– Я воссоединюсь с моей госпожой, – сказала девочка. В ее голосе звучал легкий вызов, но было видно, насколько она зачарована Вербой. – Я подумала… не затем ли ты здесь, чтобы занять мое место. – Ревность? Безумие.
Глаза Вербы потемнели от молчаливого ужаса. – Ты понимаешь, что это значит? Что такое пересадка мозга в клона? Она заберет твое тело, Лилия, и тебя не станет.
– Да. Я знаю. Это моя судьба. – Она снова вскинула голову, откинув волосы с лица. В ее голосе звучала убежденность. Но ее глаза… не было ли там едва заметного вопроса?
– Вы двое так похожи, – пробормотал Майлз, ходя вокруг них и стараясь подавить беспокойство. И улыбаясь. – Я был готов поспорить, что если вы обменяетесь одеждой, никто не заметит разницы. – Быстрый взгляд Вербы дал ему понять: да, она уловила намек, но считает, что он слишком уж сильно давит. – Не-а, – добавил он, наморщив губы и склонив голову. – Думаю, нет. Девочка слишком толстая. Как тебе, не кажется, что она слишком толстая, а, Верба?
– Не толстая я! – вознегодовала Лилия-младшая.
– Одежда Вербы на тебя не налезет.
– Ты не прав, – сказала Верба, сдаваясь и позволяя втянуть себя в события, разворачивающиеся ускоренным темпом. – Он идиот. Давай докажем это, Лилия. – Она принялась стаскивать с себя жакет, блузку, брюки.
Медленно, с огромным любопытством, девочка сняла пиджачок и юбку и взяла костюм Вербы. Верба пока не прикоснулась к шелковой одежде Лилии, аккуратно сложенной на кровати.
– О-о, смотрится ничего, – заявила Верба и кивнула в сторону ванной. – Тебе стоит самой взглянуть.
– Я был не прав, – благородно признался Майлз, подталкивая девочку в сторону ванной комнаты. Нет времени составлять заговор, нет способа отдать приказ. Придется всецело довериться… инициативе Вербы. – А правда, одежда Вербы на тебе неплохо смотрится. Вообрази, что ты хирург-Дюрона. Они там все врачи, знаешь? Ты тоже могла бы стать врачом… – Уголком глаза он заметил, как Верба свободно распустила волосы, вытащив ленту, а затем схватила шелковые тряпки. Закрыв дверь за собой и Лилией, Майлз развернул девочку к зеркалу и включил воду, чтобы замаскировать звуки: вот Верба стучит во входную дверь, охранник ей открывает, она выходит, прикрыв распущенными волосами лицо…
Лилия уставилась в высокое зеркало. Поглядела на отражение Майлза рядом со своим – он сделал жест, словно представляя ей ее саму, – а потом перевела взгляд на его макушку на уровне собственного плеча. Он схватил стакан и отпил воды, чтобы прочистить горло, прежде чем начать действовать. Сколько он сможет удерживать тут растерянную девочку? Вряд ли удастся успешно оглушить ее ударом чего-нибудь тяжелого, а что насчет стоявшего на столе медицинского чемоданчика Вербы – он точно не знал, что именно там является пресловутым снотворным.
К его удивлению, она заговорила первой. – Это ты приходил за мной, верно? За всеми нами, клонами.
– Э-э… – Тот самый гибельный налет на владения Бхарапутры? Она была одной из спасенных? Тогда что она здесь делает? – Извини. Я последнее время был мертв, и моя голова не совсем в порядке. Криоамнезия. Может, было, как ты говоришь, а может – ты повстречалась с моим клоном-близнецом.
– У тебя тоже есть братья и сестры клоны?
– Как минимум один. Мой… брат.
– А ты был правда мертв? – Вид у нее был слегка недоверчивый.
Он задрал серую трикотажную футболку и показал свои шрамы.
– Ого, – впечатлилась она. – Да, правда.
– Верба меня собрала из кусочков. Она очень умелая. – Нет, не привлекай ее внимания к Вербе, которой тут нет. – Ты могла бы стать такой же, держу пари, если бы постаралась. Если бы научилась.
– А на что это похоже? Быть мертвым. – Она вдруг настойчиво вгляделась в его лицо.
Он одернул футболку. – Уныло. Действительно скучно. Пустота. Я ничего не помню. Не помню, как я умер… – Тут у него перехватило дыхание. Дуло гранатомета, осветившееся вспышкой, – и его грудь взрывается, жуткая боль… Он втянул воздух и оперся на подзеркальник, почувствовав внезапную слабость в ногах. – Одиноко. Тебе бы не понравилось. Гарантирую. – Он взял ее теплую руку. – Быть живым куда лучше. Быть живым – это… это… – Ему нужно на что-то встать. Он забрался на подзеркальник, и, склонившись, наконец-то взглянул ей прямо в глаза. Намотал на палец прядь ее волос, склонил голову и поцеловал девочку – просто на секунду прижался губами. – Ты можешь сказать про себя, что жив, когда кто-то касается тебя в ответ.
Она отпрянула, потрясенная и заинтересованная. – А ты целуешь не так, как барон.
У него мозги чуть не заклинило. – Барон тебя целовал?!
– Да…
Заранее пробовал новое тело жены? Как скоро запланирована пересадка мозга? – А ты всегда жила с… э-э… со своей госпожой?
– Нет. Меня привезли сюда после того, как разгромили ясли клонов. Ремонт почти закончен, я скоро поеду обратно.
– Но… ненадолго.
– Нет.
Барон должен испытывать… любопытное искушение. В конце концов, скоро ее мозг будет уничтожен, и обвинять она не сможет. Васа Луиджи может делать все, что угодно, лишь бы не трогать ее девственности. И как это повлияло на ее явное психопрограммирование, на ее преданность своей судьбе? Очевидно, как-то повлияло, иначе бы ее здесь не было.
Она поглядела на закрытую дверь, и открыла рот во внезапно нахлынувшем подозрении. Вырвав у него ладонь, она бросилась обратно, в опустевшую спальню. – Ой, нет!
– Ш-ш! – Он побежал за ней, снова схватил ее за руку, прыгнул на кровать и встал, развернув ее лицом к себе и восстанавливая контакт глаза-в-глаза. – Не кричи! – прошипел он. – Если ты выбежишь отсюда и позовешь охрану, у тебя будут жуткие неприятности, а если просто подождешь, пока она вернется, то никто и не узнает. – Он чувствовал себя подлецом, играя на ее явной панике, но он должен был это сделать. – Веди себя тихо, и никто никогда не узнает.
Коли на то пошло, он понятия не имел, собирается ли Верба вернуться. Дела обстояли так, что она может захотеть просто от него сбежать. И ни один из разработанных им ранее планов не предусматривал вот такого мига удачи.
Лилия-младшая легко могла бы одолеть его физически, хотя он не был уверен, понимает ли она это. Один-единственный хороший удар кулаком в грудь свалит его на пол. Ей даже не придется бить его слишком сильно.
– Садись, – сказал Майлз. – Сюда, рядом со мной. Не бойся. Честно говоря, я даже представить себе не могу, чтобы ты чего-то боялась: ведь ты приняла свою судьбу глазом не моргнув. Должно быть, ты храбрая девочка. Женщина. Сядь… – Он потянул ее на кровать; она весьма неуверенно перевела взгляд на дверь, но позволила себя ненадолго усадить. Ее мышцы были напряжены, точно струны. – Расскажи мне… расскажи мне о себе. Расскажи о том, как ты живешь. Ты ведь очень интересный человек, знаешь?
– Я?
– Я про себя самого сейчас мало что помню, вот почему и спрашиваю. Для меня это настоящий ужас – быть не в состоянии вспомнить. Это меня просто убивает. А какое твое самое раннее воспоминание?
– Зачем… ну, думаю… то место, где я жила до яслей. Там обо мне заботилась одна женщина. Я – глупо, да? – я помню, что там у нее были какие-то лиловые цветы, с меня ростом, они росли в маленьком таком садике – не больше квадратного метра – и пахли виноградом.
– Да? Расскажи мне еще про эти цветы…
Он опасался, что времени им хватит на долгую беседу. А что потом? То, что Вербу еще не приволокли обратно, – это очень хороший знак. А то, что она может так и не вернуться, – поставит в неприятную ситуацию Лилию-младшую. «А что ей могут сделать барон с баронессой? Убить?» – родилась в его мозгу беспощадная насмешка.
Они разговорились про ее жизнь в яслях. Ему удалось вытянуть из нее описание налета дендарийцев – как она его видела. Как ей удалось присоединиться к барону. Очень сообразительное дитя. Да уж, с Марком вышла неприятность. Паузы в разговоре делались все длиннее. Он, чтобы поддержать беседу, уже собрался заговорить о себе, а это было очень опасно. Девочка отвлеклась от разговора, все чаще и чаще поглядывает на дверь…
– Верба не вернется, – произнесла Лилия-младшая наконец. – Да?
– Думаю, не вернется, – откровенно признался он. – Я считаю, ей удалось беспрепятственно бежать.
– А ты откуда знаешь?
– Если бы ее поймали, то пришли бы за тобой, даже бы если ее саму и не привели обратно. Но они думают, что Верба все еще здесь. А вот ты пропала.
– Ты ведь не думаешь, что они могут перепутать ее со мною, да? – задыхаясь от тревоги, выговорила она. – И взять ее, чтобы она воссоединилась с моей госпожой? – Майлз не мог точно сказать, тревожится ли она за Вербу или из-за того, что Верба обманом займет ее место. Что за омерзительная, жуткая у него новоприобретенная паранойя!
– А когда… – начал было он, но тут же поспешил успокоить ее. И себя. – Нет. Если просто глянуть, проходя мимо, вы покажетесь ужасно похожими, но тут-то будет необходимо разглядеть ее вблизи. Она на много лет старше тебя. Это просто невозможно.
– Что мне делать? – Она попыталась подняться на ноги; он поймал ее за руку и потянул обратно на кровать.
– Ничего, – посоветовал он. – Все нормально. Скажешь им… скажешь, что это я заставил тебя тут остаться.
Она смерила вопросительным взглядом его невысокую фигуру. – И как?
– Хитростью. Угрозами. Психологическим принуждением, – честно ответил он. – Можешь винить во всем меня.
Она засомневалась сильнее.
Сколько ей лет? Он провел последние два часа, выуживая из нее историю ее жизни, и, похоже, та была не особо длинной. Ее речь отражала странную смесь проницательности и наивности. Величайшим приключением в ее жизни стало недолгое похищение дендарийскими наемниками.
Верба. Ей все удалось. Что теперь? Вернется ли она за ним? Как? Это же Единение Джексона. Доверять нельзя никому. Здесь люди – это просто мясо. Как сидящая перед ним девочка. Ему внезапно представилось кошмарное видение: Лилия-младшая с пустым черепом и бессмысленным взглядом.