Атрибутом власти.
К тому времени, когда они оказались к северу от Стены, снег валил непрерывно. Рваное белое одеяло укрыло изрытую и израненную землю, протянувшуюся от Стены до края Зачарованного леса. Джон Сноу и его черные братья столпились вокруг трех копий в двадцати ярдах от ворот.
Копья, сделанные из ясеня, достигали восьми футов в длину. То, что слева, казалось слегка искривленным, а два других были гладкими и ровными. На каждом из них красовалась отрубленная голова. Бороды на них обледенели, а снег накрыл покойников белыми капюшонами. На месте глаз остались только пустые глазницы, черные кровавые дыры, взирающие сверху в молчаливом осуждении.
— Кто они? — спросила Мелисандра ворон.
— Черный Джек Бульвер, Волосатый Хал и Гарт Серое Перо, — мрачно ответил Боуэн Марш. — Земля почти совсем промерзла. Должно быть, одичалые полночи потратили на то, чтобы зарыть копья так глубоко. Они все еще могут быть поблизости. Наблюдают за нами, — лорд-стюард, прищурившись, взглянул на ряд деревьев.
— Их там может быть сотня, — добавил черный брат с угрюмым лицом. — А может, и тысяча.
— Нет, — возразил Джон Сноу. — Они оставили свои дары под покровом ночи и сбежали.
Его огромный белый лютоволк покружил вокруг копий, принюхиваясь, затем поднял лапу и помочился на копье с головой Черного Джека Бульвера.
— Призрак почувствовал бы их запах, будь они до сих пор здесь.
— Надеюсь, Плакальщик сжег их тела, — добавил угрюмый человек, которого прозвали Скорбным Эддом. — Иначе они могут прийти сюда в поисках своих голов.
Джон Сноу схватился за копье с головой Гарта Серое Перо и с силой выдернул его из земли.
— Снимите оставшиеся две, — приказал он, и четверо ворон поспешили выполнять приказ.
Щеки Боуэна Марша покраснели от холода.
— Не стоило нам посылать разведчиков.
— Не время и не место ковыряться в этой ране. Не здесь, милорд. Не сейчас, — людям, борющимся с копьями, Сноу приказал: — Снимите головы и сожгите их. Не оставляйте ничего кроме костей.
Лишь затем он, казалось, заметил Мелисандру.
— Миледи. Пройдитесь со мной, если вы не против.
Наконец-то.
— Как будет угодно лорду-командующему.
Когда они проходили под Стеной, она взяла его под руку. Морган и Меррел шли перед ними, Призрак следовал по пятам. Жрица молчала, однако нарочно замедляла шаг, и там, где она ступала, лед начинал таять. Ему не удастся не заметить этого.
Под железной решеткой бойницы Сноу, как она и ожидала, нарушил молчание:
— Что с остальными шестью?
— Я не видела их, — ответила Мелисандра.
— Вы посмотрите?
— Конечно, милорд.
— Прилетел ворон от сира Денниса Маллистера из Сумеречной Башни, — сказал ей Джон Сноу. — Его люди видели огни в горах на противоположной стороне Глотки. Одичалые собираются вместе, считает сир Деннис. Он думает, что они попытаются снова преодолеть Мост Черепов.
— Некоторые — вероятно, — может быть, черепа в ее видении означали этот мост? Почему-то Мелисандра так не думала. — Если это случится, то атака будет не более чем отвлекающим маневром. Я видела башни у моря, поглощенные кроваво-черным приливом. Вот где последует основной удар.
— Восточный Дозор?
Он ли? Мелисандра видела Восточный Дозор-у-Моря вместе с Королем Станнисом. Там Его Величество оставил королеву Селису и их дочь Ширен, когда собрал своих рыцарей для похода в Черный Замок. Башни в ее огне выглядели по-другому, но такое часто случалось в видениях.
— Да, Восточный Дозор, милорд.
— Когда?
Она развела руками:
— Завтра. Или после оборота луны. Или через год. А, может, если примешь меры, ты сможешь совсем предотвратить то, что я видела, — иначе, в чем смысл видений?
— Хорошо, — ответил Сноу.
Когда они выбрались из-под Стены, толпа ворон у ворот увеличилась до нескольких десятков. Люди столпились вокруг них. Мелисандра знала некоторых по именам: повар Трехпалый Хобб, Малли с сальными рыжими волосами, туповатый мальчик, прозванный Оуэн-Олух, пьяница септон Селладар.
— Это правда, м'лорд? — задал вопрос Трехпалый Хобб.
— Кто это? — спросил Оуэн-Олух. — Это ведь не Дайвин, нет?
— И не Гарт, — добавил один из людей королевы, она знала его как Альфа из Раннимадда, он одним из первых сменил семерых ложных богов на истину Рглора. — Гарт слишком умен для этих одичалых.
— Сколько? — спросил Малли.
— Трое, — ответил им Джон. — Черный Джек, Волосатый Хал и Гарт.
Альф из Раннимадда застонал так громко, что мог разбудить спящих в Сумеречной Башне.
— Уложите его в постель и дайте подогретого вина, — приказал Джон Трехпалому Хоббу.
— Лорд Сноу, — тихо проговорила Мелисандра, — не пройдешь ли со мной в Королевскую Башню? Мне есть чем поделиться с тобой.
Он долго глядел на нее своими серыми холодными глазами. Его правая рука сжалась, разжалась и сжалась снова.
— Как вам угодно. Эдд, отведи Призрака в мои покои.
Решив, что это знак, Мелисандра отпустила и свою охрану. Они вместе прошли через двор, лишь они вдвоем. Вокруг падал снег. Она держалась рядом с Джоном настолько близко, насколько могла осмелиться. Достаточно близко, чтобы почувствовать недоверие, окутывающее его, словно черный туман. Он не любит меня и никогда не полюбит, но он воспользуется моей помощью. Ну и прекрасно. Мелисандра и прежде танцевала этот танец со Станнисом Баратеоном, еще в самом начале. В действительности юный лорд-командующий и ее король походили друг на друга гораздо больше, чем кто-либо из них готов был признать. Станнис — младший брат, живущий в тени старшего, а Джон Сноу — бастард, затмеваемый законорожденным братом, павшим героем, которого называли Молодым Волком. Оба они по природе неверующие, недоверчивые и подозрительные. Единственные боги, которым они действительно поклоняются — долг и честь.
— Ты не спросил о сестре, — сказала Мелисандра, когда они поднимались по спиральной лестнице Королевской Башни.
— Я говорил вам: у меня нет сестры. Мы отрекаемся от родства, когда произносим клятвы. Я не могу помочь Арье, как бы я…
Он прервался, как только они вошли в ее покои. Внутри был одичалый, он сидел за ее столом и размазывал кинжалом масло по отломленному куску теплого подрумяненного хлеба. Он снова облачился в костяные доспехи, как она с удовлетворением отметила. Сломанный череп великана, служивший ему шлемом, лежал на подоконнике за его спиной.
Джон Сноу напрягся:
— Ты.
— Лорд Сноу, — одичалый ухмыльнулся им ртом, полным потемневших и сломанных зубов. Рубин на его запястье мерцал в утреннем свете, как тусклая красная звезда.
— Что ты здесь делаешь?
— Завтракаю. Милости прошу к столу.
— Я не стану делить хлеб с тобой.
— Тебе же хуже. Буханка еще теплая. Уж с этим Хобб справляется по крайней мере, — одичалый оторвал зубами кусок. — Я бы с легкостью мог наведаться и к тебе, милорд. Охрана у твоих дверей — просто насмешка. Для человека, который взбирался на Стену не меньше сотни раз, забраться в окно не представляет труда. Но какой прок тебя убивать? Вороны просто выберут кого-нибудь похуже, — он прожевал и проглотил еду. — Слышал про твоих разведчиков. Надо было меня с ними послать.
— Чтобы ты предал их и сдал Плакальщику?
— Так мы говорим о предательствах? Как звали ту девушку из одичалых, что была твоей женой, Сноу? Игритт, верно? — одичалый повернулся к Мелисандре. — Мне понадобятся лошади, с полдюжины добрых коней. И один я не справлюсь. Сгодятся копьеносицы, из тех, что застряли в Кротовом Городке. Тут больше подойдут женщины. Девчонке будет проще поверить им, и они помогут мне провернуть хитрость, которую я задумал.
— О чем он? — спросил ее лорд Сноу.
— О твоей сестре, — Мелисандра положила ладонь ему на руку. — Ты не можешь помочь ей, но он может.
Сноу отдернул руку.
— Не думаю. Вы не знаете это создание. Гремучая Рубашка мог бы мыть свои руки по сто раз на дню, и у него все равно осталась бы кровь под ногтями. Он скорее изнасилует и убьет Арью, чем спасет ее. Нет. Если это было тем, что вы видели в огне, миледи, пепел должно быть застлал вам глаза. Если он попытается покинуть Черный Замок без моего разрешения, я сам отрублю ему голову.
Он не оставляет мне выбора. Да будет так.
— Деван, оставь нас, — сказала она. Оруженосец выскользнул из комнаты и закрыл за собой дверь.
Мелисандра коснулась рубина на шее и произнесла слово.
Звук странно отразился от углов комнаты и прополз в их уши как червь. Одичалый слышал одно слово, ворона — другое. Но ни то, ни другое не было тем словом, что слетело с ее губ. Рубин на запястье одичалого потемнел, дымка света и тени вокруг него возникла и растаяла.
Кости остались — дребезжащие ребра, когти и зубы вдоль его рук и плеч, огромная пожелтевшая ключица поперек надплечья. Сломанный череп великана по-прежнему был сломанным черепом великана, пожелтевшим и треснувшим, ухмылявшимся своим грязным и диким оскалом.
Но "вдовий пик" исчез. Темные усы, выпуклый подбородок, болезненная пожелтевшая плоть и маленькие черные глаза — все растаяло. Серые пальцы поглаживали длинные каштановые волосы. В уголках рта проявились морщинки от смеха. Внезапно он стал больше, чем прежде, шире в груди и плечах, длинноногим и стройным, с чисто выбритым и обветренным лицом.
Серые глаза Джона Сноу расширились:
— Манс?
— Лорд Сноу, — Манс-Налетчик не улыбался.
— Она сожгла тебя.
— Она сожгла Костяного Лорда.
Джон Сноу повернулся к Мелисандре:
— Что это за колдовство?
— Называй, как хочешь. Чары, притворство, иллюзия. Рглор — Владыка Света, Джон Сноу, и его слугам дано ткать из света так же, как другие ткут из нитей.
Манс-Налетчик усмехнулся:
— Я тоже сомневался, Сноу, но почему бы не дать ей попробовать? Выбор был — либо это, либо позволить Станнису поджарить меня.
— Кости помогают, — объяснила Мелисандра. — Кости помнят. Сильнейшие чары строятся на таких вещах. Ботинки мертвого человека, прядь волос, мешочек с костяшками пальцев. С помощью шепота и молитвы из них можно вызвать тень человека и надеть ее на другого, как плащ. Сущность носящего не меняется, только то, каким его видят.