Улыбка Джона исчезла:
— Возможно, но я не могу ему доверять. Боюсь, Сигорн считает меня виновным в смерти его отца. Что еще хуже, его воспитывали и обучали отдавать приказы, а не выполнять их. Не путай теннов с вольным народом. Мне сказали, что "магнар" означает "лорд" на старом языке, но Стир был для своего народа скорее богом, и его сын сделан из того же теста. Мне не нужно, чтобы люди преклоняли колено, но мне важно, чтобы они умели подчиняться.
— Да, м'лорд, но вам лучше сделать что-нибудь с магнаром. Тенны доставят вам неприятности, если вы не займетесь ими.
Неприятности — это удел лорда-командующего, мог бы ответить ему Джон. Как оказалось, визит в Кротовый Городок принес ему много неприятностей, и женщины — наименьшая из них. Халлек, как Джон и опасался, продемонстрировал свою агрессивность, а среди черных братьев было достаточно тех, кто глубоко ненавидел вольный народ. Один из последовавших за Халлеком уже отрезал ухо строителю во дворе, и, возможно, это всего лишь предвестие грядущего кровопролития. Ему надо поскорее открыть старые крепости, чтобы отослать брата Хармы заселять Глубокое Озеро или Темный Чертог. Однако сейчас ни один из замков не был пригоден для человеческого обитания, и Отелл Ярвик со своими строителями все еще пытался восстановить Твердыню Ночи. Порой по вечерам Джон Сноу размышлял, не совершил ли он страшную ошибку, отговорив Станниса увести всех одичалых со Стены на бойню. Я ничего не знаю, Игритт, подумал он, и, наверное, никогда не узнаю.
В полумиле от рощи длинные красные лучи осеннего солнца косо пробивались между ветвями голых деревьев, окрашивая сугробы в розовый цвет. Всадники пересекли замерзший ручей между двумя неровными глыбами, вросшими в лед, а затем последовали по извилистой охотничьей тропе на северо-восток. Всякий раз, когда налетал ветер, тучи рыхлого снега вздымались в воздух и щипали глаза. Джон прикрыл шарфом рот и нос и поднял капюшон плаща.
— Уже недалеко, — сказал он всадникам. Никто не ответил.
Джон учуял Тома Ячменное Зерно, прежде чем увидел. Или его почуял Призрак? В последнее время, даже бодрствуя, Джон Сноу иногда ощущал, будто он и лютоволк были единым целым. Первым, стряхивая с себя снег, появился огромный белый волк, а несколькими мгновениями спустя — Том.
— Одичалые, — тихо сообщил он Джону. — В роще.
Джон велел всадникам остановиться.
— Сколько?
— Я насчитал девятерых. Стражи нет. Некоторые, возможно, мертвы или спят. Большинство, кажется, женщины. Один ребенок. Но есть еще и великан. Я видел только одного. Они разожгли костер, дым тянется между деревьями. Дураки.
Девять, а у меня — семнадцать. Хотя четверо из них — зеленые юнцы, и нет ни одного великана.
Как бы то ни было, Джон не собирался отступать к Стене. Если одичалые все еще живы, возможно, мы могли бы забрать их с собой. Если же они мертвы, что ж… парочка трупов тоже пригодится.
— Дальше пойдем пешком, — сказал он, мягко спрыгнув на обледенелую землю. Снега было по щиколотку. — Рори, Пейт, останьтесь с лошадьми.
Он мог бы поручить животных новобранцам, но им вскоре надо будет в первый раз пролить кровь. И нынешний момент ничуть не хуже, чем любой другой.
— Рассредоточьтесь и постройтесь полукругом. Я хочу подойти к роще с трех сторон. Не теряйте из виду людей справа и слева от себя, чтобы расстояние между вами не увеличивалось. Снег заглушит наши шаги. Меньше шансов на кровопролитие, если застанем их врасплох.
Ночь надвигалась быстро. Лучи света исчезли вместе с последним тонким кусочком солнца, тающим в западных лесах. Розовый снег опять побелел, цвет вымывался из него, пока на мир опускалась тьма. Вечернее небо стало выцветше-серым, как старый плащ, который слишком часто стирали. Появились первые робкие звезды.
Джон Сноу увидел впереди бледный белый ствол, увенчанный кроной темно-красных листьев. Это могло быть только чардрево. Джон потянулся за спину и достал из ножен Длинный Коготь. Он посмотрел по сторонам, кивнул Атласу и Коню и убедился, что они передают сигнал соседям. Все бросились в рощу одновременно, пробиваясь через сугробы старого снега, не издавая ни звука кроме дыхания. Призрак бежал с ними — белая тень возле Джона.
Чардрева возвышались по краям поляны, образуя круг — девять, все примерно одного возраста и размера. На каждом — высеченное лицо, и не было среди них двух одинаковых. Некоторые лица улыбались, некоторые ревели, некоторые кричали на него. В темноте леса их глаза казались черными, но Джон знал, что на свету они — кроваво-красные. Как глаза Призрака.
Посреди рощи горел маленький и жалкий костер: пепел, угли и несколько сломанных слабо чадящих веток. И все же в нем было больше жизни, чем в одичалых, сгрудившихся рядом. Только один из них отреагировал на появление Джона из чащи — ребенок расплакался, цепляясь за лохмотья материнского плаща. Женщина подняла глаза и ахнула. К тому времени рощу уже окружили кольцом разведчики, скользящие среди белых, как кости, деревьев. Блестящая сталь в их руках, одетых в черные перчатки, была готова к резне.
Великан заметил их последним. Он спал, свернувшись у огня, но что-то его разбудило — детский плач, хруст снега под черными сапогами или внезапный подавленный вздох. Когда он зашевелился, казалось, будто ожил огромный валун. Он, всхрапнув, принял сидячее положение и, пытаясь стряхнуть остатки сна, потер глаза руками, напоминающими два окорока… но вдруг увидел Железного Эммета со сверкающим мечом в руке. С ревом он вскочил на ноги, сжал в одной из своих гигантских рук подхваченный с земли молот и поднял его над головой.
Призрак в ответ оскалил зубы. Джон схватил волка за загривок.
— Мы не хотим сражаться здесь, — он знал, что его люди смогут победить великана, но не без потерь. Как только прольется кровь, одичалые присоединятся к драке. Большинство или даже все умрут здесь, как и некоторые из его братьев. — Это святое место. Сдавайтесь, и мы…
Великан снова взревел так, что затрепетала листва на деревьях, и стукнул молотом по земле. На конце его сделанной из дуба шишковатой рукояти длиной в шесть футов был закреплен камень величиной с буханку хлеба. От удара задрожала земля. Некоторые из одичалых тоже потянулись за своим оружием.
Джон Сноу собирался уже обнажить Длинный Коготь, когда из глубины рощи заговорил Кожаный. Слова прозвучали гортанно и грубо, но Джон почувствовал их мелодичность и распознал старый язык. Кожаный говорил долго. Когда он умолк, великан отозвался. Его речь была похожа на рычание, перемежаемое хрюканьем, и Джон не смог понять ни слова. Но Кожаный указал на деревья и добавил что-то еще, и великан тоже указал на деревья, заскрежетал зубами и бросил молот.
— Готово, — объявил Кожаный. — Они не хотят драться.
— Хорошая работа. Что ты ему сказал?
— Что это и наши боги тоже. Что мы пришли помолиться.
— Мы помолимся. Уберите оружие, все вы. Сегодня мы не будем проливать кровь.
Том Ячменное Зерно говорил, что их девять. Да, девять, но двое были мертвы, а один так слаб, что мог не дотянуть до утра. Оставшиеся шестеро включали мать и ребенка, двух стариков, раненого тенна в разбитой бронзе и одного из Рогоногих, босые ступни которого так сильно обморозились, что Джон с первого взгляда понял — он никогда больше не сможет ходить. Как он узнал впоследствии, большинство не были знакомы друг с другом до прихода в рощу. Когда Станнис разбил отряд Манса Налетчика, они бежали в лес, чтобы спрятаться от резни. Некоторое время они скитались, потеряли друзей и близких из-за холода и голода, и, наконец, собрались здесь, слишком слабые и усталые, чтобы идти дальше.
— Боги здесь, — пояснил один из стариков. — По сравнению с другими, это неплохое место, чтобы умереть.
— Стена всего в нескольких часах к югу отсюда, — сказал Джон. — Почему бы не поискать убежища там? Другие сдались. Даже Манс.
Одичалые обменялись взглядами. Наконец один ответил:
— До нас доходили слухи. Вороны сожгли всех, кто сдался.
— Даже Манса, — добавила женщина.
Мелисандра, подумал Джон, тебе и твоему красному богу за многое придется держать ответ.
— Мы будем рады всем, кто захочет вернуться с нами. В Черном Замке есть еда и кров, а Стена защитит вас от того, что обитает в здешних лесах. Даю слово, что никого не сожгут.
— Слово вороны, — сказала женщина, крепче прижимая к себе ребенка. — Но кто подтвердит, что ты сдержишь его? Кто ты?
— Лорд-командующий Ночного Дозора и сын Эддарда Старка из Винтерфелла, — Джон повернулся к Тому Ячменное Зерно. — Вели Рори и Пейту седлать лошадей. Я не собираюсь задерживаться здесь дольше, чем необходимо.
— Как скажете, м'лорд.
Оставалось завершить еще одно дело, прежде чем отправиться в путь: то, за чем они пришли. Железный Эммет созвал своих подопечных, и пока остальные наблюдали с почтительного расстояния, те преклонили колени перед чардревами. Последние лучи дня уже догорели, и теперь единственным источником света стали звезды над головой и слабый красный отблеск догорающего костра в центре рощи.
В черных капюшонах и плотных черных плащах, эти шестеро были будто вырезаны из тени. Их голоса звучали в унисон, ничтожные против бесконечности ночи.
— Ночь собирается и начинается мой дозор, — сказали они, как говорили это тысячи людей до них. Голос Атласа звучал сладко, как песня, голос Коня хрипел и дрожал, голос Аррона был как нервный писк. — Он не окончится до самой моей смерти.
Пусть эти смерти придут нескоро. Джон Сноу опустился на одно колено в снег. Боги моих отцов, сохраните этих людей. И Арью, мою маленькую сестренку, где бы она ни была. Я молю вас, пусть Манс разыщет ее и приведет ко мне невредимой.
— Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям, — поклялись новобранцы голосами, которые эхом отдавались сквозь годы и века. — Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту.