— В состав лота включены собака и свинья, — объявил ведущий. — Карлики ездят на них верхом. Развлеките гостей на своем следующем пиру или просто используйте их по своей прихоти.
Участники торгов сидели на деревянных скамьях, потягивая фруктовые соки. Некоторых рабы обмахивали опахалами. Многие были в токарах — необычных одеяниях, излюбленных господами древней крови из Залива Работорговцев, столь же элегантных, сколь и неудобных. Другие носили наряды попроще: мужчины — туники и плащи с капюшонами, женщины — цветные шелка. Вероятно, шлюхи или жрицы; здесь, на востоке, было непросто отличить одних от других.
За скамьями расположилась небольшая группа людей с запада, отпуская остроты и высмеивая происходящее. Наемники, понял Тирион. Он разглядел мечи, кинжалы и метательные топорики, а под плащами — кольчуги. Их бороды, прически и лица говорили о том, что в большинстве своем они происходили из Вольных Городов, но кое-где стояло несколько человек, которые вполне могли оказаться вестероссцами.
Они покупают или просто пришли поглазеть?
— Кто откроет торги за эту пару?
— Три сотни, — сделала ставку матрона из старого паланкина.
— Четыре, — объявил чудовищно толстый юнкаец, громоздящийся на носилках. Он выглядел словно кит, разодетый в желтый шелк с золотой бахромой, и был вчетверо толще Иллирио. Тирион посочувствовал рабам, которым приходилось носить его. По крайней мере, нас от этой обязанности избавят. Как прекрасно быть карликом.
— И одну монету сверху, — сказала старуха в фиолетовом токаре. Ведущий бросил на нее недовольный взгляд, но ставку не отменил.
Матросов-рабов с "Селаэсори Кхоран" продавали по одному, и они ушли по цене от пяти до девяти сотен серебряных монет. Бывалые моряки считались ценным товаром. Никто даже не попытался сопротивляться, когда работорговцы взяли на абордаж их поврежденный когг. Для них это стало всего лишь сменой хозяина. Трое помощников капитана были свободными людьми, но портовая вдова предоставила им бумагу, обещавшую за них выкуп, как раз для подобного случая. Трех выживших Огненных Пальцев еще не продали, но они считались имуществом Владыки Света и могли рассчитывать на то, что их выкупят для какого-нибудь красного храма. Их страховкой служили вытатуированные языки пламени на лицах.
В своей участи Тирион и Пенни не были столь уверены.
— Четыреста пятьдесят, — озвучили новую ставку.
— Четыреста восемьдесят.
— Пять сотен.
Одни суммы оглашались на высоком валирийском, другие — на искаженном гискарском наречии. Некоторые покупатели повышали ставки поднятием пальца, поворотом запястья, взмахом раскрашенного веера.
— Я рада, что они не разделили нас, — прошептала Пенни.
Работорговец бросил на них быстрый взгляд:
— Не болтать.
Тирион сжал плечо Пенни. Пряди его почти белых и черных волос прилипли ко лбу, а лохмотья туники — к спине. Часть из-за пота, часть из-за высохшей крови. Он был не настолько глуп, чтобы драться с работорговцами, как Джорах Мормонт, но это не значило, что он избежал наказания. В его случае плетей ему заслужил собственный язык.
— Восемь сотен.
— И пятьдесят.
— И одну монету сверху.
Мы стоим столько же, сколько матрос, подумал Тирион. Хотя, возможно, им приглянулась Милая Хрюшка. Хорошо выдрессированную свинью не так-то просто найти. Они определенно давали цену не за вес.
На девятистах серебряных монетах торги начали замедляться. На девятистах пятидесяти одной (от старухи) они остановились. Но ведущий хорошо знал свое дело и почувствовал, что толпе пора вкусить представление карликов. На помост вывели Хруста и Милую Хрюшку. Без седла и уздечек взобраться на них оказалось довольно сложно. Стоило свинье тронуться, как Тирион соскользнул с ее задницы и грохнулся на свою, вызвав бурю смеха среди участников торгов.
— Тысяча, — предложил цену чудовищно толстый мужчина.
— И одна монета сверху, — не унималась старуха.
На лице Пенни оскалом застыла широкая улыбка. Обученных забавлять вас. Ее отец ответит за это, в своем маленьком специальном аду для карликов.
— Двенадцать сотен, — кит в желтом. Раб рядом с ним наливал ему питье. Лимонное, не иначе. От взгляда этих желтых глаз, устремленных на помост, Тириону стало не по себе.
— Тринадцать сотен.
— И еще одна монета сверху, — старуха.
Мой отец всегда говорил, что Ланнистер стоит в десять раз больше обычного человека.
На тысяча шестистах темп торгов снова замедлился, и работорговец пригласил некоторых покупателей подойти и взглянуть на карликов поближе.
— Женская особь молода, вы можете разводить их и получить хорошие деньги за потомство, — пообещал он.
— У него нет половины носа, — пожаловалась старуха, приглядевшись внимательнее. Морщинистое лицо скривилось от неудовольствия. Кожа у нее была белого цвета, как у личинки мухи; завернутая в фиолетовый токар, она напоминала заплесневелую черносливину. — И глаза разного цвета. Неприятное существо.
— Миледи еще не видела мою лучшую часть тела, — Тирион ухватился за промежность, на случай если она не догадалась, что он имел в виду.
Карга возмущенно зашипела, и бич лизнул спину Тириона — жгучий удар, отбросивший его на колени. Во рту появился привкус крови. Он ухмыльнулся и сплюнул.
— Две тысячи, — выкрикнул новый голос, позади скамей.
На кой наемнику сдался карлик? Тирион поднялся на ноги, чтобы разглядеть получше. Новый покупатель оказался пожилым человеком, седым, высоким и крупным, с выдубленной смуглой кожей и коротко остриженной бородой с сильной проседью. Под выцветшим пурпурным плащом виднелись длинный меч и перевязь с кинжалом.
— Двадцать пять сотен, — прозвучал женский голос. Невысокая девушка, полноватая и с большой грудью, была одета в красиво украшенные доспехи. На ее черном нагруднике, инкрустированном золотом, красовалась взлетающая гарпия, с цепями, свисающими с когтей. Пара солдат-рабов подняли ее на щите до уровня плеч.
— Три тысячи, — смуглый человек проталкивался сквозь толпу, его друзья-наемники распихивали покупателей в стороны, расчищая ему путь.
Да. Подходи ближе. Тирион знал, как иметь дело с наемниками. Он ни на мгновение не подумал, что этот покупатель хочет приобрести его для развлечений на банкетах. Он меня знает. И собирается отвезти меня обратно в Вестерос, чтобы продать моей сестрице. Карлик потер губы, чтобы скрыть улыбку. Серсея и Семь Королевств находились за полмира отсюда. Очень и очень многое могло произойти прежде, чем он там окажется. Я склонил на свою сторону Бронна. Дайте мне хоть полшанса, и, возможно, я смогу склонить и этого.
Старуха и девушка на щите перестали торговаться при цене в три тысячи, но не толстяк в желтом. Он оценивающе взглянул на наемников своими желтыми глазами, поцокал языком сквозь желтые зубы и объявил:
— Пять тысяч серебра за лот.
Наемник нахмурился, пожал плечами и отвернулся.
Семь кругов ада. Тирион был абсолютно уверен, что не хочет стать собственностью огромного Лорда-Желтопуза. Один лишь его вид — свисающая с носилок гора желтоватой плоти с желтыми свинячьими глазками и сиськами, величиной с Милашку каждая, выпирающими через шелковый токар — вызывал у карлика мурашки по коже. А уж запах, исходящий от него, чувствовался даже на помосте.
— Если ставок больше не будет…
— Семь тысяч! — крикнул Тирион.
Хохот прокатился по скамьям.
— Карлик хочет купить сам себя, — заметила девушка на щите.
Тирион одарил ее похотливой улыбкой:
— Умный раб заслуживает умного хозяина, а большинство из вас выглядят, как придурки.
Смех участников торгов стал еще громче, а ведущий бросил на него сердитый взгляд, нерешительно поигрывая кнутом, будто пытаясь понять, пойдут ли насмешки Тириона ему на пользу.
— Пять тысяч это оскорбление! — выкрикнул Тирион. — Я участвую в рыцарском турнире, пою и говорю забавные вещи. Я могу трахать вашу жену и заставлять ее кричать от удовольствия. Или даже жену вашего врага, а разве найдется лучший способ опозорить его сильнее? Я убийца-с-арбалетом, и мужчины втрое больше меня ужасаются и трепещут, когда мы встречаемся за столом для кайвассы! Я даже известен своим кулинарным талантом, проявляющимся время от времени. Я предлагаю ставку в десять тысяч серебряных за себя! Я стою этой цены, стою. Мой отец говорил, что я всегда должен платить свои долги.
Наемник в пурпурном плаще обернулся. Его глаза встретились с глазами Тириона через ряды других участников торгов, и он улыбнулся. Какая теплая улыбка, задумался карлик. Дружелюбная. Но глаза-то у него холодные. Кажется, я все-таки не хочу, чтобы он нас купил.
Желтая громадина заерзала на носилках, и на лице, похожем на огромный пирог, появилось раздражение. Он что-то кисло пробормотал на гискарском, слов Тирион не понял, но тон высказывания был достаточно ясен.
— Следующая ставка? — карлик задрал голову. — Я предлагаю все золото Утеса Кастерли.
Он услышал кнут прежде, чем почувствовал его — тонкий и резкий свист воздуха. От удара Тирион хрюкнул, но на сей раз ему удалось остаться на ногах. Его мысли на мгновение вернулись в прошлое, к началу путешествия, когда самой насущной проблемой был выбор вина к утренними улиткам. Вот чем кончаются погони за драконами. Взрыв смеха, сорвавшийся с его губ, забрызгал первый ряд покупателей кровавой слюной.
— Вы проданы, — объявил ведущий. Затем он хлестнул карлика еще раз, просто так, потому что захотел. В этот раз Тирион рухнул на пол.
Один из стражников стащил его за ногу. Другой подталкивал Пенни с помоста тупой стороной копья. На их место уже вывели следующий лот — девушку лет пятнадцати или шестнадцати, не с "Селаэсори Кхоран". Тирион её не знал. Такого же возраста, что и Дейенерис Таргариен, или около того. Чуть позже работорговец раздел её. По крайней мере, нас от этого унижения они избавили.