— И последнее, о сообщении. Если ли новости?
Принц Доран загадочно ей улыбнулся:
— Из Лисса. Там спущен на воду большой флот. В основном волантийские корабли, и они везут войска. Ни слова о том, что за войска и куда они стремятся. Говорилось о слонах.
— Не драконах?
— Слонах. Хотя довольно легко спрятать молодого дракона в трюме большого когга. Дейенерис наиболее уязвима в море. На её месте я бы скрывал себя и свои намерения как можно дольше, чтобы застать Королевскую Гавань врасплох.
— Думаешь, Квентин будет с ними?
— Может быть. Или нет. Мы узнаем, когда они высадятся, если их цель — действительно Вестерос. Квентин поведет её вверх по Зеленокровке, если сможет. Но ни к чему говорить об этом сейчас. Поцелуй меня. С первыми лучами солнца мы отправимся в Водные Сады.
Значит, выедем не раньше полудня, подумал Хотах.
Позднее, когда Арианна ушла, он отложил свою секиру и перенес принца Дорана в постель.
— Пока Гора не разбил череп моему брату, ни один дорниец не погиб в этой войне Пяти Королей, — тихо пробормотал принц, когда Хотах накрывал его одеялом. — Скажи мне, капитан, это мой позор или моя слава?
— Не мне судить, мой принц.
Служить. Защищать. Повиноваться. Простые клятвы для простых людей. Вот все, что он знал.
Джон
Вель ждала у ворот в предрассветном холоде, завернутая в плащ из медвежьей шкуры, такой большой, что он пришелся бы впору Сэму. Около нее топтался пони, оседланный и навьюченный, косматый, серый и с бельмом на глазу. Малли и Скорбный Эдд стояли вместе с ней парочкой странноватых охранников. Их дыхание застывало в холодном ночном воздухе.
— Вы дали ей слепую лошадь? — недоверчиво спросил Джон.
— Она только наполовину слепа, м'лорд, — ответил Малли. — И в остальном еще достаточно крепкая, — он потрепал пони по шее.
— Может быть, лошадка и наполовину слепа, но я нет, — сказала Вель. — Я знаю, куда мне нужно отправиться.
— Миледи, вам необязательно делать это. Риск…
— … мой, лорд Сноу. Я не какая-то леди с юга, а женщина вольного народа. Я знаю лес лучше, чем все ваши укутанные в черные плащи разведчики. В нем для меня нет призраков.
Надеюсь, что нет. Джон рассчитывал на это, полагая, что Вель могла бы преуспеть там, где Чёрный Джек Бульвер и его спутники потерпели неудачу. Он надеялся, что ей нет нужды опасаться вреда от вольного народа, но они оба слишком хорошо знали: одичалые — не единственные, кого можно встретить в лесах.
— Достаточно ли у вас еды?
— Галеты, твердый сыр, овсяные лепешки, соленая треска, соленая говядина, соленая баранина и мех сладкого вина, чтобы вымыть всю эту соль из моего рта. От голода я не умру.
— Тогда вам пора.
— Я дала вам слово, лорд Сноу. Я вернусь, с Тормундом или без него. — Вель посмотрела на небо. Луна выросла почти до половины. — Ждите меня в первый день полной луны.
— Буду ждать.
Не подведи меня, подумал он, иначе Станнис заполучит мою голову. "Могу я взять с тебя слово, что ты будешь тщательно охранять нашу принцессу?" — спросил король, и Джон пообещал. Но Вель никакая не принцесса, я полсотни раз ему говорил. Это было слабой отговоркой, жалкими лохмотьями, обернутыми вокруг его израненого слова. Отец никогда бы такого не одобрил. Я меч, который охраняет царство людей, напомнил он себе, и, в конце концов, это должно значить гораздо больше, чем честь одного человека.
Дорога под Стеной была темна и холодна, как брюхо ледяного дракона, и извилиста, как змея. Скорбный Эдд вел их по ней с факелом в руке. У Малли были ключи от трех дверей, закрывавших проход и представлявших собой решетки из черных железных прутьев толщиной в человеческую руку. Копейщики возле каждой двери преклоняли головы перед Джоном Сноу, но открыто глазели на Вель и её пони.
Когда они вышли с северной стороны Стены через массивную дверь, сделанную из совсем недавно срубленного дерева, принцесса одичалых на мгновение задержалась, пристально вглядываясь по ту сторону заснеженного поля, где король Станнис выиграл свою битву. Вдали её ждал Зачарованный лес, темный и безмолвный. Лунный свет окрасил медовые волосы Вель в бледно-серебристый цвет и выбелил щёки. Она сделала глубокий вдох:
— Воздух сладок на вкус.
— Мой язык онемел. Всё, что я могу ощутить на вкус — это холод.
— Холод? — Вель слегка улыбнулась. — Нет. Когда холодно — тяжело дышать. Когда появляются Иные…
Мысль была тревожной. Шестеро разведчиков, посланных Джоном на север, все ещё отсутствовали. Прошло не так много времени. Они еще могут вернуться. Но другая часть его настаивала: Они мертвы, каждый из них. Ты послал их на смерть, и то же самое ты делаешь с Вель.
— Передайте Тормунду то, что я сказал.
— Может, он и не прислушается к вашим словам, но он услышит их, — Вель легонько поцеловала его в щеку. — Примите мою благодарность, лорд Сноу. За полуслепую лошадь, за соленую треску, за свежий воздух. За надежду.
Их дыхание смешалось в белое облачко в воздухе. Джон Сноу отступил от нее и произнес:
— Единственная благодарность, которую я хотел бы получить…
— …это Тормунд Великанья Смерть. Конечно.
Вель накинула капюшон своей медвежьей шкуры. Коричневая кожа была хорошо просоленной и казалась серой.
— Прежде чем я уйду, один вопрос. Это вы убили Ярла, милорд?
— Ярла убила Стена.
— Так я и слышала. Но я должна была убедиться.
— Даю слово, я не убивал его. — Хотя мог бы, если бы все пошло по-другому.
— Что ж, тогда простимся, — сказала она почти игриво.
Джон Сноу был не в настроении поддерживать её тон. Слишком холодно и темно для подобных игр, и час слишком поздний.
— Только на время. Вы вернетесь. Ради мальчика, если не по другой причине.
— Сына Крастера? — Вель пожала плечами. — Он мне не родня.
— Я слышал, как вы для него пели.
— Я пела для себя. Разве я виновата, что он слушает? — легкая улыбка коснулась ее губ. — Это его смешит. Что ж, хорошо. Он милое маленькое чудовище.
— Чудовище?
— Его молочное имя. Мне же надо было его как-то называть. Проследите, чтобы он оставался в безопасности и тепле. Ради его матери и ради меня. И держите его подальше от красной женщины. Она знает, кто он такой. Она видит вещи в своем пламени.
Арья, подумал он, надеясь, что это правда.
— Пепел и золу.
— Королей и драконов.
Опять драконы. На мгновение Джон тоже как будто увидел их, кружащих в ночи, темные крылья вырисовывались в море пламени.
— Если бы она знала, то забрала бы мальчика у нас. Мальчика Даллы, а не ваше чудовище. Одно слово на ухо королю, и настал бы конец всему. — И мне. Станнис воспринял бы это как измену. — Почему же она позволила такому случиться, если все знала?
— Потому что ее это устраивало. Огонь — вещь непостоянная. Никто не знает, какой путь выберет пламя. — Вель просунула ногу в стремя, перекинула другую через спину лошади, и уже из седла посмотрела вниз. — Вы помните, что моя сестра сказала вам?
— Да. — Нет безопасного способа удержать меч без рукояти. Но Мелисандра была права: даже меч без рукояти лучше, чем пустые руки, когда кругом враги.
— Хорошо, — Вель развернула пони в сторону севера. — Тогда до встречи в следующее полнолуние.
Джон смотрел, как она уезжает и размышлял, увидит ли он когда-нибудь снова ее лицо. "Я не какая-то леди с юга, — он снова услышал ее слова, — а женщина вольного народа".
— Мне все равно, что она говорит, — пробормотал Скорбный Эдд, когда Вель исчезла за полосой прямых сосен. — Воздух такой холодный, что дышать больно. Я бы перестал, но тогда станет еще больнее. — Он потер руки. — Это плохо кончится.
— Ты обо всем так говоришь.
— Ага, м'лорд. И обычно я прав.
Малли прочистил горло:
— М'лорд? Принцесса одичалых… позволить ей уйти, люди могут подумать…
— … что я сам наполовину одичалый, перевертыш, который намерен продать наше королевство налетчикам, людоедам и великанам. — Джон мог и не вглядываться в пламя, чтобы знать, что о нем говорят. Хуже всего то, что они в чем-то были правы. — Слова — это ветер, а ветер всегда дует на Стене. Идём.
Было все еще темно, когда Джон вернулся в свою комнату позади оружейной. Призрак не вернулся. До сих пор охотится. В последнее время большой белый лютоволк все чаще отсутствовал, убегая с каждым разом дальше и дальше в поисках добычи. Земли между людьми Дозора и одичалыми в Кротовом Городке, холмы и поля около Черного Замка, и в прежние времена не славившиеся изобилием дичи, были начисто опустошены. Зима близко, подумал Джон. Близко, слишком близко. Интересно, увидят ли они когда-нибудь весну?
Скорбный Эдд совершил вылазку на кухню и вернулся с кружкой темного эля и накрытым деревянным блюдом. Под крышкой Джон обнаружил три утиных яйца, зажаренных в жире, полоску бекона, две сосиски, кровяную колбасу и половину каравая хлеба, теплого, только что из печи. Он съел хлеб и половину яиц. Он съел бы и бекон, но ворон стащил его быстрее, чем Джон успел ему помешать.
— Вор, — возмутился Джон, когда птица вспорхнула на дверной косяк, чтобы отведать своей добычи.
— Вор, — согласился ворон.
Джон попробовал кусочек сосиски. Он запивал ее глотком эля, когда Эдд вернулся сообщить ему, что Боуэн Марш ждет снаружи.
— С ним Отелл и септон Селладор.
Быстро. Интересно, кто разносит сплетни и в одиночку ли?
— Пусть войдут.
— Да, м'лорд. Но вы приглядывайте за сосисками в этой компании. У них голодный вид.
"Голодный" было не тем словом, которое использовал бы Джон. Септон Селладор казался смущенным, нетвердо держался на ногах и, как говорится, крепко нуждался в "чешуйке дракона, который его поджарил" накануне; первый строитель Отелл Ярвик выглядел так, будто что-то проглотил и не мог это переварить. Боуэн Марш злился. Джон видел гнев в его глазах, складке у рта и покрасневших круглых щеках.