Ему опасно появляться здесь без защиты королевы. И если бы сира Барристана увидели говорящим с ним, на рыцаря тоже могло бы пасть подозрение.
Ему не нравилось, как это пахло. Это был запах хитрости, наушничества и лжи, заговоров, которые плелись во тьме — всего того, что так хотелось оставить в прошлом, с Пауком, Мизинцем и им подобными.
Барристан Селми никогда не увлекался чтением, но он часто перелистывал страницы Белой Книги, куда записывались деяния его предшественников. Некоторые были героями, некоторые — слабаками, мошенниками и трусами. Большинство же — просто людьми, пусть более быстрыми и сильными, чем остальные, более умелыми в обращении с мечом и щитом, но все же подверженными гордыне, тщеславию, похоти, любви, гневу, зависти, жадности до золота, жажде власти, и всем прочим страстям, к которым всегда склонны простые смертные. Лучшие из них сумели преодолеть свои пороки, выполнили свой долг и умерли с мечами в руках. Худшие…
Худшие играли в игру престолов.
— Сможешь найти ту сову? — спросил он у Миссандеи.
— Ваша слуга попытается, сир.
— Скажи ему, что я поговорю с… с нашим другом. Когда стемнеет. Около конюшни.
Главные ворота пирамиды закрывались на закате. В этот час в конюшнях должно быть тихо.
— Убедись, что это та же самая сова. — Будет плохо, если ее услышит другая Медная Бестия.
— Ваша слуга понимает.
Миссандея повернулась, чтобы уйти, но задержалась на мгновение и добавила:
— Говорят, юнкайцы окружили город «скорпионами». Они выпустят в небо железные стрелы, если Дрогон вернется.
Сир Барристан тоже слышал об этом:
— Не так-то просто убить дракона в небе. В Вестеросе многие пытались сбить Эйегона и его сестер. Ни один не преуспел.
Миссандея кивнула. Трудно было сказать, поверила ли она.
— Вы думаете, они найдут ее, сир? Степи бескрайни, а драконы не оставляют в небе следов.
— Агго и Ракхаро кровь ее крови… а кто знает Дотракийское море лучше, чем сами дотракийцы? — он сжал ее плечо. — Если ее можно найти, они найдут ее.
Если она все еще жива. Были и другие кхалы, рыщущие в траве, лошадиные лорды с кхаласаром из десятков тысяч всадников. Но девочке не нужно об этом слышать.
— Я знаю, что ты очень любишь ее. И я клянусь, что сделаю все для ее безопасности.
Его слова, казалось, немного успокоили девочку. Слова — это ветер, подумал сир Барристан. Как я могу защищать королеву, когда меня нет рядом с ней?
Барристан Селми знавал многих королей. Он родился в беспокойные времена Эйегона Невероятного, обожаемого простым людом, и от него же получил рыцарский титул. Сын Эйегона Джейехерис даровал ему белый плащ, когда рыцарю было двадцать три — после того как он убил Мейелиса-Чудище во время войны Девятигрошовых Королей. В том же белом плаще он стоял рядом с Железным Троном, когда Эйериса, сына Джейехериса, поглощало безумие. Стоял, смотрел, слушал… и ничего не делал.
Хотя нет. Не совсем так. Он просто выполнял свой долг. Иногда по ночам сир Барристан задумывался, не слишком ли он в этом усердствовал. Он принес свои клятвы перед глазами богов и людей, и честь не давала ему их нарушить… но в последние годы правления короля Эйериса сдерживать эти клятвы становилось все сложнее. Ему довелось увидеть такие вещи, о которых было больно вспоминать, и он не раз задавался вопросом, сколько крови осталось и на его собственных руках. Если бы он не поехал тогда в Синий Дол спасать Эйериса из темниц лорда Дарклина, то король, скорее всего, и умер бы там, пока Тайвин Ланнистер грабил город. Тогда на Железный Трон сел бы принц Рейегар, и возможно, ему удалось бы исцелить королевство. События в Синем Доле стали его звездным часом, но эти воспоминания оставляли у него во рту горький привкус.
И все же ночью его преследовали именно неудачи. Джейехерис, Эйерис, Роберт. Три мертвых короля. Рейегар, который стал бы лучшим королем, чем любой из них. Принцесса Элия и дети. Маленький Эйегон, Рейенис с своим котенком. Все они мертвы, а он по-прежнему жив, он, поклявшийся защищать их. И теперь Дейенерис, его сияющая юная королева. Она не умерла. Я не поверю в это.
Полдень принес сиру Барристану небольшую передышку от собственных сомнений. Он провел его в зале для тренировок на третьем уровне пирамиды, работая со своими мальчиками, обучая их искусству меча и щита, верховой езды и копья… и рыцарству, этому своду правил, который отличает рыцаря от бойцов из ям. После его смерти Дейенерис понадобятся защитники ее возраста, и сир Барристан твердо решил предоставить ей таковых.
Ребята, с которыми он занимался, были в возрасте от восьми до двадцати лет. Начинал он более чем c шестьюдесятью, но для большинства обучение оказалось слишком суровым. Сейчас оставалось менее половины из этого числа, но некоторые подавали большие надежды. Без короля, которого мне следует охранять, у меня остается гораздо больше времени для их подготовки, обнаружил он, переходя от одной пары к другой и наблюдая, как они сражаются затупленными мечами и копьями с закругленными наконечниками. Славные парни. Правда, не самого высокого рода, но некоторые станут прекрасными рыцарями, и они любят свою королеву. Если бы не она, их жизни закончились бы в ямах. Пусть король Хиздар держит своих бойцов, но у Дейенерис будут рыцари.
— Поднимите щиты, — требовал он. — Покажите мне удары. А теперь все вместе. Снизу, сверху, снизу, снизу, сверху, снизу…
В этот вечер Селми вынес свою простую пищу на террасу королевы и поужинал там, пока садилось солнце. Он наблюдал, как зажигались в фиолетовых сумерках один за одним огоньки на огромных ступенчатых пирамидах; как разноцветные кирпичи Миэрина становились сначала серыми, а затем черными. Внизу на улицах и аллеях собирались тени, превращаясь в озера и реки. На закате город казался тихим и безмятежным, даже прекрасным. Это из-за мора, сказал он себе, делая последний глоток вина, а не потому что настал мир.
Он не хотел привлекать внимания и, покончив с ужином, снял придворные одежды, сменив свой белый плащ королевского гвардейца на простой коричневый плащ с капюшоном, подобный тем, что носят обычные люди. Меч и кинжал он оставил при себе. Это все еще может оказаться ловушкой. Он не слишком доверял Хиздару, и еще меньше — Резнаку мо Резнаку. Надушенный сенешаль вполне мог все подстроить — заманить его на тайную встречу и схватить их вместе со Скахазом, обвинив обоих в заговоре против короля. Если Бритоголовый будет вести мятежные речи, у меня не останется иного выхода, кроме как арестовать его. Хиздар все же супруг моей королевы, пусть даже мне это мало нравится. И я служу ему, а не Скахазу.
Или уже нет?
Первым долгом королевского гвардейца было защищать короля от неприятности или опасности. Белые плащи также клялись повиноваться приказам короля, хранить его секреты, советовать ему, когда требовался совет, и молчать, когда таковой не требовался, исполнять его волю и защищать его имя и честь. Строго говоря, это был исключительно выбор короля — распространять ли защиту Королевской Гвардии на других людей, даже если те — королевской крови. Некоторые короли считали, что так правильно, и что надлежит отправлять королевских гвардейцев служить и защищать их жен и детей, братьев и сестер, тетушек и дядюшек, кузенов различной степени родства, а изредка даже своих возлюбленных, любовниц и бастардов. Другие же предпочитали использовать для таких целей придворных рыцарей и солдат, держа свою семерку в качестве личных телохранителей и никогда от себя не отпуская.
Если бы королева приказала мне защищать Хиздара, у меня бы не осталось иного выбора, кроме как повиноваться. Но Дейенерис Таргариен никогда не определяла четких функций для Королевской Гвардии даже в отношении себя, и не отдавала никаких распоряжений касательно своего супруга. Мир был проще, когда за меня такие вопросы решал лорд-командующий, размышлял Селми. Теперь я сам лорд-командующий, и как же сложно выбрать правильный путь.
Когда, наконец, он спустился по последнему лестничному пролету, то оказался едва ли не единственным человеком среди освещенных факелами коридоров внутри массивных кирпичных стен. Огромные ворота были закрыты и ограждены решеткой, как он и ожидал. Четыре Медных Бестии охраняли их с внешней стороны, еще четыре — с внутренней. Старый рыцарь подошел к тем, что стояли внутри — крупным мужчинам в масках кабана, медведя, мыши и мантикоры.
— Все спокойно, сир, — сказал ему медведь.
— Так держать.
В том, что сир Барристан ходил ночью по пирамиде, удостоверяясь в ее безопасности, не было ничего необычного.
Еще четверо Медных Бестий стояли на страже в глубине пирамиды, у железных дверей ямы, в которой содержались Рейегаль и Визерион. В свете факелов мерцали маски обезьяны, барана, крокодила и волка.
— Их покормили? — спросил сир Барристан.
— Да, сир, — ответила обезъяна. — Каждому по овце.
Интересно, как долго этого будет хватать? Драконы росли, рос и их аппетит.
Пора было найти Бритоголового. Сир Барристан прошел мимо слонов и Серебрянки в дальний конец конюшен. Заревел какой-то осел, да несколько лошадей зашевелились в свете его фонаря. В остальном везде было темно и тихо.
Затем от пустого стойла отделилась тень, оказавшись еще одной Медной Бестией, одетой в черную юбку в складку, поножи и рельефный нагрудник.
— Кот? — произнес Барристан Селми, увидев медь под капюшоном. Когда Бритоголовый командовал Медными Бестиями, он предпочитал маску змеи, властную и устрашающую.
— Кошки ходят везде, — ответил знакомый голос Скахаза мо Кандака. — Никто не обращает на них внимания.
— Если Хиздар узнает, что вы здесь…
— А кто ему сообщит? Мархаз? Мархаз знает только то, что я позволяю ему знать. Бестии все еще мои. Не забывайте об этом, — голос Бритоголового приглушался маской, но Селми услышал в нем гнев. — Я нашел отравителя.