бы ты только приложил немножко усилий… – Женщины взялись за руки и отступили на шаг, эффективно выключая Марка с Айвеном из своей приватной беседы. Строгий кивок графини Форкосиган дал Айвену понять, что он снова заступает на пост. Вспомнив прошлый раз, Марк подумал, что предпочел бы более могучую светскую опеку графини.
– О чем это они? – спросил Марк. Мимо шествовал слуга с подносом напитков; следуя примеру Айвена, Марк тоже взял себе бокал. Это оказалось сухое белое вино с цитрусовым ароматом, довольно приятное.
– Ежегодная ярмарка скота, – поморщился Айвен. – Сюда и на бал в Зимнепраздник выставляют на обозрение всех телок из высшего форства.
Об этом аспекте церемонии в День Рождения императора Гален ни разу не упоминал. Марк отпил глоток побольше. Он стал сильнее проклинать Галена за то, о чем он умолчал, нежели за то, чему и как он заставлял Марка учиться. – Они же на меня и не оглянутся, верно?
– Учитывая, каких жаб они порой целуют, почему бы и нет? – пожал плечами Айвен.
Ну, спасибо, Айвен. Рядом с блистательным, высоким Айвеном в красно-синем он действительно напоминал скорее толстую и приземистую коричневую жабу. И, разумеется, чувствовал себя так же. – Я вне игры, – заявил он твердо.
– Пари я бы держать не стал. Есть только шестьдесят графских наследников, а дочерей на выданье куда больше. Кажется, сотни. Как только станет известно, что случилось с беднягой Майлзом, произойти может все что угодно.
– Ты хочешь сказать… мне не будет необходимости гоняться за женщинами? Я буду просто стоять на месте, а они подойдут ко мне? – Или, во всяком случае, к его имени, положению и деньгам. Эта мысль наполнила его каким-то мрачным весельем, если такое сочетание слов возможно. Пусть тебя лучше любят за твое положение, чем не любят вовсе; гордым идиотам, провозглашающим обратное, никогда не случалось так смертельно изголодаться по человеческому прикосновению, как ему.
– Похоже, для Майлза этот способ работал, – заметил Айвен с необъяснимой ноткой зависти в голосе. – Но мне так ни разу не удалось заставить его воспользоваться этим преимуществом. Разумеется, он не выносит отказов. «Пробуй снова», вот мой девиз, а он просто терял всякую надежду и забивался в свою раковину на много дней. Он не любитель приключений. А, может, просто не жаден. Он был склонен останавливаться на первой же надежной женщине, до которой добирался. Сперва Елена, а потом, когда с ней сорвалось, – Куинн. Хотя, кажется, я могу понять, отчего он остановился на Куинн. – Айвен залпом опрокинул в себя оставшееся вино, и заменил бокал полным с проносимого мимо подноса.
Адмирал Нейсмит, напомнил себе Марк, – был альтернативной личностью Майлза. Весьма вероятно, что Айвен знает о своем кузене не все.
– Ах ты, черт, – заметил Айвен, глядя поверх ободка бокала. – Вот к нам нацеливают одну из мамочкиного списка.
– Так ты охотишься за женщинами или как? – спросил запутавшийся Марк.
– Здесь для этого не место. «Смотреть можно, трогать нельзя.» Шансов нет.
Марк догадался, что в этом контексте под шансами Айвен имеет в виду секс. Как многие отсталые культуры, все еще зависящие от биологического воспроизводства вместо маточных репликаторов, барраярцы подразделяли секс на две категории: законный, в рамках формального контракта, когда ты был обязан признать любое получившееся в результате потомство, и незаконный, или все остальное. Марк еще больше просветлел. Значит, это мероприятие проходит в зоне сексуальной безопасности? Никакого напряжения, никакого страха?
К ним приближалась молодая женщина, которую высмотрел Айвен. На ней было длинное, мягкое, пастельно-зеленого оттенка платье. Темно-русые волосы уложены в косы и локоны, в которые вплетены живые цветы.
– А что с ней не так? – прошептал Марк.
– Ты что, шутишь? – негромко отозвался Айвен. – Кассия Форгорофф, это дитя, козявочка с лошадиным лицом и фигурой, как доска? – Он замолк, как только она оказалась в пределах слышимости, и вежливо ей кивнул. – Привет, Касс. – В его голосе почти не слышалась смертельная скука.
– Здравствуйте, лорд Айвен, – затаив дыхание, проговорила она и мечтательно ему улыбнулась. Верно, лицо у нее было чуточку длинным, а фигура худощавой, но Марк решил, что Айвен слишком уж привередлив. У нее гладкая кожа, прелестные глаза. Хотя прелестные глаза здесь были у всех женщин – дело в косметике. И пьянящих духах. Ей должно быть не больше восемнадцати. Робкая улыбка доводила его чуть ли не до слез, так бессмысленно дарила она ее Айвену. Никто и никогда не глядел на меня так. Айвен, ты свинья неблагодарная!
– Вы как, ждете танцев? – спросила она у Айвена, явно обнадеженная.
– Не особо, – пожал тот плечами. – Каждый год одно и то же.
Она увяла. Марк был готов поклясться, что это ее первый здешний бал. Будь рядом ступеньки, Марк испытал бы искушение спустить с них Айвена пинком. Он откашлялся. Взгляд Айвена упал на него и озарился вдохновением.
– Касси, – промурлыкал Айвен, – ты еще не знакома с моим кузеном, лордом Марком Форкосиганом?
Похоже, она только что его заметила. Марк для пробы улыбнулся ей. Она в ответ с сомнением на него поглядела. – Нет… я слышала… я не думала, что он выглядит точно как Майлз.
– Нет, – ответил Марк. – Я не Майлз. Как поживаете, леди Кассия?
Запоздало исправившись и вспомнив о хороших манерах, она отозвалась: – Как поживаете, гм, лорд Марк? – Быстрый, нервный кивок заставил цветы в ее прическе задрожать.
– Почему бы вам двоим не познакомиться? Прошу прощения, я должен повидать одного человека… – Айвен махнул рукой своему коллеге в красно-синем на том конце комнаты и ускользнул прочь.
– А вы ждете танцев? – сделал попытку Марк. Он до этого был так сосредоточен на запоминании всех официальных моментов церемонии уплаты налогов и ужина, не говоря уж о перечне «кто есть кто» из приблизительно трех сотен длинных имен, начинавшихся с «Фор», что едва задумался хоть раз о предстоящих танцах.
– Гм… некоторых, – ее взгляд неохотно расстался с успешно сбежавшим Айвеном, скользнул по Марку и поспешно ушел в сторону.
Он едва удержался, чтобы не выпалить: «Вы тут часто бываете?» Что же сказать? «Как вам нравится Барраяр?» Нет, это не пойдет. «Что за чудный нынче вечером на улице туман». Да, и в голове тоже. Подскажи мне, девочка! Произнеси хоть что-нибудь!
– А вы правда клон?
Все, что угодно, только не это! – Да.
– Ой. Бог мой.
Снова молчание.
– Многие люди – клоны, – заметил он.
– Но не здесь.
– Правда.
– Гм… а-а! – Лицо ее расплылось от облегчения. – Прошу прощения, лорд Марк. Я вижу, меня мама зовет. – Откупившись судорожной улыбкой, она развернулась и поспешила к фор-матроне на другой стороне зала. Марк что-то не заметил, чтобы та подавала ей знак.
Он вздохнул. Вот и вся многообещающая теория о неодолимой привлекательности общественного положения. Леди Кассия явно не мечтает поцеловать жабу. «Будь я на месте Айвена, я бы на руках прошелся ради девушки, что так на меня смотрит.»
– Ты выглядишь задумчивым, – заметила рядом с ним графиня Форкосиган. Он подпрыгнул на месте.
– О, здравствуйте еще раз. Да. Айвен только что представил меня вон той девушке. Как я понял, это не его подружка.
– Да, я наблюдала за этим маленьким спектаклем из-за плеча Элис Форпатрил. Милосердия ради я встала так, чтобы она была обращена к вам спиной.
– Я… не понимаю Айвена. Мне она показалась достаточно милой девушкой.
Графиня Форкосиган улыбнулась. – Все они милые девушки. Дело не в этом.
– А в чем?
– Ты не понимаешь? Ну, может тебе стоило дать больше времени на наблюдения. Элис Форпатрил – воистину любящая мать, но она просто не может преодолеть соблазн понемногу устраивать будущее Айвена. А Айвен слишком благодушен, или слишком ленив, чтобы сопротивляться в открытую. Так что он делает все, о чем она его просит – за исключением единственного, чего она жаждет сильнее всего прочего вместе взятого: чтобы он женился и подарил ей внуков. Я думаю, это неверная стратегия. Если бы он правду хотел отвести огонь от себя, то внуки полностью бы отвлекли внимание бедной Элис. А пока что у нее сердце уходит в пятки всякий раз, стоит ему сесть за руль.
– Могу ее понять, – согласился Марк.
– Временами я бы просто отшлепала его за такую игру, не будь я уверена в том, что он делает это бессознательно. И в любом случае на три четверти это вина Элис.
Марк поглядел, как леди Форпатрил настигла Айвена на другой стороне зала. «Боюсь, проверяет, как за этот вечер продвинулись дела по списку.» – Похоже, вы сами способны занимать разумную и сдержанную материнскую позицию, – безучастно заметил он.
– Возможно… это оказалось ошибкой, – пробормотала она.
Он поднял взгляд и моментально спасовал перед заставшим его врасплох смертельным отчаянием в глазах графини. «Высказался. О черт.»
Выражение это исчезло так мгновенно, что он даже не посмел извиниться.
– Не совсем сдержанную, – произнесла она беспечно, вновь беря его под руку. Пойдем, я покажу тебе, как налаживаются связи по-барраярски. Как ты только что видел, на повестке сегодняшнего вечера два вопроса, – любезно начала она лекцию. – Политический, дело стариков, – это с каждым годом обновляющийся подвид форов, – и генетический, дело старух. Мужчины воображают, что их дела – единственные, но это лишь эгоистический самообман. Вся система форов в своей глубине основана на женских играх. Старики из правительственных комиссий тратят жизнь на споры и интриги по поводу финансирования того или иного фрагмента инопланетной военной технологии. Между тем, маточный репликатор просочился сюда мимо их заслонов, и они даже не осознают, что прямо сейчас между их женами и дочерьми идет спор о вещи, которая коренным образом изменит будущее Барраяра. Пользоваться репликатором или нет? Слишком поздно не пускать его, он уже здесь. Средний класс толпой выбирает вариант «за». Всякая любящая мать настаивает на репликаторе, чтобы избавить свою дочь от физической опасности естественного деторождения. И сражаются они не со стариками, до которых намеки просто не доходит, а со старой гвардией своих же сестер, по сути говорящих дочерям: «Мы страдали, так пострадайте и вы!» Оглянись вокруг нынче вечером, Марк. Ты видишь последнее поколение мужчин и женщин, отплясывающее этот танец на старый манер. Система форов вот-вот изменится с самой глухой своей стороны, с той, что обращена – или закрывает глаза – на самые ее основы. Еще пол-поколения, и форство не поймет, что же его подкосило.