— Если Станнис выиграет войну, Ширен станет наследницей Железного Трона.
— Тогда мне жаль ваши Семь Королевств.
— Мейстеры говорят, что серая хворь не…
— Мейстеры могут верить, во что пожелают. Спроси лесную ведьму, если хочешь узнать правду. Серая смерть засыпает, но только чтобы снова проснуться. Ребенок нечист!
— Она кажется милой девочкой. Ты не можешь знать наверняка…
— Могу. Это ты ничего не знаешь, Джон Сноу, — Вель сжала его руку. — Я хочу, чтобы Чудовища здесь не было. Его и кормилиц. Их нельзя оставлять в одной башне с мертвой девчонкой.
Джон стряхнул ее руку.
— Она не мертва.
— Мертва. Ее мать просто не видит. И ты, кажется, тоже. Однако это смерть, — она пошла от него прочь, остановилась, обернулась. — Я привела тебе Тормунда Великанью Смерть. Верни мне мое чудовище.
— Верну, если смогу.
— Верни. Ты у меня в долгу, Джон Сноу.
Джон смотрел ей вслед. Она ошибается. Она определенно ошибается. Что бы она ни говорила, у детей серая хворь не смертельна.
Призрак снова убежал. На западе садилось солнце. Чаша горячего вина с пряностями будет как раз кстати. Две чаши — совсем хорошо. Но это может подождать. Ему надо встретиться с противниками. С самыми худшими из них — собственными братьями.
Кожаный ждал его у подъемной клети. Они поднимались вместе, и чем выше, тем сильнее дул ветер. Через пятьдесят футов тяжелая клеть начала качаться при каждом порыве. Она то и дело царапалась о Стену, вызывая дождь из маленьких кристалликов льда, который падал и сверкал в лучах солнца. Они поднялись над самыми высокими башнями замка. На четырехстах футах ветер отрастил зубы и стал рвать его черный плащ, который шумно хлопал по железным прутьям. На семистах ветер пронзал Джона насквозь. Стена моя, напомнил себе Джон, пока лебедочники раскачивались в клети, по крайней мере, еще на два дня.
Джон спрыгнул на лед, поблагодарил подъемщиков и кивнул несшим стражу копейщикам. У обоих шерстяные шапки были натянуты так низко, что виднелись только глаза, но он узнал Тая по спутанной косе жирных черных волос, спускавшейся на спину, а Оуэна — по колбаске, засунутой в ножны у бедра. Он бы и так их узнал, просто по тому, как они стояли. «Хороший лорд должен знать своих людей», — когда-то давно, в Винтерфелле, сказал отец им с Роббом.
Джон подошел к краю Стены и окинул взглядом поле, где полегло воинство Манса Налетчика. Он задумался, где сейчас Манс. Нашел ли он тебя, сестренка? Или ты была лишь уловкой, чтобы я его освободил?
Он так давно не видел Арью. Как она сейчас выглядит? Узнал бы он ее вообще? Арья Надоеда. С вечно чумазым лицом. При ней ли тот маленький меч, который по его приказу выковал для нее Миккен? «Коли острым концом», — сказал он ей тогда. Мудрый совет для первой брачной ночи, если истории о Рамси Болтоне правдивы хотя бы наполовину. Привези ее домой, Манс. Я спас от Мелисандры твоего сына и вот-вот спасу четыре тысячи из твоего вольного народа. Ты мне должен эту маленькую девочку.
На севере, в Зачарованном лесу, меж деревьев крались дневные тени. На западе небо пылало красным, а на востоке выглядывали первые звезды. Джон Сноу сжал правую руку в кулак, вспоминая все, что потерял. Сэм, толстый ты дурачок, ты сыграл со мной жестокую шутку, когда сделал меня лордом-командующим. У лорда-командующего не бывает друзей.
— Лорд Сноу? — окликнул Кожаный. — Клеть поднимается.
— Я слышу, — Джон отошел от края.
Первыми появились вожди кланов Флинт и Норри, одетые в меха и железо. Норри чем-то походил на старого лиса: морщинистый, худощавый, с живыми и хитрыми глазами. Торрхен Флинт был на полголовы ниже, но весил, похоже, вдвое больше: полный грубый мужчина с узловатыми руками-окороками с красными костяшками. Он хромал по льду, тяжело опираясь на терновую трость. Следующим пришел Боуэн Марш, укутанный в медвежью шкуру. После него — Отелл Ярвик. Затем — полупьяный септон Селладор.
— Пойдемте со мной, — позвал их Джон. Они пошли вдоль Стены на запад, по усыпанной гравием дорожке лицом к заходящему солнцу. Отойдя на пятьдесят ярдов от теплой будки, он сказал: — Вы знаете, почему я вас вызвал. Через три дня, на рассвете, ворота откроются, чтобы пропустить за Стену Тормунда и его народ. Нам многое нужно подготовить.
Объявление было встречено молчанием. Затем Отелл Ярвик произнес:
— Лорд-командующий, это тысячи…
— …исхудавших одичалых, ужасно уставших, голодных и бездомных, — Джон указал на огни костров. — Вон они там. Четыре тысячи, как утверждает Тормунд.
— Три тысячи, судя по кострам. — Боуэн Марш жил расчетами и измерениями. — Говорят, в Суровом Доме у лесной ведьмы вдвое больше. И сир Денис пишет о больших лагерях в горах за Сумеречной Башней…
Джон не стал отрицать.
— Тормунд говорит, что Плакальщик хочет снова перейти Мост Черепов.
Старый Гранат коснулся шрама, полученного при прошлой защите Моста Черепов. Плакальщик тогда пытался прорваться через Теснину.
— Конечно, лорд-командующий не собирается впустить и этого… этого демона?
— Без особой радости, — Джон не забыл оставшиеся ему после Плакальщика головы с кровавыми дырами на месте глаз. Черный Джек Бульвер, Волосатый Хал, Гарт Серое Перо. Я не могу за них отомстить, но не забуду их имен. — Но да, милорд, и его тоже. Мы не можем выбирать, кто нам подойдет из вольного народа, а кто нет. Мир означает мир для всех.
Норри отхаркнулся:
— С тем же успехом можно заключать мир с волками и воронами-падальщицами.
— В моих темницах мирно, — проворчал Старый Флинт. — Отдай Плакальщика мне.
— Сколько разведчиков убил Плакальщик? — спросил Отелл Ярвик. — Сколько женщин изнасиловал, убил или похитил?
— Трех из моего рода, — сказал Старый Флинт. — А тех девушек, что не крадет — ослепляет.
— Когда мужчина надевает черное, его преступления прощаются, — напомнил им Джон. — Если мы хотим, чтобы вольный народ сражался с нами бок о бок, мы должны простить им их прошлые преступления, как простили бы себе.
— Плакальщик не произнесет клятву, — настаивал Ярвик. — Он не наденет плащ. Даже другие налетчики ему не доверяют.
— Необязательно доверять человеку, которого используешь. — Иначе как бы я мог использовать всех вас? — Нам нужен Плакальщик и такие, как он. Кто знает дикие земли лучше одичалых? Кто знает наших врагов лучше человека, который с ними сражался?
— Все, что знает Плакальщик — это изнасилования и убийства, — возразил Ярвик.
— Когда одичалые перейдут за Стену, их станет втрое больше нас, — заметил Боуэн Марш. — И это только толпа Тормунда. Прибавьте к ним людей Плакальщика и тех, кто в Суровом Доме, и у них хватит сил, чтобы прикончить весь Ночной Дозор за одну ночь.
— Только числом войны не выигрывают. Вы их не видели. Там половина — ходячие мертвецы.
— Пусть лучше гниют в земле, — сказал Ярвик. — Если угодно милорду.
— Мне не угодно. — Голос Джона был холоден, как ветер в складках их плащей. — В этом лагере дети, сотни детей, тысячи. И женщины.
— Копьеносицы.
— Не только. Есть еще матери, бабушки, вдовы и девицы… вы бы всех обрекли на смерть, милорд?
— Братьям не пристало ссориться, — произнес септон Селладор. — Преклоним колени перед Старицей и помолимся, дабы осветила она путь наш мудростью.
— Лорд Сноу, — спросил Норри, — где вы собираетесь разместить этих ваших одичалых? Надеюсь, не на моих землях?
— Ага, — провозгласил Старый Флинт. — Хотите поселить их в Даре — глупо, конечно, но дело ваше. Только смотрите, чтоб они не сорвались с места, а то я пришлю назад их головы. Зима на носу, а мне не нужны лишние рты.
— Одичалые останутся у Стены, — заверил их Джон. — Большинство разместится в наших заброшенных замках. — У Дозора теперь были гарнизоны в Ледовом Пороге, Длинном Кургане, Собольем Зале, Сером Страже и Глубоком Озере; все плохо укомплектованы, но десять замков все еще стояли пустыми и заброшенными. — Мужчины с женами и детьми, все девочки-сироты и любой мальчик-сирота младше десяти, старухи, вдовы с детьми, любая женщина, которая не хочет воевать. Копьеносиц мы отправим в Длинный Курган к их сестрам, одиноких мужчин — во вновь открытые крепости. Те, кто наденет черное, останутся здесь, или отправим их в Восточный Дозор или Сумеречную Башню. Тормунд займет Дубовый Щит как свою ставку и всегда будет у нас под рукой.
Боуэн Марш вздохнул.
— Если они не убьют нас мечами, то сделают это своими голодными ртами. Помилуйте, как же лорд-командующий предлагает накормить Тормунда и его тысячи?
Джон ожидал подобного вопроса.
— Через Восточный Дозор. Мы доставим пищу кораблями — столько, сколько потребуется. Из речных и штормовых земель, из Долины Аррен, из Дорна и Простора, через Узкое море из Вольных Городов.
— И заплатим за эту пищу… чем, могу я спросить?
Золотом Железного Банка Браавоса, мог бы ответить Джон. Вместо этого он сказал:
— Я договорился, что вольный народ может оставить себе меха и шкуры. Они им понадобятся, когда наступит зима. Все прочие богатства они должны сдать. Золото и серебро, янтарь, драгоценные камни, резные фигурки, любые ценности. Мы отправим все это через Узкое море, чтобы продать в Вольных Городах.
— Все богатства одичалых, — хмыкнул Норри. — На них вы купите бушель ячменя. Может, два бушеля.
— Лорд-командующий, почему бы не потребовать, чтобы одичалые сдали и свое оружие? — спросил Клидас.
Кожаный рассмеялся:
— Вы хотите, чтобы вольный народ сражался рядом с вами против общего врага. И как нам это делать без оружия? Желаете, чтобы мы забросали мертвяков снежками? Или нам побить их палками?
Оружие у большинства одичалых ненамного лучше палок, подумал Джон. Деревянные булавы, каменные топоры, молоты, копья с обожженными наконечниками, ножи из кости, камня и драконова стекла, плетеные щиты, костяные доспехи, дубленая кожа. Тенны работали с бронзой, да налетчики вроде Плакальщика носили стальные и железные мечи, снятые с какого-нибудь трупа… но даже это зачастую было древними реликвиями, помятыми от многолетнего пользования и покрытыми ржавчиной.