Ему безопаснее быть заложником. Мой капитан рожден не для мира. Дени не могла пойти на риск и допустить, чтобы он убил Бурого Бена Пламма, сделал из Хиздара посмешище перед двором, спровоцировал юнкайцев или еще каким-либо способом разрушил соглашение, ради которого она от столь многого отказалась. Даарио — это война и неприятности. Впредь она должна держать его подальше от своей постели, от своего сердца и от себя самой. Если он не предаст ее, то подчинит своей воле. И она не знала, чего боялась больше.
Когда с чревоугодием было покончено, а всю несъеденную пищу унесли — отдать по настоянию королевы бедным, собравшимся внизу — высокие стеклянные бокалы наполнили пряным ликером из Кварта, темным, как янтарь. И начались развлечения.
Труппа юнкайских кастратов, принадлежащая Юркхазу зо Юнзаку, исполняла для них песни на древнем языке Старой Империи высокими, приятными и невероятно чистыми голосами.
— Ты когда-нибудь слышала такое пение, любовь моя? — спросил ее Хиздар. — У них голоса богов, правда?
— Да, — ответила она, — тем не менее, мне интересно, не предпочли бы они обзавестить потомством, как обычные люди?
Все артисты были рабами. По условиям заключенного мира рабовладельцы имели право приводить своих невольников в Миэрин без страха, что тех освободят. В ответ юнкайцы пообещали уважать права вольноотпущенников Дени. Справедливая сделка, утверждал Хиздар, но она оставила во рту королевы мерзкий привкус. Дени выпила еще один бокал вина, чтобы смыть его.
— Если тебе будет угодно, Юркхаз с удовольствием подарит нам этих певцов, не сомневаюсь, — сказал ее благородный супруг. — Такой подарок мог бы стать украшением нашего двора и закрепить наш мир.
Он подарит нам этих кастратов, подумала Дени, а затем отправится домой и наделает новых. В мире полно мальчиков.
Акробаты, появившиеся следующими, не произвели на нее впечатления даже когда выстроили человеческую пирамиду в девять уровней с маленькой обнаженной девочкой наверху. Не мою ли пирамиду они изображают? гадала королева. Девочка наверху — это я?
Позднее ее лорд-супруг повел своих гостей на нижнюю террасу, чтобы приглашенные из Желтого Города полюбовались ночным Миэрином. С бокалами в руках юнкайцы маленькими группами прохаживались по саду, под лимонными деревьями и распустившимися цветами, а Дени неожиданно оказалась лицом к лицу с Бурым Беном Пламмом.
Он низко поклонился:
— Ваша Милость. Прекрасно выглядите. Впрочем, как и всегда. Ни один из этих юнкайцев и вполовину не так очарователен. Я думал преподнести вам свадебный подарок, но ставки оказались слишком высоки для старого Бурого Бена.
— Я не хочу твоих подарков.
— Этот захотели бы. Голова старого врага.
— Твоя собственная? — ласково спросила она. — Ты предал меня.
— И все же, если позволите, вы слишком суровы, — Бурый Бен поскреб свои тронутые сединой усы. — Мы просто перешли на сторону победителей, вот и все. Как в прошлый раз. И это не только мое решение. Я позволил моим людям выбирать.
— Значит, ты хочешь сказать, что они предали меня? И почему же? Разве я плохо относилась к Младшим Сыновьям? Разве я обманула вас с оплатой?
— Ничего подобного, — возразил Бурый Бен, — но дело не только в монете, Ваше Высочайшее Величество. Я понял это еще много лет назад, во время моего первого сражения. Утром после боя я ходил между мертвыми, так сказать, разыскивая трофеи. Наткнулся на один труп: какому-то воину с топором отрубили руку по самое плечо. На нем сидели мухи, и он весь был в корке запекшейся крови, может, оттого на него никто и не позарился, но под всем этим скрывался шипованный камзол из хорошей кожи. Я подумал, что он мне подойдет, поэтому согнал мух и срезал его с трупа. Но проклятая штуковина оказалась тяжелее, чем должна бы быть. Под подкладку он зашил целое состояние. Золото, ваша милость, прекрасное желтое золото. Любой мог бы до конца дней жить как лорд. Но разве ему это помогло? Он лежал там со всем своим золотом и со своей проклятой отрубленной рукой, весь в крови и грязи. И для меня это стало уроком, понимаете? Серебро сладко, а золото — наша мать, но как только ты умер, они стоят меньше, чем то дерьмо, в котором ты лежал, обделавшись перед смертью. Однажды я говорил вам, что есть старые наемники и есть храбрые наемники, но не бывает старых храбрых наемников. Мои парни не собирались умирать, вот и все, и когда я сказал им, что вы не выпустите против юнкайцев драконов…
Ты счел меня побежденной, подумала Дени, и мне ли говорить, что ты ошибался?
— Я понимаю. — Здесь можно было бы закончить разговор, но ей стало любопытно. — Ты сказал, достаточно золота, чтобы жить как лорд. Что ты сделал со всем этим богатством?
Бурый Бен рассмеялся:
— Я был молодым глупцом. Похвастался одному человеку, которого считал другом, а он сообщил нашему сержанту, и мои братья по оружию пришли и освободили меня от бремени. Сержант сказал, что я слишком молод и только растрачу все на шлюх или что-нибудь вроде того. Но он разрешил мне оставить камзол, — он сплюнул. — Миледи, никогда не доверяйте наемникам.
— Это я уже усвоила. И однажды обязательно отблагодарю тебя за урок.
Глаза Бурого Бена прищурились:
— Не стоит. Я знаю, какого рода благодарность вы имеете в виду, — он снова поклонился и пошел прочь.
Дени обернулась и посмотрела на свой город. За ее стенами у моря стройными рядами выросли желтые шатры юнкайцев, защищенные рвами, которые выкопали их рабы. Два железных легиона из Нового Гиса, обученных и вооруженных по подобию Безупречных, расположились к северу вдоль реки. Еще два гискарских легиона разбили лагерь на востоке, перекрыв дорогу на Кхизайский перевал. Коновязи и полевые костры вольных отрядов располагались на юге. Днем в небе висели тонкие струйки дыма, похожие на рваные серые ленточки. Ночью были видны далекие огни. Рядом с бухтой творилась мерзость — рынок рабов у ее порога. Она не могла видеть его сейчас, после заката, но знала, что он там. От этого Дени еще сильнее разозлилась.
— Сир Барристан? — сказала она тихо.
Белый рыцарь сразу же появился.
— Ваше Величество.
— Как много вы слышали?
— Достаточно. Он прав. Никогда не доверяйте наемникам.
Или королевам, подумала Дени.
— Есть ли среди Младших Сыновей люди, которых можно убедить… избавиться… от Бурого Бена?
— Так же, как Даарио Нахарис однажды избавился от других капитанов Воронов-Буревестников? — старому рыцарю, казалось, было не по себе. — Возможно. Я не знаю, Ваше Величество.
Нет, подумала она, ты слишком честен и слишком благороден.
— Если нет, у юнкайцев есть еще три отряда.
— Разбойников и головорезов, отбросов сотен сражений, — предупредил сир Барристан, — с капитанами, такими же коварными, как Пламм.
— Я всего лишь юная девушка и мало знаю о таких вещах, но разве мы не хотим, чтобы они были коварными? Однажды, как вы помните, я убедила Младших Сыновей и Воронов-Буревестников присоединиться к нам.
— Если Ваше Величество желает тайно поговорить с Гило Реганом или Оборванным Принцем, я бы мог привести их в ваши покои.
— Сейчас не самое подходящее время. Слишком много глаз, слишком много ушей. Их отсутствие заметят, даже если вам удастся осторожно отозвать их от юнкайцев. Нам нужен более скрытый способ связаться с ними… не сегодня, но скоро.
— Как прикажете. Но боюсь, я не очень гожусь для такого задания. В Королевской Гавани дела подобного рода поручали лорду Мизинцу или Пауку. Мы, старые рыцари — простые люди и хороши только в битве, — он погладил рукоять своего меча.
— Наши пленники, — предложила Дени. — Вестероссцы, перешедшие от Гонимых Ветром с тремя дорнийцами. Они все еще в камерах, ведь так? Используйте их.
— Вы имеете в виду освободить наемников? Разве это разумно? Их послали сюда втереться в ваше доверие, и эти люди предадут Ваше Величество при первой же возможности.
— Со своей задачей они не справились. Я им не доверяю. И никогда не буду доверять. — По правде говоря, Дени уже забыла, каково это — доверять людям. — Но все же мы можем их использовать. Одна из них женщина. Мерис. Отошлите ее назад… как жест моего расположения. Если их капитан — умный человек, то он поймет.
— Женщина — худшая из них.
— Тем лучше, — Дени на мгновение задумалась. — Длинные Копья тоже стоит прощупать. И Братство Кота.
— Кровавая Борода, — сир Барристан насупился еще больше. — Если Ваше Величество позволит, мы не будем иметь с ним дела. Ваше Величество слишком молода, чтобы помнить войну Девятигрошовых Королей, но этот дикарь Кровавая Борода сделан из того же теста — в нем нет чести, а только жажда… золота, славы, крови.
— Вы лучше разбираетесь в таких людях, сир. — Если Кровавая Борода действительно самый бесчестный и жадный из наемников, то его легче всего склонить на свою сторону, но она не хотела идти против советов сира Барристана в подобных вопросах. — Делайте, как считаете нужным. Но быстро. Если миру Хиздара суждено рухнуть, я хочу быть готова. Я не верю работорговцам. — Я не верю моему супругу. — Они набросятся на нас при первых признаках слабости.
— Юнкайцы тоже слабеют. Говорят, кровавый понос охватил лагерь толосийцев, а затем перекинулся через реку на третий гискарский легион.
Бледная кобыла. Дейенерис вздохнула. Куэйта предупреждала меня о приближении бледной кобылы. О дорнийском принце, сыне солнца, тоже говорила. И много о чем еще, но все загадками.
— Я не могу рассчитывать на мор, который спасет меня от врагов. Освободите Красотку Мерис. Немедленно.
— Как прикажете… Однако… Ваше Величество, могу ли я осмелиться сказать, что есть еще одна дорога…
— Дорнийская дорога? — устало спросила Дени. Три дорнийца присутствовали на празднике, как и подобало положению принца Квентина, хотя Резнак позаботился, чтобы их посадили как можно дальше от ее супруга. Хиздар не казался ревнивцем, но ни одному мужчине не понравилось бы присутствие соперника рядом с его невестой. — Мальчик кажется приятным и учтивым, но…