— Я вижу, вы все жаждете крови, — сказал лорд Дредфорта. Подле него стоял мейстер Родри, с вороном на руке. В свете факелов черное оперение птицы блестело, как смола. Он мокрый, понял Теон. И пергамент в руке его светлости тоже, наверное, мокрый. Черные крылья — черные вести. — Чем поднимать оружие друг против друга, приберегите его для лорда Станниса, — лорд Болтон развернул пергамент. — Его армия — меньше, чем в трех днях пути, они занесены снегом и голодают, а лично я устал ждать, когда они к нам пожалуют. Сир Хостин, собирайте своих рыцарей и воинов у главных ворот. Раз вы так хотите битвы, то нанесете первый удар. Лорд Виман, собирайте людей из Белой Гавани у восточных ворот. Они выступят тоже.
Меч Хостина Фрея стал красным почти по рукоять, а брызги крови усеяли лицо, словно веснушки. Он опустил свой клинок со словами:
— Как прикажет милорд. Но после того, как я доставлю вам голову Станниса Баратеона, я намерен закончить с разделыванием туши лорда Сало.
Четыре рыцаря из Белой Гавани сомкнули кольцо вокруг лорда Вимана, пока мейстер Медрик пытался остановить кровотечение.
— Сперва вы должны справиться с нами, сир, — сказал самый старший из них, суровый старик, на чьем окровавленном плаще виднелись три серебряные русалки на лиловом поле.
— С радостью. По одному или со всеми сразу — мне плевать.
— Довольно, — проревел лорд Рамси, размахивая своим окровавленным копьем. — Еще одна угроза, и я сам вас всех выпотрошу. Вы слышали, что сказал мой лорд-отец! Приберегите свой гнев для самозванца Станниса!
Русе Болтон одобряюще кивнул:
— Верно. У вас еще будет время для стычек друг с другом после того, как мы покончим со Станнисом, — он повернул голову, его бледные, холодные глаза шарили по залу, пока не остановились на барде Абеле рядом с Теоном. — Певец, — позвал он, — спой нам что-нибудь успокаивающее.
Абель поклонился:
— Как пожелает ваша милость.
С лютней в руке он не спеша направился к помосту, ловко перепрыгнув через пару трупов, и уселся, скрестив ноги, на главном столе. Как только он начал играть — грустную, мелодичную песню, которую Теон Грейджой не узнавал — сир Хостин, сир Эйенис и их люди направились к выходу, ведя за собой лошадей.
Рябина схватила Теона за руку:
— Ванна. Прямо сейчас.
Он вырвал руку:
— Днем? Нас заметят.
— Снег укроет нас. Ты оглох? Болтон отправляет свои отряды. Мы должны попасть к королю Станнису раньше, чем это сделают они.
— Но… Абель…
— Абель может сам о себе позаботиться, — шепнула Белка.
Это безумие. Безнадежное, глупое, обреченное. Теон допил остатки эля и неохотно встал:
— Найди своих сестер. Нужна уйма воды, чтобы наполнить ванну для миледи.
Белка ускользнула, бесшумно, как всегда. Рябина вышла за Теоном из зала. С тех пор, как она и сестры нашли его в богороще, одна из них постоянно следовала за Теоном, не спуская с него глаз. Они не доверяли ему. Да и с чего бы? Я был Вонючкой прежде и могу снова им стать. Вонючка, Вонючка, доносчик-трясучка.
Снаружи все еще падал снег. Слепленные оруженосцами снеговики превратились в чудовищных великанов, ростом с десяток футов и отвратительно бесформенных. Теон с Рябиной шли в богорощу между выросших по обеим сторонам белых стен; дорожки, соединяющие друг с другом замок, башню и чертог, превратились в ледяной лабиринт, который приходилось все время расчищать. В этой путанице из замерзших проходов было легко заблудиться, но Теон Грейджой знал каждый изгиб и поворот.
Даже богороща становилась белой. На пруду под сердце-древом образовалась корка льда, а у вырезанного на бледном стволе лика выросли усы из маленьких сосулек. В этот час они не могли надеяться остаться со старыми богами наедине. Рябина потянула Теона подальше от северян, молившихся перед деревом, в укромное место около казарменной стены неподалеку от пруда с теплой грязью, вонявшей тухлыми яйцами. Даже эта грязь начала покрываться льдом по краям, заметил Теон.
— Зима близко…
Рябина бросила на него суровый взгляд:
— Ты не имеешь права произносить девиз лорда Эддарда. Не ты. И никогда. После того, что ты сделал…
— Вы тоже убили мальчишку.
— Не мы! Я же тебе сказала.
— Слова — это ветер. — Они не лучше меня. Мы одинаковые. — Вы убили других, почему бы и не его? Желтый Дик…
— …вонял так же, как и ты. Не человек, а свинья.
— А Уолдер Малый — поросенок. Его убийство заставило Фреев и Мандерли ополчиться друг против друга, это было ловко, вы…
— Не мы, — Рябина схватила его за горло и прижала к стене казармы. Их лица почти соприкоснулись. — Скажешь такое снова, и я вырву твой лживый язык, братоубийца.
Он улыбнулся, показав сломанные зубы:
— Не вырвешь. Тебе нужен мой язык, чтобы миновать стражу. Тебе нужна моя ложь.
Рябина плюнула ему в лицо. Потом отпустила его и вытерла руки в перчатках о бедра, как будто одно прикосновение к нему могло ее испачкать.
Теон понимал, что лучше ее не злить. По-своему эта женщина была не менее опасна, чем Скорняк или Деймон А-ну-ка-потанцуй. Но он замерз и устал, в голове шумело, и он уже несколько дней не спал.
— Я совершил ужасные вещи… стал предателем и перевертышем, обрек на смерть доверившихся мне людей… но я не братоубийца.
— Мальчики Старка не были тебе братьями, ага. Мы знаем.
Что ж, это правда, но Теон имел в виду другое. Мы не родня по крови, и все же я никогда не причинял им зла. Мы убили всего лишь сыновей мельника. Теону не хотелось думать об их матери. Он знал жену мельника много лет, даже спал с ней. Большие тяжелые груди с широкими темными сосками, сладкие губы, веселый смех. Радости, которых мне больше не вкусить.
Но какой смысл говорить об этом Рябине? Она никогда не поверит ему, впрочем, как и он ей.
— На моих руках кровь, но не кровь братьев, — сказал он устало. — И я понес свое наказание.
— Этого мало, — ответила Рябина и отвернулась.
Глупая женщина. Он, может, сломлен и разбит, но все еще носит кинжал. Было бы несложно незаметно достать его и вонзить ей между лопаток. Пусть у него выбиты зубы и изувечено тело, но такое ему еще под силу. В своем роде даже добрый поступок — быстрая и чистая смерть по сравнению с тем, что ждет ее с сестрами, если Рамси их схватит.
Вонючка мог так поступить. И поступил бы в надежде угодить лорду Рамси. Эти шлюхи хотели похитить невесту Рамси, и Вонючка не мог такого позволить. Но древние боги узнали его и назвали Теоном. Железнорожденный, я был железнорожденным, сыном Бейлона Грейджоя и законным наследником Пайка. Обрубки пальцев болели и подергивались, но он оставил кинжал в ножнах.
Вернулась Белка и привела за собой остальных четырех: худощавую седую Мирту, Иву Ведьмин Глаз с длинной черной косой, Френию с необъятной талией и огромными грудями, Ягодку с ее ножом. Поверх грубых тускло-серых платьев служанок они надели коричневые шерстяные плащи, подбитые белым кроличьим мехом. Никаких мечей, заметил Теон. Никаких топоров или молотов, никакого оружия кроме ножей. Ягодка застегнула плащ серебряной пряжкой, а Френия подпоясалась пеньковой веревкой, обмотавшись ею от бедер и до груди. Так она выглядела еще грузнее, чем была на самом деле.
Мирта принесла для Рябины платье служанки.
— Все дворы заполнены этими идиотами, — предупредила она. — Они собираются выезжать.
— Коленопреклоненные, — сказала Ива, презрительно фыркнув. — Что их драгоценный лорд прикажет, то и делают.
— Они умрут, — радостно прощебетала Ягодка.
— Как и мы, — произнес Теон. — Даже если у нас получится пройти мимо стражников, как вы думаете вызволить леди Арью?
Ягодка улыбнулась:
— Шесть женщин войдет, шесть женщин выйдет. Кто смотрит на служанок? Мы нарядим девочку Старков в одежду Белки.
Теон взглянул на Белку. Они сложены почти одинаково. Может сработать.
— А как выйдет Белка?
Белка ответила сама:
— Через окно, прямо в богорощу. Мне было двенадцать, когда брат впервые взял меня в набег на вашу сторону Стены. Там я и получила свое прозвище. Брат сказал, что я была похожа на белку, прыгающую по деревьям. С тех пор я перебиралась через Стену и обратно шесть раз. Так что спуститься с каменной башни я уж как-нибудь сумею.
— Доволен, перевертыш? — спросила Рябина. — Тогда приступим.
Просторная кухня Винтерфелла занимала целое здание: ее построили довольно далеко от основных помещений замка — на случай, если вдруг случится пожар. Внутри запахи cменялись час за часом — то неизменный аромат жареного мяса, то лука, то свежеиспеченного хлеба. Русе Болтон выставил возле дверей охрану: с таким количеством едоков каждый кусочек был на вес золота. Даже за поварами и поварятами постоянно следили. Но охрана знала Вонючку. Им нравилось насмехаться над ним, когда он приходил за горячей водой для ванны леди Арьи. Никто, однако, не осмеливался на большее. Вонючка был питомцем лорда Рамси.
— Принц Смрада пришел за горячей водой, — объявил один из стражников, когда перед ним появились Теон со служанками. Он толчком открыл им дверь. — Поживей, пока весь этот сладкий теплый воздух не сбежал.
Внутри Теон схватил за руку проходящего мимо поваренка.
— Горячей воды для м'леди, парень, — приказал он. — Шесть полных ведер, да смотри, чтоб вода была без мути и горячей. Лорд Рамси хочет, чтобы его жена стала розовой и чистой.
— Да, м'лорд, — ответил мальчик. — Сию минуту, м'лорд.
«Сию минуту» длилось дольше, чем хотелось бы Теону. Все большие котлы оказались грязными, и поваренку пришлось чистить один из них, прежде чем наполнить водой. А потом понадобилась целая вечность, чтобы вскипятить воду, и две вечности, чтобы наполнить шесть деревянных ведер. Все это время женщины Абеля ждали, скрывая лица под широкими капюшонами. Они все делают неправильно. Настоящие служанки всегда поддразнивают служек, флиртуют с поварами, выманивая кусочки того или иного блюда. Рябина и ее сестры-заговорщицы не желали привлекать внимания, однако их угрюмое молчание вскоре показалось охранникам подозрительным.