шумиха! Уж я бы позаботился. Даже будь я в эскобарской тюрьме. Где, кстати, бхарапутрянским судебным приставам было бы тяжело меня достать. И может… может все это заставило бы заинтересоваться этой проблемой других людей.
– А! – отозвался Грегор. – Трюк на публику.
– Это был не трюк, – возмутился Марк.
– Извините. Я не имел в виду, что ваши усилия были ничтожны. Скорее наоборот. У вас, в конце концов, была долговременная и связная стратегия.
– Ага, была, только отправилась в мусорный дезинтегратор в тот же миг, как я потерял контроль над дендарийцами. Как только они узнали, кто я есть на самом деле. – Он с тоской припомнил свою беспомощность.
Понукаемый Грегором, Марк перешел к подробному рассказу о гибели Майлза, неразберихе с потерей криокамеры, их оборвавшихся попытках ее вернуть и унизительном изгнании из локального джексонианского пространства. Он обнаружил, что раскрывает при этом свои истинные мысли гораздо откровеннее, чем это ему обычно было удобно, однако… Грегор чуть ли не провоцировал на естественность. И как он это делает? Мягкая, почти скромная манера поведения скрывала в высшей степени опытного манипулятора. Марк быстро и неискренне протараторил описание происшедшего с Мари инцидента и своего полубезумного одиночного заключения, а затем погрузился в невразумительное молчание.
Грегор задумчиво нахмурился и какое-то время ничего не говорил. Черт, да этот человек почти все время молчал. – Мне кажется, Марк, вы недооцениваете свои сильные стороны. Вы проверили себя в бою и доказали собственную отвагу. Вы способны взять на себя инициативу и на многое решиться. Мозгов у вас хватает, хотя порой… недостает информации. Неплохие предпосылки, которые могут потребоваться для управления графством. Когда-нибудь.
– Да никогда! Я не хочу быть барраярским графом, – категорически отказался Марк.
– Это может стать первым шагом к моей должности, – подсказал Грегор, слегка улыбаясь.
– Нет! Это еще хуже. Они меня живьем съедят. И мой скальп присоединится к коллекции внизу.
– Очень даже возможно. – Грегор больше не улыбался. – Да, я часто спрашиваю себя, где в конце концов окажутся различные части моего тела. И все же – я так понимаю, всего два года назад вы были готовы этого добиваться. Включая графство Эйрела.
– Да, сыграть роль. А теперь мы говорим о настоящих вещах. Не о фальшивке. Я сам всего лишь фальшивка, знаешь? – Я всего лишь изучал внешние проявления. Но едва могу представить, что под ними.
– Но, понимаете ли, – ответил Грегор – мы все с этого начинаем. Прикидываемся. Роль – это маска, в которую мы медленно врастаем настоящей плотью.
– Становясь механизмом?
– Некоторые – да. Подобный вариант графа – это патология, и парочка таких здесь есть. А другие делаются… человечнее. Механизм, роль становится тогда удобным протезом, служащим человеку. Оба этих типа по-своему полезны для моих целей. Просто нужно быть уверенным, до каких именно пределов самообмана способен дойти человек, с которым ты говоришь.
Да, графиня Корделия явно приложила руку к его обучению. Марк ощущал ее влияние, подобное фосфоресцирующим следам во мраке. – А каковы ваши цели?
Грегор пожал плечами. – Хранить мир. Не дать различным фракциям перебить друг друга. Быть стопроцентно уверенным, что ни один галактический оккупант больше не поставит ноги на барраярскую землю. Поощрять экономический прогресс. Леди Мир первой попадает в заложницы, когда растет экономический дискомфорт. В этом смысле мое правление необычайно благословенно, учитывая терраформирование второго континента и открытие Сергияра для полномасштабной колонизации. Наконец-то мы обуздали эту отвратительную эпидемию подкожного сергиярского червя. Освоение Сергияра будет поглощать избыток чьей угодно энергии на протяжении нескольких поколений. Я тут изучал в последние время историю колоний – интересно, скольких ошибок мы сумеем избежать… в общем, так.
– Я все равно не хочу быть графом Форкосиганом.
– В отсутствие Майлза у вас реально нет выбора.
– Чушь. – По крайней мере, он надеялся, что это чушь. – Вы только что говорили про заменяемые части. Если надо, прекрасно можно найти кого-нибудь другого. Я думаю, Айвена.
Грегор безрадостно улыбнулся. – Признаюсь, я сам часто использовал подобный довод. Хотя в моем случае речь идет о потомстве. Кошмары насчет судьбы отдельных частей моего тела – ничто в сравнении с теми, что касаются моих гипотетических будущих детей. А я не собираюсь жениться на какой-нибудь юной дебютанточке из высших форов, чье фамильное древо скрещивалось с моим шестнадцать раз за последние шесть поколений. – Он резко оборвал себя и с извиняющимся видом поморщился. И все же… этот человек так хорошо владел собой, что Марк заподозрил: даже этот проблеск его внутренней сути служит какой-то цели.
У него разболелась голова. В отсутствие Майлза… Будь Майлз здесь, все эти барраярские дилеммы были бы его уделом. А Марк был бы волен встретиться лицом к лицу… со своими собственными дилеммами. С собственными, а не доставшимися в наследство, демонами. – Это не мой… талант. Увлечение. Судьба. Не знаю, что. – Он потер шею.
– Страсть? – подсказал Грегор.
– Да, подойдет. Графство – не моя страсть.
Помедлив секунду, Грегор с любопытством спросил: – А какова же ваша страсть, Марк? Если не власть, не могущество, не богатство – его вы даже не упомянули.
– Богатство, достаточное, чтобы сокрушить Дом Бхарапутра, столь недосягаемо для меня, что просто… это не обсуждается. Для меня это не решение. Я… я… на свете есть людоеды. Дом Бхарапутра, его клиенты – и я хочу остановить людоедов. Ради этого стоит вставать по утрам. – Он сообразил, что говорит все громче, и вновь забился в кресло.
– Другими словами… у вас страсть к правосудию. Или, позволю себе заметить, Безопасности. Любопытным образом перекликающаяся с вашим, гм, прародителем.
– Нет– нет! – Ну, может быть… в определенном смысле. – Полагаю, на Барраяре тоже есть людоеды, только на них не сконцентрирован мой непосредственный личный интерес. Я мыслю не категориями правопорядка – ведь бизнес по пересадке мозга не является на Единении Джексона чем-то нелегальным. Так что полицейский – это тоже не ответ. – Или… это должен быть чертовский необычный полицейский. – Такой, как тайный агент-оперативник СБ? Марк попытался вообразить себе полицейского-детектива с каперским свидетельством в кармане. Почему-то ему все время представлялся его прародитель. Эти проклятые тревожащие подсказки Грегора! Не полицейский. Странствующий рыцарь. Графиня попала в яблочко. Но для странствующих рыцарей в мире больше нет места; полиция арестовала бы их.
Грегор откинулся назад с выражением чуть заметного удовлетворения. – Очень интересно. – У него был рассеянный, задумчивый взгляд человека, запоминающего кодовую комбинацию к сейфу. Грегор соскользнул с табурета и стал прохаживаться вдоль окна, разглядывая пейзаж внизу под другим углом. Остановившись лицом к свету, он заметил: – Похоже, ваш будущий доступ к… предмету вашей страсти весьма жестко зависит от того, вернется ли Майлз.
Марк разочарованно вздохнул. – Это не в моей власти. Мне никогда не позволят… и что я могу сделать такого, что не смогла СБ? Может, они его найдут. Со дня на день.
– Другими словами, – медленно подытожил Грегор, – в настоящий момент вы не в силах повлиять на самую важную вещь в вашей жизни. Мои искренние вам соболезнования.
Марк невольно и незаметно для себя перешел к полной откровенности. – Я здесь фактически пленник. Не могу ничего сделать и не могу уехать!
Грегор покачал головой. – А вы пытались?
Марк замер. – Ну… вообще-то пока нет.
– А-а. – Грегор отвернулся от окна, достав из внутреннего кармана пиджака пластиковую карточку, протянул ее через стол Марку. – Мой Голос доносится лишь в пределах интересов Барраяра. И все же… вот номер моего личного видео-комма. Ваш звонок будет проверен на допуск лишь одним человеком. Вы будете в списке. Просто назовите свое имя, и ваш вызов пропустят.
– Э-э… спасибо, – ответил Марк с осторожным замешательством. На карточке была лишь кодовая полоска и никаких других опознавательных знаков. Очень аккуратно он убрал ее.
Грегор коснулся булавки аудио-комма на своем пиджаке и заговорил с Кеви. Через несколько секунд в дверь постучали и она распахнулась, пропуская Айвена. Марк, принявший было крутиться в кресле Грегора – оно не скрипело, – смущенно выбрался из него.
Грегор с Айвеном обменялись словами прощания – столь же лаконично, как ранее поздоровались, – и Айвен увел Марка из комнаты в башне, когда они завернули за угол, Марк оглянулся на звук шагов. Кеви уже вел на императорскую аудиенцию очередного посетителя.
– Ну, как оно прошло? – вопросил Айвен.
– Я чувствую себя выжатым, – признался Марк.
Айвен мрачно улыбнулся. – Да, Грегор это может, когда он предстает как император.
– Предстает? То есть играет?
– О, он не играет.
– Он дал мне свой номер. – Думаю, мой у него есть.
Айвен поднял брови. – Добро пожаловать в закрытый клуб. Людей, у которых есть доступ, я могу пересчитать по пальцам, даже не снимая сапог.