– Пусть только попробует, – ответила Ботари-Джезек. Еще бы, у Елены есть союзники рангом повыше, чем командующий СБ. – Мы совершили кое-какие перестановки. Куинн оставила за собой основных свидетелей твоего, гм, рейда, – очень мило с ее стороны: не воспользоваться каким-либо выражением попрямее, вроде «провала». – Зеленый отряд, часть Оранжевого и Синий. Всех прочих она отправила на «Сапсане» под командованием моего помощника обратно к остальному флоту. Запертые на орбите – без увольнительных на планету и без дежурств – люди начали терять терпение. – Эта временная потеря командования явно делала ее несчастной.
– Значит, «Ариэль» все еще у Комарра?
– Да.
– Разумеется, Куинн… Капитан Торн? Сержант Таура?
– Все пока ждут.
– Сейчас они должны уже здорово потерять терпение.
– Да, – ответила Ботари-Джезек и с такой силой ткнула вилкой в ломоть синтезированного протеина, что тот проехался по тарелке. Терпение. О, да.
– Так что ты выяснил за эту неделю, Марк? – спросила графиня.
– Боюсь, ничего сверх того, что вы уже знаете. Разве Иллиан не передает вам доклады?
– Да, но под давлением нынешних обстоятельств у меня хватает времени лишь бегло проглядывать сводки аналитиков. В любом случае, есть лишь одна новость, которую я желаю узнать.
Верно. Приободренный, Марк принялся подробно излагать ей свои изыскания, в том числе принцип сортировки данных и свою растущую убежденность.
– Похоже, ты весьма досконально разобрался, – заметила она.
Он пожал плечами. – Теперь я знаю примерно то же, что и СБ, если Иллиан был со мной честен. Но поскольку СБ явно не знает, где Майлз, все это бесполезно. Я готов поклясться…
– Да? – переспросила графиня.
– Я готов поклясться, что Майлз все еще на Единении Джексона. Но не могу заставить Иллиана сосредоточиться на этой идее. Его внимание рассеивается на черт знает чем и исчезает. У него цетагандийцы на уме.
– Для этого есть веские исторические основания, – заметила графиня. – И, боюсь, нынешние причины тоже, хотя я уверена, что Иллиан вел себя весьма уклончиво и не посвящал тебя в проблемы СБ, не имеющие прямого отношения к ситуации с Майлзом. Сказать, что месяц у него выдался плохой, было бы вопиющим преуменьшением. – Она тоже замолчала, колеблясь, причем довольно надолго. – Марк… ты, в конце концов, клон-близнец Майлза. Вы близки друг к другу так, как только могут быть два человеческих существа. Эта твоя убежденность – на грани страсти. Ты словно знаешь. А ты не допускаешь… что ты на самом деле знаешь? На каком-то уровне?
– Вы имеете в виду, так сказать, психическую связь? – «Что за жуткая идея».
Графиня, слегка покраснев, кивнула. Перепуганная Ботари-Джезек метнула на него странный, умоляющий взгляд, словно говоря: «Не смей пудрить ей мозги, ты!…»
Вот это была истинная мера ее отчаяния. – Извините. Я не экстрасенс. Просто экстрапсих. – Ботари-Джезек расслабилась. Марк поник, но потом чуть просветлел – его осенила идея. Хотя, возможно, было бы не вредно дать Иллиану понять, что вы так считаете.
– Он для этого слишком непреклонный рационалист. – Графиня печально улыбнулась.
– Эта страсть – лишь неудовлетворенная досада, мэм. Никто не позволяет мне ничего сделать.
– А что бы ты хотел сделать?
Я хотел бы сбежать прочь на Колонию Бета. Графиня, вероятно, могла бы ему помочь в… Нет. Больше я никогда не сбегу.
Он набрал воздуху, взамен той храбрости, которую не испытывал. – Я хочу вернуться на Единение Джексона и искать Майлза. Я могу справиться с этой работой не хуже других агентов Иллиана – знаю, что могу! Я попытался подать ему эту идею. Он ее не принял. Если бы мог, он предпочел бы запереть меня в камере под охраной.
– В такие дни, как этот, бедняга Саймон продал бы свою душу, только бы остановить время хоть ненадолго, – призналась графиня. – Его внимание сейчас не просто рассеяно, оно разбито на осколки. Я испытываю к нему определенное сочувствие.
– А я нет. Я бы не спросил у Саймона Иллиана, который час. А он бы мне и не сказал. – Марк печально задумался. – Грегор окольным путем намекнул бы, где поискать хроно. А вы… – непрошеная метафора ширилась, – дали бы мне часы.
– Я дала бы тебе часовую фабрику, сынок, будь она у меня, – вздохнула графиня.
Марк прожевал, проглотил, затем замер и поднял глаза. – Правда?
– Пра… – начала графиня категорично, но тут осторожность взяла верх. – Правда что?
– Лорд Марк – свободен? Я хочу сказать, я не совершил никаких преступлений на территории Барраярской Империи, так? Законов против глупости не существует. И я не арестован.
– Нет…
– Я могу отправиться на Единение Джексона сам. Да пошел Иллиан с его драгоценными ресурсами куда подальше! Если… – Вот и загвоздка. Он капельку сник, – … если бы у меня был билет. – Запал кончился. Все богатство Марка, по его подсчетам, составляли семнадцать имперских марок, скомканные в кармане брюк, – остаток от двадцатипятимарковой банкноты, данной ему графиней на расходы в начале недели.
Графиня резко отодвинула тарелку и откинулась на спинку стула; лицо у нее было опустошенным. – Эта мысль не производит на меня впечатление осмотрительной. Если уж мы заговорили о глупости.
– После всего. что ты сделал, Бхарапутра, наверное, уже подготовил контракт на твое убийство, – подсказала Ботари-Джезек.
– Нет… на убийство адмирала Нейсмита, – возразил Марк. – И я не собираюсь возвращаться к Бхарапутре. – В общем-то, он был согласен с графиней. Место на лбу, которого коснулся Бхарапутра, подводя счет, тайно горело. Он настойчиво воззрился на графиню. – Мэм…
– Ты хочешь рискнуть жизнью и всерьез просишь меня это профинансировать? – спросила она.
– Нет… я хочу спасти жизнь! Я не могу… – он беспомощно повел рукой, подразумевая сразу и особняк Форкосиганов, и ситуацию в целом, – жить так дальше. Здесь я сам не свой, я не могу успокоиться.
– Спокойствие к тебе придет – со временем. Пока просто слишком рано, – убедительно объяснила она. – Пока ты сущий новичок.
– Я должен вернуться. Попытаться исправить то, что натворил. Если смогу.
– А если не сможешь, что тогда? – холодно вопросила Ботари-Джезек. – Рванешь прочь прямо с низкого старта?
Эта женщина что, мысли его читает? Плечи Марка обвисли под грузом ее насмешки. И его собственных сомнений. – Я… – выдохнул он, – не… – Не знаю. Он не сумел договорить эту фразу вслух.
Графиня сплела длинные пальцы. – Я не сомневаюсь в отваге твоего сердца, – произнесла она, спокойно на него глядя.
Черт, она своим доверием способна разбить это сердце куда основательнее, чем Иллиан со всеми его подозрениями. Марк сгорбился на стуле.
– Но… ты мой второй шанс. Моя совсем нежданная надежда. Я никогда не думала, что здесь, на Барраяре, у меня может быть еще один ребенок. Теперь Единение Джексона сожрало Майлза, а ты хочешь отправиться туда вслед за ним? И ты тоже?
– Мэм, – безнадежно проговорил он. – Мама… Я не могу быть твоим утешительным призом.
Она скрестила руки на столе и оперлась подбородком на сложенные колечком пальцы. Глаза у нее были серыми, словно зимнее море.
– Кто-то, но вы должны понимать, – взмолился Марк, – как важен бывает второй шанс.
Графиня отодвинула стул и встала. – Я… должна это обдумать. – И она вышла из маленькой столовой. Марк со смятением заметил, что половина ужина осталась на ее тарелке нетронутой.
Заметила это и Ботари-Джезек. – Хорошая работа, – огрызнулась она.
«Мне жаль, мне жаль…»
Она поднялась и выбежала вслед за графиней.
Марк сидел, одинокий и покинутый. И, без оглядки и не совсем понимая, что делает, наелся до того, что ему стало плохо. Он с трудом доковылял до своей комнаты, поднявшись на нужный этаж на лифте, и лег, мечтая скорее забыться сном, чем отдышаться. Но ни сон, ни ровное дыхание к нему не приходили.
Когда про прошествии бесконечного времени его оглушающая головная боль и острая резь в желудке только-только начали стихать, в дверь постучали. Он перекатился на кровати с приглушенным стоном. – Кто там?
– Елена.
Марк зажег свет и сел в кровати, прислонившись к резному изголовью орехового дерева и запихнув за себя подушку, чтобы в спину не впивался чертовски твердый выпуклый узор из листьев. Ему не хотелось разговаривать с Ботари-Джезек. И вообще ни с одним человеческим существом. Он перезастегнул рубашку – посвободнее. – Заходи, – пробормотал он.
Она осторожно перешагнула порог, лицо ее было серьезным и бледным. – Привет. Ты как, нормально?
– Нет, – признался он.
– Я пришла извиниться, – сообщила она.
– Ты? Передо мной? За что?
– Графиня рассказала мне… кое-что о том, что с тобой произошло. Извини. Я не понимала.
Его снова препарировали заочно. Он точно мог это сказать по тому потрясенному виду, с каким Ботари-Джезек глядела на него: словно сейчас на ее глазах его туго набитый живот располосовали от сих до сих и вывернули наизнанку для аутопсии. – Ах, черт. И что она теперь рассказала? – Он с трудом напрягся, пытаясь сесть прямее.
– Майлз уже кое-что говорил об этом, но не прямо. Тогда я не поняла, насколько все было плохо. А графиня рассказала мне как есть. Что с тобой сделал Гален. Про изнасилование шоковой дубинкой и, гм, нарушения в еде. И все прочие тоже. – Она отводила взгляд от его тела, глядя Марку лишь в лицо и выдавая этим непрошеную глубину своих новых знаний. Елена с графиней должны были проговорить часа два. – И все это он тщательно рассчитывал. Вот что самое ужасное.
– Не уверен, что с шоковой дубинкой он рассчитал специально, – осторожно начал Марк. – По-моему, Гален был не в себе. У него крыша съехала. Не бывает таких прекрасных актеров. А, может, начиналось все по расчету, но вышло из-под контроля. – Тут он в полной беспомощности взорвался: – Черт!!! – Ботари-Джезек аж подлетела в воздух. – Она не имела права говорить об этом с тобой! И ни с кем другим! Я вам что, к черту, лучшее шоу в городе?