— Они называют его лягушкой, — сказала она, — и мы только что узнали, почему. В Семи Королевствах детям рассказывают сказки о лягушках, которые оказываются заколдованными принцами, когда их поцелует их истинная любовь.
Улыбнувшись дорнийским рыцарям, она снова перешла на общий язык:
— Скажите мне, принц Квентин, вы заколдованы?
— Нет, Ваше Величество.
— Так я и думала. — Увы, ни заколдованный, ни околдовывающий. Жаль, что принц — он, а не тот, с широкими плечами и песочными волосами. — Однако, вы прибыли за поцелуем. Вы хотите жениться на мне. Так все обстоит? Подарок, что вы принесли мне, — это вы сами, милый принц. Вместо Визериса и вашей сестры, этот договор должны закрепить мы с вами, если я хочу получить Дорн.
— Мой отец надеялся, что вы сочтете меня достойным вас.
Даарио презрительно засмеялся:
— Ты щенок. Королеве нужен рядом настоящий мужчина, а не хныкающий мальчишка. Ты не подходишь на роль мужа для такой женщины, как она. Ты еще чувствуешь вкус материнского молока, когда облизываешь губы?
Сир Геррис Дринкуотер потемнел при этих словах:
— Следи за языком, наемник. Ты говоришь с принцем Дорна.
— И с его кормилицей, думается мне, — Даарио прикоснулся к рукоятке меча и опасно улыбнулся.
Скахаз нахмурился так, как он один умел:
— Этот парень подошел бы для Дорна, но Миэрину нужен король гискарской крови.
— Я слыхал об этом Дорне, — добавил Резнак мо Резнак. — Дорн — это пески и скорпионы, и унылые красные горы под палящим солнцем.
Ему ответил принц Квентин:
— Дорн — это пятьдесят тысяч копий и мечей, поклявшихся служить нашей королеве.
— Пятьдесят тысяч? — насмешливо сказал Даарио. — Я насчитал троих.
— Довольно, — произнесла Дейенерис. — Принц Квентин пересек полмира, чтобы предложить мне свой дар, и я не позволю обращаться с ним неучтиво.
Она повернулась к дорнийцам:
— Вам стоило приехать год назад. Я связана обещанием выйти замуж за благородного Хиздара зо Лорака.
— Еще не слишком поздно… — сказал сир Геррис.
— Об этом я буду судить, — ответила Дейенерис. — Резнак, убедись, чтобы принцу и его компаньонам предоставили покои, соответствующие их высокому положению, и чтобы все их желания были удовлетворены.
— Как пожелаете, Ваше Великолепие.
Королева встала:
— На сегодня — все.
Даарио и сир Барристан последовали за ней по лестнице к ее покоям.
— Это все меняет, — произнес старый рыцарь.
— Это ничего не меняет, — ответила Дени, пока Ирри снимала с нее корону. — Что толку от трех людей?
— Трех рыцарей, — возразил Селми.
— Трех лжецов, — мрачно сказал Даарио. — Они обманули меня.
— И подкупили тебя, я не сомневаюсь.
Он не стал отрицать этого. Дени раскрыла свиток и снова внимательно его прочитала. Браавос. Это было написано в Браавосе, когда мы жили в доме с красной дверью. Почему из-за этого она чувствует себя так странно?
Она вспомнила свой кошмар. Иногда в снах есть доля истины. Мог ли Хиздар зо Лорак быть заодно с колдунами, не это ли означал ее сон? Мог ли тот сон быть посланием? Возможно ли, что боги велят ей оставить Хиздара и вместо этого сочетаться браком с дорнийским принцем? Что-то зашевелилось в ее памяти.
— Сир Барристан, что за герб у дома Мартеллов?
— Сверкающее солнце, пронзенное копьем.
Сын солнца. Она вздрогнула. "Тени и шепот". Что еще сказала Куэйта? Бледная кобыла и сын солнца. Там было еще что-то про льва и дракона. Или дракон это я? "Остерегайся надушенного сенешаля". Это она запомнила.
— Сны и пророчества. Почему в них всегда говорят загадками? Я ненавижу это. О-о, оставьте меня, сир. Завтра у меня свадьба.
Этой ночью Даарио обладал ею всеми способами, какими только мужчина может обладать женщиной, и она с радостью отдавалась ему. В последний раз, на восходе солнца, она привела его в готовность ртом, как когда-то научила ее Дореа. А потом скакала на нем так яростно, что у него снова открылась рана, и на один сладкий миг она не смогла бы определить, был ли это он внутри нее, или же она внутри него.
Но когда поднялось солнце дня ее свадьбы, поднялся и Даарио Нахарис, надел свои вещи и застегнул портупею со своими сияющими золотыми распутницами.
— Куда ты уходишь? — спросила Дени. — Сегодня я запрещаю тебе отправляться на вылазку.
— Моя королева жестока, — ответил ее капитан. — Если я не могу убивать твоих врагов, чем я буду развлекаться, пока ты выходишь замуж?
— С наступлением ночи у меня не останется врагов.
— Сейчас только рассвет, милая королева. А день такой долгий. Вполне хватит времени еще для одной вылазки. Я принесу тебе голову Бурого Бена Пламма, в качестве свадебного подарка.
— Никаких голов, — отрезала Дени. — Однажды ты принес мне цветы.
— Пускай Хиздар носит тебе цветы. Правда, он не из тех, кто наклонится, чтобы сорвать одуванчик, но у него полно слуг, которые с удовольствием сделают это за него. Могу ли я уйти?
— Нет, — она хотела, чтобы он остался и обнимал ее. Однажды он уйдет и не вернется, подумала она. Однажды какой-нибудь лучник пронзит стрелой его грудь, или десять человек нападут на него с копьями, мечами и топорами, десяток мечтающих о геройстве. Пятеро из них умрут, но это не поможет ей легче перенести горе. Однажды я потеряю его, как потеряла мое солнце и звезды. Но, пожалуйста, о боги, не сегодня.
— Вернись в постель и поцелуй меня. — Никто никогда не целовал ее так, как Даарио Нахарис. — Я твоя королева, и я приказываю тебе трахнуть меня.
— Трахать королев — дело короля. Твой благородный Хиздар позаботится об этом, когда вы поженитесь. И если он окажется слишком высокорожденным для такого утомительного дела, то его слуги и эту работу с радостью возьмут на себя. Или можешь пригласить в свою постель дорнийского принца и его милых друзей, почему бы и нет? — И он твердым шагом вышел из спальни.
Он все же собирается на вылазку, поняла Дени, и если он добудет голову Бена Пламма, то придет на свадебный пир и бросит ее к моим ногам. Семеро, спасите меня. Ну почему он не родился в более знатной семье?
Когда он ушел, Миссандея принесла королеве простой завтрак из козьего сыра, оливок и изюма на сладкое.
— Вашему Величеству нужно подкрепиться не только вином. Вы такая хрупкая, а сегодня вам уж точно понадобятся силы.
Услышав эти слова от такой маленькой девочки, Дейенерис рассмеялась. Она настолько полагалась на свою маленькую переписчицу, что часто забывала — Миссандее едва исполнилось одиннадцать. Они позавтракали на террасе вместе. Дени откусила кусочек от оливки, когда девочка пристально посмотрела на нее своими глазами цвета расплавленного золота, и произнесла:
— Еще не поздно сказать им, что вы передумали выходить замуж.
И все же слишком поздно, с грустью подумала королева.
— Хиздар благородной и древней крови. Наш союз объединит моих вольноотпущенников с его народом. И когда мы станем единым целым, то же самое произойдет и с нашим городом.
— Ваше Величество не любит благородного Хиздара. Ваша слуга думает, что вы предпочли бы себе другого мужа.
Сегодня я не должна думать о Даарио.
— Королева любит того, кого должна любить, а не того, кого ей хочется. — Она потеряла аппетит. — Унеси эту еду, — сказала она Миссандее. — Мне пора принимать ванну.
Позже, когда Чхику уже вытирала Дейенерис, пришла Ирри и принесла токар. Дени завидовала дотракийским девушкам, которые носили просторные шелковые штаны и расписные безрукавки. Им будет куда прохладнее, чем ей, в этом токаре с тяжелой жемчужной бахромой.
— Помогите мне в него завернуться, пожалуйста. Я сама не справлюсь со всем этим жемчугом.
Она знала, что ей полагалось бы сгорать от нетерпения в ожидании свадьбы и брачной ночи. Она помнила ночь своей первой свадьбы, когда кхал Дрого взял ее девственность под незнакомыми звездами. Она помнила, какой испуганной и взволнованной была тогда. Будет ли так же и с Хиздаром? Нет. Я уже не та девочка, а он — не мое солнце и звезды.
Миссандеи вернулась из глубин пирамиды:
— Резнак и Скахаз просят чести сопровождать Ваше Величество до Храма Граций. Резнак приказал приготовить ваш паланкин.
Миэринцы редко ездили верхом в стенах города. Они предпочитали паланкины, носилки и портшезы, которые рабы носили на плечах. "Лошади пачкают улицы, — объяснил ей один из рода Зака, — а рабы — нет." Дени освободила рабов, но паланкины, носилки и портшезы все равно заполняли город, и ни один из них не парил в воздухе по волшебству.
— Сегодня слишком жарко, чтобы прятаться в паланкине, — сказала Дени. — Оседлайте мою Серебрянку. Я не отправлюсь к моему лорду-супругу на спинах носильщиков.
— Ваше Величество, — заметила Миссандея, — ваша слуга очень сожалеет, но вы не сможете ехать верхом в токаре.
Маленькая переводчица снова оказалась права, как это нередко случалось. Токар был неподходящим одеянием для верховой езды.
Дени скорчила гримаску:
— Как скажешь. Но не паланкин. Я задохнусь за этими занавесками. Вели приготовить портшез. — Если она должна надеть свои длинные уши, то пусть все кролики видят ее.
Когда Дени спустилась, Резнак и Скахаз упали на колени:
— Ваша Милость сияет так ярко, что вы ослепите любого, кто посмеет посмотреть на вас, — воскликнул Резнак. На сенешале был токар из темно-бордовой парчи с золотой бахромой. — Хиздару зо Лораку повезло с вами… а вам — с ним, осмелюсь сказать. Вот увидите, этот союз спасет наш город.
— Мы молимся об этом. Я хочу посадить свои оливы и увидеть, как они приносят плоды.
Какая разница, радуют ли меня поцелуи Хиздара или нет? Мир — вот что принесет мне радость. Я королева или простая женщина?
— Толпа сегодня будет как мушиный рой, — Бритоголовый обрядился в черную юбку в складку и рельефную кирасу, а подмышкой зажал медный шлем в виде змеиной головы.