Граф облизнул губы. – Насчет криокамеры…
Марк вскинул голову точно так же, как тот конь, когда он почуял сахар. СБ ему ничего не рассказывала, граф тоже; чуть не доведенный до безумия этим информационным вакуумом, он наконец сдался и принялся клянчить сведения у графини, хотя его самого от этого тошнило. Но даже она сообщала ему лишь об отрицательных результатах. СБ сейчас выявила больше четырехсот мест, где криокамеры не было. Для начала. Четыре сотни минус, и вся вселенная в уме… невозможно, бесполезно, тщетно.
– СБ ее нашла. – Граф потер ладонями лицо.
– Что?! – Марк резко затормозил. – Они ее вернули? Черт побери! Дело сделано! Где они… и почему вы… – Он прикусил язык, когда до него дошло, что за вероятная причина могла заставить графа не сказать ему об этом немедля. И он был не уверен, что хочет это услышать. Лицо графа было безрадостным.
– Она пуста.
– Ой. – Что за идиотский ответ – «ой». Марк сейчас себя чувствовал невообразимым идиотом. – Как… не понимаю. – Марк воображал себе множество сценариев, но этот – никогда. Пуста? – Где?
– Агент СБ нашел ее в прайс-листе компании по продаже медоборудования со Ступицы Хеджена. Очищенную и вновь подготовленную к работе.
– Они уверены, что это та самая?
– Если серийные номера, которые дали нам дендарийцы и капитан Куинн, правильные, то да. Агент, один из наших самых смышленых парней, просто втихую ее купил. Сейчас ее отправили курьером в штаб-квартиру СБ на Комарре, чтобы эксперты подвергли ее исчерпывающему анализу. Там явно осталось мало что анализировать…
– Но это наконец-то зацепка, удача! У этой компании должны быть записи… и СБ должна суметь отследить их до… – До чего?
– Да, и нет. Записи обрываются на предыдущем звене цепочки. Независимую компания-перевозчик, у которой они криокамеру купили, похоже, можно обвинить в присвоении краденой собственности.
– С Единения Джексона? Разумеется, это сужает область поисков.
– Хм. Необходимо помнить, сто Ступица Хеджена – это узел. Вероятность, что криокамера была направлена с Единения Джексона в Цетагандийскую Империю, а затем снова через Ступицу обратно, невелика… но реальна.
– Нет. Временные рамки.
– Временные рамки могут быть тесными, но допускающими эту возможность. Иллиан подсчитал. Ограничение по времени сводит область поисков к только…. девяти планетам, семнадцати станциям и всем кораблям, бывшим в пути между ними. – Граф скривился. – Мне почти хочется убедиться, что мы имеем дело с цетагандийским заговором. Гем-лордам можно по крайней мере доверять в том, что они знают или догадываются о ценности этой посылки. Вот кошмар, от которого я прихожу в отчаяние: криокамера попала в руки какого-то мелкого джексонианского воришки, просто выбросившего содержимое, чтобы перепродать установку. Мы бы заплатили выкуп … в десятки раз больше, чем стоит криокамера, за одно только мертвое тело. За сохраненного и потенциально способного к оживлению Майлза… что бы они ни запросили. Меня доводит до безумия мысль, что Майлз гниет где-то по ошибке.
Марк стиснул ладонями виски, в которых колотилась кровь. Шея у него сейчас так напряглась, что буквально одеревенела. – Нет… это бред. Полный бред. Сейчас у нас есть оба конца веревочки, не хватает лишь середины. Они должны быть связаны. Норвуд… Норвуд был предан адмиралу Нейсмиту. И сообразителен. Я встречал его, мельком. Конечно, на свою смерть он не рассчитывал, но он не послал бы криокамеру навстречу опасности или наугад. – Так ли он уверен? Норвуд полагал, что сможет забрать криокамеру из пункта ее назначения самое большее через день. Если она прибыла… неважно куда… с приложенной к ней некоей таинственной запиской «оставьте у себя, пока не придет запрос», а затем запроса не последовало… – Была ли ее переподготовка проведена до или после того, как ее купила компания со Ступицы Хеджена?
– До.
– Тогда в промежутке должно скрываться какое-то медицинское учреждение. Может, крио-центр. Может… может, Майлза переложили в чьи-то банки постоянного хранения. – Неопознанного, нищего? На Эскобаре такая благотворительность возможна, но на Единении Джексона? Слабая надежда.
– Я молюсь об этом. Подобных учреждений у нас ограниченное число. СБ сейчас ими занимается. Однако лишь… замороженное тело требует такой квалификации. Простая механическая процедура опустошения и очистки камеры может быть проведена в любом корабельном медотсеке. Или инженерной секции. Безымянную могилу обнаружить труднее. А может и могилы нет, а тело было просто пущено в дезинтегратор, как мусор… – Граф уставился на деревья. Марк был готов поклясться, что деревьев этих граф не видит. Что перед его глазами то же видение, что и у самого Марка: маленькое замороженное тело, с развороченной грудной клеткой – чтобы его поднять, не нужен даже ручной тяговый луч, – небрежно и бездумно запихивают в устройство для переработки отходов. Поинтересовались ли они хотя бы, кем был этот человечек? Или для них это просто было нечто отвратительное? И что это за они, черт возьми?
Как давно мысли графа мечутся по одному и тому же кругу, и как, черт возьми, он может при этом гулять и разговаривать? – Как давно вы об этом узнали?
– Доклад пришел вчера днем. Так что, видишь… мне в известной мере стало важнее знать, твою позицию. В отношении Барраяра. – Он снова двинулся вверх по дороге, затем свернул на боковую тропинку, которая, сужаясь, круто забирала вверх между еще более высоких деревьев и редкого кустарника.
Марк с трудом тащился за ним. – Никто в здравом уме не пожелает иметь никакого отношения к Барраяру. Они сбегут от этих отношений. Прочь.
Граф ухмыльнулся через плечо. – Боюсь, ты слишком много беседовал с Корделией.
– Ну да, она оказалась почти единственной, кто желал со мной разговаривать. – Он догнал графа, замедлившего шаг.
Граф болезненно поморщился. – Правда. – Он зашагал вверх по крутой каменистой тропе. – Прости. – Еще пару шагов спустя он добавил со вспышкой черного юмора: – Интересно, когда я обычно рисковал, для моего отца это было так же? Если да, он достойно отомщен. – Слишком мрачно для юмора, оценил Марк. – Но поэтому более, чем всегда, необходимо… знать…
Граф неожиданно остановился и присел рядом с тропой, привалившись к стволу. – Странно, – пробормотал он. Лицо его, только что раскрасневшееся и взмокшее от подъема в гору и от теплеющего утреннего воздуха, внезапно побледнело и покрылось испариной.
– Что? – заботливо спросил запыхавшийся Марк. Он оперся руками в колени и уставился на графа, столь странно ставшего с ним сейчас одного роста.
У того на лице было растерянное, сосредоточенное выражение. – Думаю… мне лучше минуту отдохнуть.
– Мне подходит. – Марк тоже сел на ближайший валун. Граф не стал сразу продолжать разговор. Жуткое беспокойство стиснуло желудок Марка. Что с ним не так? С ним ведь что-то не так. О черт… Небо сделалось голубым и чистым, легкий ветерок зашелестел в кронах деревьев и еще несколько золотистых листьев спланировало вниз. Холод, пробежавший по спине Марка, не имел никакого отношения к погоде.
– Это не прободение язвы, – произнес граф сдержанным, отвлеченным тоном. – У меня уже одно было, и это не так. – Он скрестил руки на груди. Дыхание его сделалось неглубоким и частым, и его ритм не восстановился после сидения, как у Марка.
Что-то очень нехорошее. Марк решил, что храбрый человек, старающийся не выглядеть испуганным, – самое устрашающее зрелище, какое он в жизни видел. Храбрый, но не глупый: например, граф не сделал вид, что все в порядке, и не принялся снова карабкаться вверх по тропе, чтобы это доказать.
– Вы плохо выглядите.
– Я плохо себя чувствую.
– А что чувствуете?
– Э-э… боюсь, боль в груди, – признался он в явном смущении. – По сути, больше чем боль. Очень… странное… ощущение. Возникло на очередном шаге.
– Это не может быть несварение желудка, а? – Как то, что сейчас бурлит, кислотой обжигая внутренности самого Марка?
– Боюсь, нет.
– Может, лучше вызвать помощь по вашему комм-линку? – неуверенно предложил Марк. Чертовски ясно, что он ничего не может сделать, если здесь, судя по виду, требуется срочная медицинская помощь. Граф рассмеялся с сухим хрипом. Звучало неутешительно. – Я его оставил.
– Что?! Черт, вы же премьер-министр, вам нельзя ходить без…
– Я хотел гарантировать, что этот личный разговор никто не прервет. Разнообразия ради. Что половина заместителей министра из Форбарр-Султаны не перебьет меня звонком с вопросом, куда они задевали свои папки с повесткой дня. Я привык… поступать так для Майлза. Порой, когда дела слишком поджимали. Все с ума сходили, но в конченом счете… они… смирились. – На последнем слове голос его сделался выше и резче. Он совсем сполз на спину, лег на каменистую почву, усыпанную палыми листьями. – Нет… так не лучше. – Он протянул руку, и Марк, сердце которого от ужаса тяжело колотилось, потянул его и снова усадил.
«Парализующий токсин… сердечный приступ… я должен остаться с вами наедине… и ждать на ваших глазах минут двадцать, пока вы не умрете.» Как он заставил это случиться? Черной магией? Может он все-таки был запрограммирован, и одна часть его сделала с другой то, о чем он понятия не имел, как при раздвоении личности? Это я сделал? О черт…
Граф выдавил мертвенно-бледную усмешку. – Брось этот перепуганный вид, мальчик, – прошептал он. – Просто отправляйся домой и пришли мою охрану. Это не так далеко. Обещаю, я никуда не уйду. – Хриплый смешок.
«Я не обращал внимания на маршрут, которым мы шли. Я просто шел за вами.»
Не сможет ли он нести?… Нет. Марк не был медиком, однако у него было четкое и ясное ощущение, что попытаться этого человека двигать – очень плохая мысль. При всех новых объемах Марка граф был куда его тяжелее. – Хорошо. – Здесь не должно быть много поворотов, где он может свернуть не туда, ведь так? – Вы… вы… –