Не успел он отойти и на три шага, как Квентин Мартелл окликнул его:
— Барристан Смелый, так вас называют.
— Некоторые люди. — Селми заслужил это имя в десять лет, только-только став оруженосцем, когда у него еще было достаточно тщеславия, гордости и глупости, чтобы вбить себе в голову, что он может соревноваться с опытными рыцарями. Так что он одолжил боевого коня и кое-какую броню из оружейной лорда Дондарриона и заявился на турнир в Черном Приюте под видом таинственного рыцаря. Даже глашатай смеялся. Мои руки были такими тонкими, что, опустив копье, я мог только стараться не пропахать им землю. Лорд Дондаррион имел полное право стянуть его с коня и отшлепать, но Принц Стрекоз сжалился над пустоголовым мальчишкой в слишком больших доспехах и, проявив уважение, принял его вызов. Одного круга оказалось достаточно. После принц Дункан помог ему подняться и снял с него шлем. «Мальчик, — объявил он толпе. — Смелый мальчик». Пятьдесят три года назад. Сколько же из тех, что присутствовали тогда Черном Приюте, все еще живы?
— Как вы думаете, какое имя дадут мне, если я вернусь в Дорн без Дейенерис? — спросил принц Квентин. — Квентин Осторожный? Квентин Трусливый? Квентин Робкий?
Опоздавший Принц , подумал старый рыцарь… но если он чему и научился в королевской гвардии, так это следить за своим языком.
— Квентин Мудрый, — предположил он. И понадеялся, что это окажется правдой.
Отвергнутый жених
Час призрака почти наступил, когда cир Геррис Дринкуотер вернулся в пирамиду. Он доложил, что нашел Боба, Книжника и Билла Старую Кость в одном из самых неприятных подвалов Миэрина: наемники пили желтое вино и наблюдали, как обнаженные рабы раздирают друг друга голыми руками и заточенными зубами.
— Боб выхватил нож и предложил пари, желтого ли цвета кишки у дезертиров, — сообщил сир Геррис, — так что я кинул ему дракона и спросил, сойдет ли желтое золото. Он попробовал монету на зуб и осведомился, что именно я желаю купить. После моих объяснений он спрятал нож и поинтересовался, пьяный я или сумасшедший.
— Он может думать что угодно, главное — пусть доставит сообщение, — ответил Квентин.
— Это он сделает. Могу поспорить, ты и встречу свою получишь, ведь только так Оборванец сможет дать Красотке Мерис возможность вырезать твою печень и поджарить ее с луком. Мы должны прислушаться к Селми. Когда Барристан Смелый говорит, что надо бежать, мудрый человек берет руки в ноги и бежит. Пока порт открыт, следует найти корабль до Волантиса.
От одного только упоминания о морском путешествии лицо сира Арчибальда позеленело.
— Больше никаких кораблей. Я скорее буду прыгать весь путь до Волантиса на одной ноге.
Волантис , думал Квентин. Дальше Лисс, а затем дом. Вернусь домой с пустыми руками. Три храбрых человека погибли и ради чего?
Было бы так хорошо вновь увидеть Зеленокровку, Солнечное Копье и Водные сады, вдохнуть полной грудью чистый и сладкий горный воздух Айронвуда вместо жаркой, влажной и липкой вони Залива Работорговцев. Квентин знал, отец не скажет ни слова упрека, но в глазах у него будет разочарование. Сестра станет презирать его, Песчаные Змейки с острыми, как мечи, улыбками начнут над ним подшучивать, а лорд Айронвуд, которого он считал вторым отцом, отправивший собственного сына охранять его…
— Я не стану удерживать вас здесь, — заявил Квентин своим друзьям. — Отец поручил это мне, а не вам. Возвращайтесь домой, если хотите. Любым способом, какой вам нравится. Я остаюсь.
Здоровяк пожал плечами:
— Тогда мы с Дринком тоже остаемся.
Следующей ночью у дверей принца Квентина появился Дензо Д'Хан, обговорить условия.
— Он встретится с вами завтра около рынка пряностей. Ищите дверь, помеченную лиловым лотосом. Постучите дважды и скажите «свобода».
— Договорились, — ответил Квентин. — Арч и Геррис будут со мной. Он тоже может взять с собой двоих спутников. Не больше.
— Как угодно моему принцу, — весьма вежливые слова, но тон Дензо источал злобу, а в глазах воина-барда явно мелькнула насмешка. — Приходите на закате. И позаботьтесь, чтобы за вами не следили.
Дорнийцы покинули Великую Пирамиду за час до заката на тот случай, если заблудятся или возникнут трудности с поиском двери с лиловым лотосом. Квентин и Геррис надели пояса с мечами. Здоровяк закинул боевой молот за широкую спину.
— Еще не поздно отказаться от это безумия, — заявил Геррис, пока они шли по зловонному переулку к старому рынку пряностей. В воздухе разило мочой, а впереди раздавался грохот железных колес повозки с трупами. — Билл Старая Кость говаривал, что Красотка Мерис может растянуть смерть человека на целый оборот луны. Мы солгали им, Квентин. Использовали их, чтоб добраться сюда, а потом переметнулись к Воронам-Буревестникам.
— Как нам и приказали.
— Вот только Лоскут не хотел, чтобы мы сделали это по-настоящему, — вмешался Здоровяк. — Другие его ребята, сир Орсон и Соломенный Дик, Хангерфорд и Уилл из Лесов — все они по-прежнему внизу в темницах благодаря нам. Старым Тряпкам вряд ли это могло сильно понравиться.
— Верно, — согласился принц Квентин, — но ему нравится золото.
Геррис рассмеялся:
— Какая жалость, что у нас его нет. Ты доверяешь этому мирному договору, Квент? Я — нет. Полгорода считают убийцу дракона героем, а другая половина плюется кровью при упоминании его имени.
— Харзу, — сказал здоровяк.
Квентин нахмурился:
— Его звали Харгхаз.
— Хиздар, Хумзум, Хагнаг, какая разница? Я их всех называю Харзу. Он не был убийцей дракона. Все, что он сделал — это дал поджарить свою задницу до черной хрустящей корочки.
— Он был храбрым.
Хватило бы у меня мужества противостоять тому чудовищу с одним лишь копьем?
— Ты имеешь в виду, он умер храбрым.
— Он умер, вопя от боли, — сказал Арч.
Геррис положил руку на плечо Квентина:
— Даже если королева вернется, она все еще будет замужем.
— Не будет, если я угощу короля Харзу своим молотом, — предложил здоровяк.
— Хиздар, — поправил Квентин. — Его зовут Хиздар.
— Один легкий поцелуй моего молота, и никто даже вспомнит, как там его звали, — ответил Арч.
Они не понимают . Его друзья упустили суть причины, по которой он здесь. Путь ведет через нее, а не к ней. Дейенерис — средство, а не цель .
— «У дракона три головы, — говорила она мне. — Мое замужество не означает конец твоих надежд. Я знаю, почему ты здесь. Ради крови и огня». Вы знаете, во мне есть кровь Таргариенов. Я могу проследить свою родословную до…
— Да плевать на твою родословную, — ответил Геррис. — Дракона не волнует твоя кровь, разве что ее вкус. Его не приручить уроком истории. Они монстры, не мейстеры. Квент, ты действительно хочешь это сделать?
— Я должен это сделать. Для Дорна. Для моего отца. Для Клетуса, Уилла и мейстера Кедри.
— Они мертвы, — сказал Геррис. — Им все равно.
— Они все мертвы, — согласился Квентин. — И ради чего? Чтобы я мог добраться сюда и жениться на королеве драконов. Величайшее приключение, как назвал это Клетус. Дороги демонов и штормовые моря, а в конце пути — самая прекрасная женщина в мире. Достойная история, чтобы рассказать нашим внукам. Но Клетус никогда не будет отцом, если только он не оставил бастарда в животе у той трактирной девки, которая ему нравилась. Уилл никогда не сыграет свою свадьбу. В их смертях должен быть смысл.
Геррис указал рукой на валяющегося у кирпичной стены мертвеца, окруженного облаком блестящих зеленых мух:
— В его смерти тоже есть смысл?
Квентин посмотрел на тело с отвращением.
— Он умер от поноса. Держитесь от него подальше. — Бледная кобыла уже была внутри городских стен. Неудивительно, что улицы выглядели такими пустынными. — Безупречные отправят за ним повозку для трупов.
— Не сомневаюсь. Но я спрашивал о другом. Смысл есть в жизни людей, а не в их смерти. Я тоже любил Уилла и Клетуса, но это не вернет их назад. Ты совершаешь ошибку, Квентин. Нельзя верить наемникам.
— Они такие же люди, как все остальные. Они жаждут золота, славы и власти. Вот и все, во что я верю.
В это и мою судьбу. Я принц Дорнийский, и в моих венах течет кровь драконов.
Солнце уже зашло за городскую стену, когда они нашли наконец лиловый лотос: на видавшей виды деревянной двери низкой лачуги из кирпича, среди таких же лачуг в тени громадной желто-зеленой пирамиды Рхаздаров. Квентин постучал дважды, как было условлено. Сиплый голос проворчал через дверь что-то невнятное на смешанном диалекте Залива Работорговцев — уродливом сочетании языка Старого Гиса и Высокого Валирийского. Принц ответил на том же наречии:
— Свобода.
Дверь открылась. Из предосторожности первым вошел Геррис, Квентин — сразу же за ним, последним был здоровяк. Внутри воздух заволокло голубоватым дымом, сладкий запах которого не мог полностью перебить застарелую вонь мочи, кислого вина и гниющего мяса. Места здесь было гораздо больше, чем представлялось снаружи, слева и справа примыкали другие лачуги. То, что с улицы выглядело дюжиной зданий, на деле оказалось одним длинным залом.
В этот час дом был почти пуст. Несколько завсегдатаев удостоили дорнийцев скучающими, враждебными или любопытными взглядами. Остальные же, столпившись вокруг ямы в дальнем конце зала, активно подбадривали двух голых мужчин, дерущихся на ножах.
Квентин не видел ни одного из тех, с кем они пришли встретиться. Но затем распахнулась незаметная до этого дверь, и показалась сморщенная старуха, одетая в темно-красный токар с бахромой из маленьких золотых черепов. У нее была белая, как молоко кобылы, кожа, просвечивающая на голове сквозь редкие волосы.
— Дорн, — сказала старуха. — Я есть Зарина. Лиловый Лотос. Вы находить их там, внизу. — Она указала жестом, придерживая дверь.
За дверью уходила вниз витая лестница, деревянная и крутая. На этот раз здоровяк спускался первым, тыл охранял Геррис, а принц шел между ними.