— Дом Мартеллов — древний и благородный, и он более ста лет оставался верным другом дому Таргариенов, Ваше Величество. Я имел честь служить с двоюродным дядей принца Квентина среди семерых вашего отца. Принц Ливен показал себя доблестным соратником, о каком любой рыцарь может только мечтать. Квентин Мартелл той же крови, если угодно Вашему Величеству.
— Мне было бы угодно, если бы он появился с пятьюдесятью тысячами мечей, о которых говорит. Вместо этого он приходит с двумя рыцарями и пергаментом. Пергамент может защитить моих людей от юнкайцев? Вот если бы принц привел флот…
— Солнечное Копье никогда не обладало морской мощью, Ваше Величество.
— Да, — Дени достаточно изучила историю Вестероса, чтобы знать об этом. Нимерия причалила к песчаным берегам Дорна с десятью тысячами кораблей, но выйдя замуж за своего дорнийского принца, она их все сожгла и навсегда отвернулась от моря. — Дорн слишком далеко. Чтобы угодить этому принцу, я должна отказаться от своего народа. Вы должны отправить его домой.
— Дорнийцы — отъявленные упрямцы, Ваше Величество. Предки принца Квентина сражались за вас большую часть последних двухсот лет. Он не уедет без вас.
Тогда он здесь умрет, подумала Дейенерис, разве что в нем есть что-то, чего я пока не разглядела.
— Он все еще на пиру?
— Пьет со своими рыцарями.
— Приведите его ко мне. Пора ему познакомиться с моими детьми.
Тень сомнения пробежала по длинному серьезному лицу Барристана Селми:
— Как прикажете.
Король смеялся с Юркхазом зо Юнзаком и другими юнкайскими вельможами. Дени не думала, что он заметит ее отсутствие, но на всякий случай предупредила своих служанок говорить, будто она отвечает на зов природы, если супруг все-таки будет спрашивать.
Сир Барристан с дорнийским принцем ждали ее на лестнице. Квадратное лицо Мартелла разрумянилось и покраснело. Слишком много вина, заключила королева, хотя он изо всех сил пытался это скрыть. Дорниец был одет просто, если не считать медные солнца, украшавшие его пояс. Они называют его Лягушка, вспомнила Дени. Она понимала почему. Не самый привлекательный мужчина.
Она улыбнулась:
— Мой принц. Вниз идти долго. Вы уверены, что хотите этого?
— Если будет угодно Вашему Величеству.
— Тогда пойдемте.
Двое Безупречных шли перед ними по лестнице, неся факелы; позади следовали двое Медных Бестий: один в маске рыбы, другой — ястреба. Даже здесь, в ее собственной пирамиде, в эту счастливую ночь мира и торжества, сир Барристан настоял на присутствии стражи рядом с ней. Небольшая компания совершила длинный спуск в молчании, трижды останавливаясь передохнуть.
— У дракона три головы, — сказала Дени, когда они были на последнем пролете. — Мой брак не должен быть концом всех ваших надежд. Я знаю, почему вы здесь.
— Ради вас, — ответил Квентин, воплощение неуклюжей галантности.
— Нет, — возразила Дени. — Ради огня и крови.
Один из слонов протрубил им из загона. В ответ снизу раздался рев, и ее лицо внезапно запылало. Принц Квентин в страхе посмотрел наверх.
— Драконы знают, когда она рядом, — сказал ему сир Барристан.
Каждый ребенок знает свою мать, подумала Дени. Когда высохнут моря и ветер унесет горы, как листья…
— Они зовут меня. Идемте, — она взяла принца Квентина за руку и повела к яме, где томились в заключении два ее дракона. — Останьтесь снаружи, — приказала королева сиру Барристану, пока Безупречные открывали массивные железные двери. — Принц Квентин защитит меня. — Дени потянула дорнийца внутрь, и они оказались над ямой.
Драконы вытянули шеи, пристально вглядываясь в них горящими глазами. Визерион раздробил одну цепь и оплавил остальные. Он прицепился к потолку ямы, как огромная белая летучая мышь, крепко вцепившись когтями в обгоревшие крошащиеся кирпичи. Рейегаль, все еще прикованный, грыз тушу быка. Костей на полу пещеры было гораздо больше, чем когда она в последний раз спускалась вниз, а стены и пол стали черно-серыми, состоящими больше из пепла, чем из кирпичей. Они недолго продержатся… но дальше только земля и камень. Могут ли драконы пройти сквозь скалу, подобно огненным змеям древней Валирии? Дени надеялась, что нет.
Дорнийский принц побелел, как молоко.
— Я… я слышал, что их было трое.
— Дрогон охотится. — Ему не нужно слышать остального. — Белый — это Визерион, зеленый — Рейегаль. Я назвала их в честь моих братьев, — ее голос отразился эхом от обожженных каменных стен. Он звучал слабо — голос девочки, а не королевы и завоевательницы, и не радостный голос новоиспеченной невесты.
Рейегаль взревел, и пламя пронзило яму красно-желтым копьем. Визерион ответил ему своим оранжево-золотым огнем. Когда он взмахнул крыльями, воздух заполнило облако серого пепла. Сломанные цепи лязгнули и загремели на его лапах. Квентин Мартелл отпрыгнул на фут назад.
Более жестокая женщина могла бы посмеяться над ним, но Дени сжала его руку и сказала:
— Меня они тоже пугают. В этом нет ничего постыдного. Мои дети выросли дикими и злыми в темноте.
— Вы…вы намереваетесь летать на них?
— На одном из них. Все, что я знаю о драконах, — или услышано от брата, когда я была еще ребенком, или прочитано в книгах, но говорят, что даже Эйегон Завоеватель не осмеливался оседлать Вагара или Мераксеса, а его сестры — Балериона Черного Ужаса. Драконы живут дольше людей, некоторые — сотни лет, поэтому у Балериона были другие наездники после смерти Эйегона… но ни один наездник никогда не летал на двух драконах.
Визерион зашипел. Между его зубов сочился дым, а глубоко в горле виднелось бурлящее золотое пламя.
— Они… они страшные создания.
— Они драконы, Квентин, — Дени приподнялась на цыпочках и легонько поцеловала его в обе щеки. — Так же, как и я.
Юный принц сглотнул:
— Я… Во мне тоже течет кровь дракона, Ваше Величество. Я могу проследить свою родословную до первой Дейенерис, принцессы Таргариенов, которая была сестрой короля Дейерона Доброго и женой принца Дорна. Он построил для нее Водные Сады.
— Водные Сады? — по правде сказать, она очень мало знала о Дорне и его истории.
— Любимое место моего отца. Я бы с удовольствием как-нибудь показал их вам. Там все из розового мрамора, с бассейнами и фонтанами, и прекрасный вид на море.
— Звучит красиво, — она увлекла его прочь от ямы. Ему не место здесь. Ему не следовало вообще приезжать. — Вы должны вернуться туда. Боюсь, мой двор небезопасен для вас. У вас больше врагов, чем вы думаете. Вы заставили Даарио выглядеть глупцом, а он человек не того склада, чтобы забыть такое неуважение.
— У меня есть рыцари. Мои присягнувшие защитники.
— Два рыцаря. У Даарио пять сотен Воронов-Буревестников. И вам стоит также остерегаться моего лорда-супруга. Я знаю, он выглядит мягким и приятным человеком, но не нужно обманываться. Хиздар получил корону благодаря мне, и ему преданно служат несколько самых грозных бойцов мира. Если кому-нибудь из них придет в голову снискать его расположение, уничтожив соперника…
— Я принц Дорна, Ваше Величество. Я не побегу от рабов и наемников.
Тогда ты и впрямь глупец, Принц-Лягушка. Дени окинула своих диких детей последним долгим взглядом. Она слышала, как они ревели, когда она повела мальчишку к дверям, и видела игру света на камнях — отражение их пламени. Если я оглянусь, я пропала.
— Сир Барристан вызовет пару портшезов, чтобы отвезти нас обратно на пир, но подъем все равно может оказаться изнурительным, — огромная железная дверь позади них закрылась с гулким лязганьем. — Расскажите мне об этой другой Дейенерис. Историю королевства моего отца я знаю меньше, чем следовало бы. Ведь в детстве у меня никогда не было мейстера. — Только брат.
— С удовольствием, Ваше Величество, — сказал Квентин.
Далеко за полночь, когда ушли их последние гости, Дени удалилась в покои, чтобы присоединиться к своему господину и королю. Хиздар, по крайней мере, выглядел счастливым, хотя и несколько пьяным.
— Я держу свои обещания, — заявил он ей, пока Ирри и Чхику переодевали их для сна. — Ты желала мира, и он твой.
А ты жаждал крови, и очень скоро я должна буду дать тебе ее, подумала Дени, но вслух ответила лишь:
— Я признательна.
Волнения дня воспламенили в ее супруге страсть. Едва служанки удалились спать, как он сорвал с нее одежду и повалил на кровать. Дени обвила его руками и позволила продолжать. Она знала, что в столь пьяном состоянии он не пробудет в ней долго.
И оказалась права. После он уткнулся носом ей в ухо и прошептал:
— Да будет угодно богам, чтобы сегодня ночью мы сделали сына.
Слова Мирри Маз Дуур зазвенели у нее в ушах. Когда солнце встанет на западе и опустится на востоке. Когда высохнут моря, и ветер унесет горы, как листья. Когда чрево твое вновь зачнет и ты родишь живое дитя. Тогда он вернется — но прежде не жди! Смысл этих слов был прост: скорее кхал Дрого вернется из мертвых, чем она родит ребенка. Но некоторыми секретами она не могла поделиться даже с мужем, поэтому позволила Хиздару зо Лораку тешить себя надеждами.
Ее благородный супруг вскоре заснул. Дейенерис могла только ворочаться рядом. Ей хотелось встряхнуть его, разбудить, заставить себя обнять, поцеловать и снова трахнуть, но даже если бы он это сделал, то после снова бы провалился в сон, оставив ее одну в темноте. Она гадала, что сейчас делает Даарио. Тоже не может заснуть? Думает о ней? Действительно ли он любит ее? Или же ненавидит за брак с Хиздаром? Мне не следовало пускать его к себе в постель. Он просто наемник, неподходящая партия для королевы, но тем не менее…
Я всегда знала это, но все равно сделала.
— Моя королева? — произнес мягкий голос в темноте.
Дени вздрогнула:
— Кто здесь?
— Всего лишь Миссандея, — переписчица из Наата подошла к кровати. — Ваша слуга слышала, как вы плачете.