— Я могу сделать больше.
Почему бы и нет? подумал Джон. Все считают ее принцессой. Вель и выглядит, как принцесса, и верхом ездит, будто родилась в седле. Принцесса-воительница, решил он. Не какое-нибудь нежное создание, которое сидит в башне, расчесывает волосы и ждет, когда ее спасет рыцарь.
— Я должен сообщить королеве об этом соглашении, — сказал он. — Ты тоже вольна с ней встретиться, если найдешь в себе силы преклонить колено. — Иначе Ее Величество рассердится еще до того, как он откроет рот.
— А мне можно будет смеяться, когда я преклоню колено?
— Лучше не стоит. Это не игра. Наши народы разделяет река крови — старая, глубокая и красная. Станнис Баратеон — один из немногих, кто одобряет присоединение одичалых к королевству. Мне нужна поддержка его королевы в том, что я сделал.
Игривая улыбка Вель угасла:
— Я обещаю тебе, лорд Сноу. Для твоей королевы я буду настоящей принцессой одичалых.
Это не моя королева, мог бы ответить он. По правде говоря, я жду не дождусь, когда она уедет. И, если боги будут добры, она прихватит и Мелисандру.
Остаток пути они провели в молчании; позади, не отставая, бежал Призрак. Ворон Мормонта сопровождал их до самых ворот; там он взмыл вверх, а люди спешились. Конь пошел вперед, освещая факелом ледяной туннель.
Когда Джон со спутниками оказались к югу от Стены, у ворот их поджидала группа черных братьев. Среди них был Ульмер из Королевского леса — именно старый лучник вышел вперед и спросил за остальных:
— Если м'лорду будет угодно, ребята интересуются. Будет ли мир, м'лорд? Или железо и кровь?
— Мир, — ответил Джон Сноу. — Через три дня Тормунд Великанья Смерть проведет свой народ через Стену. Как друзей, а не врагов. Некоторые могут даже вступить в наши ряды, как братья. Что до нас, то мы должны их радушно встретить. Теперь возвращайтесь к вашим обязанностям. — Джон передал поводья своей лошади Атласу. — Я должен увидеть королеву Селису. — Ее Величество сочтет за неуважение, если он не явится к ней сразу. — Затем мне надо будет написать письма. Принеси в мои покои пергамент, перья, и мейстерскую чернильницу. Потом найди Марша, Ярвика, септона Селладора и Клидаса. — Селладор, должно быть, полупьян, а Клидас — плохая замена настоящему мейстеру, но других у него нет. Пока Сэм не вернется. — И северян. Флинта и Норри. Кожаный, ты мне тоже понадобишься.
— Хобб печет луковые пироги, — сказал Атлас. — Мне передать всем, чтобы присоединились к вам за ужином?
Джон подумал.
— Нет. Попроси их присоединиться ко мне на вершине Стены на закате, — он повернулся к Вель. — Миледи. Пойдемте со мной, если вы не против.
— Ворона приказывает, пленница должна повиноваться, — ее тон был игривым. — Эта ваша королева, должно быть, свирепа, раз ноги взрослых мужчин подкашиваются в ее присутствии. Может, мне надеть кольчугу вместо шерсти и меха? Эту одежду мне подарила Далла, не хотелось бы залить ее кровью.
— Если бы слова ранили, то были бы причины бояться. Думаю, вашей одежде ничего не грозит, миледи.
Они направились к Королевской башне по недавно расчищенным тропинкам между холмами грязного снега.
— Я слыхала, у вашей королевы большая черная борода.
Джон знал, что не должен улыбаться, но не сдержался.
— Только усы. Очень тонкие. Ты даже сможешь сосчитать волоски.
— Какое разочарование.
При всех разговорах о том, чтобы быть хозяйкой под собственной крышей, Селиса Баратеон, казалось, не слишком спешила отказаться от удобств Черного Замка ради теней Твердыни Ночи. Она, конечно же, держала стражу: четверо на посту у двери, двое снаружи на ступенях, еще двое внутри у жаровни. Командовавший ими сир Патрек с Королевский Горы был облачен в рыцарское одеяние белого, голубого и серебристого цветов; его плащ скрепляла пятиконечная звезда. Когда ему представили Вель, рыцарь опустился на одно колено и поцеловал ее перчатку.
— Вы еще прекраснее, чем мне говорили, принцесса, — объявил он. — Королева много рассказывала о вашей красоте.
— Как странно, ведь она никогда меня не видела, — Вель погладила сира Патрека по голове. — Поднимитесь, сир поклонщик. Встаньте, встаньте. — Она как будто обращалась к собаке.
Джон с трудом сдерживал смех. С каменным лицом он сообщил рыцарю, что им требуется аудиенция у королевы. Сир Патрек отправил одного из своих латников наверх — спросить, примет ли их Ее Величество.
— Но волк останется здесь, — настоял сир Патрек.
Джон этого ожидал. Лютоволк раздражал королеву Селису почти как Вун Вег Вун Дар Вун.
— Призрак, останься.
Они застали Ее Величество за вышиванием у огня, а ее шута — пляшущим под только ему слышимую музыку колокольчиков, висевших на рожках.
— Ворона, ворона, — заныл Пестряк, увидев Джона. — На дне морском вороны белые, как снег, я знаю, уж я-то знаю, ой-ой-ой.
Принцесса Ширен свернулась калачиком в кресле у окна; натянутый капюшон скрывал страшные следы серой хвори, уродовавшей ее лицо.
Мелисандры не было видно. Джон этому очень обрадовался. Рано или поздно ему понадобится встретиться с красной жрицей, но лучше бы не в присутствии королевы.
— Ваше Величество, — он преклонил колено. Вель последовала его примеру.
Королева Селиса отложила шитье.
— Можете встать.
— Если Вашему Величеству будет угодно, могу я представить леди Вель? Ее сестра Далла была…
— …матерью визгливого младенца, который не дает нам спать. Я знаю, кто она, лорд Сноу, — королева фыркнула. — Вам повезло, что она вернулась раньше моего супруга-короля, иначе вам бы не поздоровилось. Весьма не поздоровилось.
— Вы принцесса одичалых? — спросила Ширен.
— Некоторые меня так называют, — ответила Вель. — Моя сестра была женой Манса Налетчика, Короля-за-Стеной. Она умерла, рожая ему сына.
— Я тоже принцесса, — заявила Ширен, — но у меня нет сестер. Когда-то был кузен, а потом он уплыл. Он был всего лишь бастардом, но мне нравился.
— Честно говоря, Ширен, — обратилась к ней мать, — я уверена, что лорд-командующий пришел сюда не за тем, чтобы слушать про внебрачных детей Роберта. Пестряк, будь хорошим шутом, отведи принцессу в ее комнату.
Колокольчики на его шляпе зазвенели.
— Прочь, прочь, — запел дурак. — Пойдем со мною на дно морское, прочь, прочь, прочь, — он взял маленькую принцессу за руку и, подпрыгивая, потащил ее из комнаты.
Джон сообщил:
— Ваше Величество, предводитель вольного народа согласился на мои условия.
Королева Селиса слегка кивнула:
— Мой лорд-супруг всегда хотел даровать убежище этим дикарям. Пока они сохраняют мир и подчиняются королевским законам, в нашем королевстве им рады, — она поджала губы. — Мне сказали, с ними еще великаны.
— Почти две сотни, Ваше Величество. И более восьмидесяти мамонтов, — ответила Вель.
Королева вздрогнула.
— Ужасные существа. — Джон не понял, о великанах она говорит или о мамонтах. — Хотя мой лорд-супруг мог бы использовать этих зверей в сражениях.
— Может быть, Ваше Величество, — согласился Джон, — но мамонты слишком велики, чтобы пройти через наши ворота.
— Нельзя ли расширить ворота?
— Это… это было бы неразумно, я полагаю.
Селиса фыркнула:
— Раз вы так говорите. Не сомневаюсь, вы разбираетесь в таких вещах. Где вы собираетесь разместить этих одичалых? Конечно, Кротовый городок маловат для… сколько их?
— Четыре тысячи, Ваше Величество. Они помогут нам заполнить покинутые крепости, чтобы лучше защищать Стену.
— Мне дали понять, что эти крепости разрушены. Унылые места, суровые и холодные, чуть ли не кучи щебня. В Восточном Дозоре мы слышали разговоры о крысах и пауках.
Пауков уже убил холод, подумал Джон, а крысиное мясо зимой пригодится.
— Все верно, Ваше Величество… но даже развалины дают какое-то убежище. И между ними и Иными будет Стена.
— Я вижу, вы все тщательно продумали, лорд Сноу. Уверена, король Станнис будет доволен, когда с триумфом вернется с битвы.
Если он вообще вернется.
— Естественно, — продолжала королева, — одичалые должны сначала признать Станниса королем, а Рглора — своим богом.
Вот мы и столкнулись на узкой дорожке.
— Ваше Величество, простите меня. Об этих условиях мы с ними не договаривались.
Лицо королевы стало ожесточенным.
— Досадное упущение, — слабый намек на тепло в ее голосе мгновенно улетучился.
— Вольный народ не преклоняет колено, — сказала Вель.
— Значит, их заставят, — отрезала королева.
— Сделайте так, Ваше Величество, и мы снова поднимемся при первой же возможности, — пообещала Вель. — Поднимемся с клинками в руках.
Губы королевы сжались, подбородок чуть дрогнул:
— Вы дерзите. Впрочем, другого от одичалой я и не ждала. Нам следует найти вам мужа, который научит вас любезности, — королева повернулась к Джону. — Я этого не одобряю, лорд-командующий. И мой лорд-супруг тоже не одобрит. Как мы оба знаем, я не могу помешать вам открыть ворота, но обещаю: когда король вернется с битвы, вам придется за это ответить. Возможно, вы еще передумаете.
— Ваше Величество, — Джон снова преклонил колено. На сей раз Вель к нему не присоединилась. — Мне очень жаль, что мои действия вызвали ваше недовольство. Я сделал, как счел лучшим. Вы позволите мне уйти?
— Уходите. Сейчас же.
Оказавшись на улице и вдали от людей королевы, Вель дала волю своему гневу.
— Ты соврал про бороду. У нее на подбородке больше волос, чем у меня между ног. И ее дочь… это лицо…
— Серая хворь.
— Мы называем ее серой смертью.
— Она не всегда смертельна для детей.
— К северу от Стены — всегда. Яд болиголова — верное средство, впрочем, подушка или нож ничуть не хуже. Будь я ее матерью, давно бы оказала ребенку милосердие.
Такую Вель Джон еще не видел.
— Принцесса Ширен — единственный ребенок королевы.
— Мне жаль их обеих. Ребенок нечист.