И поэтому он устремился в Каменную Септу, перекрыл все выходы и начал поиски. Его рыцари обыскивали дом за домом, врывались в каждую дверь, заглядывали в каждый подвал. Он даже послал людей в городскую канализацию, но каким-то образом Роберт ускользал. Его прятали горожане. Они переводили его из одного тайного убежища в другое, все время на шаг опережая людей короля. Весь город оказался гнездом изменников. В конце концов узурпатора спрятали в публичном доме. Какой король позволил бы себе прятаться за женскими юбками? И пока тянулись поиски, к стенам города подошли Эддард Старк и Хостер Талли с армией мятежников. Последовала битва и колокольный звон, а Роберт вышел из борделя с клинком в руке и чуть не убил Джона на ступенях старой септы, давшей городу его название.
Годы спустя Джон Коннингтон говорил себе, что он ни в чем не виноват, что он сделал все возможное, и никто на его месте не смог бы сделать больше. Его солдаты обыскали каждый закоулок и каждую лачугу, он обещал помилования и вознаграждения, он брал заложников, подвешивал их в вороньих клетках и клялся, что не даст им ни еды, ни воды, пока ему не приведут Роберта. И все безрезультатно. «Даже Тайвин Ланнистер не смог бы сделать большего», — спорил он однажды ночью с Черным Сердцем, в свой первый год в изгнании. «А вот тут ты ошибаешься, — ответил ему тогда Майлз Тойн. — Лорд Тайвин не утруждал бы себя поисками. Он сжег бы весь этот город и все в нем живущее. Мужчин, мальчиков, грудных младенцев, благородных рыцарей и пресвятых септонов, свиней и шлюх, крыс и мятежников — он сжег бы их всех. А когда огонь бы затих и остались лишь пепел и зола, он послал бы своих людей принести ему кости Роберта Баратеона. А потом, когда появились бы Старки и Талли со своей армией, он предложил бы им помилования, и они охотно согласились бы и отправились по домам, поджав хвосты».
Он был не так уж и далек от истины, размышлял Джон Коннингтон, опираясь на зубцы замка своих предков. Я хотел прославиться, убив Роберта в поединке, а не получить прозвище мясника. А Роберт ушел от меня и убил Рейегара на Трезубце.
— Я подвел отца, — произнес он вслух, — но не подведу сына.
Когда Коннингтон спустился, его люди уже собрали во дворе гарнизон замка и выживших людей. Хоть сир Роннет и вправду отбыл куда-то на север с Джейме Ланнистером, но несколько грифонов в Грифоньем Насесте все еще оставалось. Среди пленных оказались младший брат Роннета Раймунд, его сестра Алинн и его бастард, злобный мальчишка с ярко-красной шевелюрой по имени Рональд Шторм. Все отлично подойдут на роль заложников, вздумай Рыжий Роннет по возвращению попытаться отбить замок, украденный его отцом. Коннингтон отдал приказ заточить пленников в западной башне и выставить стражу. Девчонка в ответ на это разрыдалась, а бастард попытался укусить ближайшего копейщика.
— Прекратить! Оба! — прикрикнул на них Джон. — Вам не причинят вреда, если только Рыжий Роннет не окажется полным дураком.
Из пленных только несколько человек служили в замке при Джоне Коннингтоне: седой сержант, слепой на один глаз; пара прачек; конюх, бывший конюшонком во время Восстания Роберта; невероятно растолстевший повар; замковый оружейник. Во время плавания Гриф отпустил бороду, впервые за много лет, и, к его удивлению, он выросла рыжей, хотя кое-где среди огня проглядывал пепел. Одетый в длинную красно-белую тунику с вышитыми гербом его дома — грифонами-близнецами, сражающимися друг с другом, — он выглядел постаревшей и посуровевшей версией молодого лорда, друга и спутника принца Рейегара… но мужчины и женщины Грифоньего Насеста все же не узнавали его.
— Некоторые из вас вспомнят меня, — сказал он. — Остальные познакомятся. Я ваш законный лорд, вернувшийся из изгнания. Мои враги сообщили вам, что я мертв. Но, как видите, эти слухи оказались ложными. Служите мне так же преданно, как моему кузену, и вам не причинят зла.
Он приказал им по одному выходить вперед и называть свое имя, а затем преклонять колени и приносить клятву верности. Все прошло быстро. После нападения из всего гарнизона в живых осталось лишь четверо солдат: старый сержант и три мальчишки. Они положили свои мечи к его ногам. Никто не воспротивился. Никто и не умер.
В тот вечер в Большом зале победители пировали жареным мясом и свежевыловленной рыбой, запивая все великолепным красным вином, принесенным из подвалов замка. Джон Коннингтон восседал на Грифоньем троне, деля главный стол с Бездомным Гарри Стриклендом, Черным Балаком, Франклином Флауэрсом и тремя пленными молодыми грифонами. Эти дети были одной с ним крови, и он чувствовал, что ему стоит узнать их поближе. Но когда бастард заявил: «Мой отец убьет тебя», Джон счел, что узнал достаточно, отправил их обратно в башню и освободил себя от этой обязанности.
Халдона Полумейстера на празднике не было. Лорд Джон нашел его в мейстерской башне, склонившимся над кучей пергаментов в окружении вороха карт.
— Надеешься выяснить местонахождение остальной части отряда? — спросил Коннингтон.
— Если б я мог, милорд.
Десять тысяч человек отплыли из Волон Териса, в полном вооружении, с лошадьми и слонами. Даже половина еще не объявилась на берегах Вестероса на запланированном месте высадки или хотя бы недалеко от него — на пустынном участке побережья у края Дождливого леса… в землях, которые Джон Коннингтон хорошо знал, потому что когда-то они принадлежали ему.
Еще несколько лет назад он ни за что не посмел бы высадиться на мысе Гнева — штормовые лорды были слишком преданы дому Баратеонов и королю Роберту. Но после убийств обоих братьев, Роберта и Ренли, все изменилось. Станнис, даже будь он не за полмира отсюда, слыл чересчур суровым и холодным человеком, чтобы вдохновлять людей на подобную преданность, да и к дому Ланнистеров штормовые лорды отнюдь не питали любви. А у Джона Коннингтона остались здесь друзья. Некоторые из старых лордов вспомнят меня, а их сыновья услышат истории. И все они узнают о Рейегаре и его сыне, чью голову разбили о холодную каменную стену.
К счастью, его судно достигло берегов одним из первых. Дальше оставалось просто разбить лагерь, а после собирать прибывающих людей и быстро двигаться вперед, пока здешние мелкие лорды не заподозрили неладное. И вот тогда Золотые Мечи показали, чего они стоят. Хаос, который непременно задержал бы на марше второпях собранное войско из домашних рыцарей и местных рекрутов, Золотых Мечей не коснулся. Их отцом был Злой Клинок, а матерью — дисциплина.
— Завтра к этому же часу у нас будет три замка, — сказал Коннингтон. Силы, с которыми они захватили Грифоний Насест, представляли собой четверть доступной им мощи: одновременно с Джоном сир Тристан Риверс устремился в Воронье Гнездо, поместье дома Морриген, а Лосвелл Пик — к Дому Дождя, крепости семьи Уайлд. Численность всех этих отрядов была примерно одинаковой. Четвертая же часть людей осталась в лагере под началом казначея, волантийца Гориса Эдориэна, — охранять место высадки и принца. Коннингтон надеялся, что их силы будут расти и дальше: ведь каждый день приплывали новые корабли. — У нас по-прежнему не хватает лошадей.
— И нет слонов, — напомнил ему Полумейстер. Ни один из больших коггов со слонами еще не прибыл. Последний раз их видели в Лиссе, до того как шторм разбросал половину флота. — Лошадей можно найти в Вестеросе. Слоны же…
— … не имеют значения. — Огромные животные, без сомнения, будут полезны в решающем сражении, но пройдет некоторое время, прежде чем у Золотых Мечей будет достаточно сил для встречи с врагом на поле боя. — Ты нашел что-нибудь полезное в тех бумагах?
— О, больше, чем нужно, милорд, — Халдон тонко улыбнулся. — Ланнистеры с легкостью наживают себе врагов, но, похоже, с трудом удерживают друзей. Их союз с Тиреллами распадается, судя по тому, что я тут прочел. Королева Серсея и королева Маргери дерутся за маленького короля, как две сучки за куриную кость, и обеих обвиняют в государственной измене и блуде. Мейс Тирелл забросил осаду Штормового Предела и отправился в Королевскую Гавань спасать свою дочь, оставив внутри замка чисто символические силы для удержания людей Станниса.
Коннингтон сел:
— Что еще?
— На севере Ланнистеры полагаются на Болтонов, в речных землях — на Фреев. Оба дома давно известны своим вероломством и жестокостью. Лорд Станнис Баратеон продолжает открытое восстание, а железнорожденные на островах тоже выбрали своего короля. Никто ни разу не упомянул о Долине, и это наводит меня на мысль, что Аррены ни в чем не принимают участия.
— А Дорн? — Долина далеко, Дорн близко.
— Младший сын принца Дорана обручился с Мирцеллой Баратеон, из чего можно предположить, что дорнийцы связались с домом Ланнистеров, но при этом у них есть армия на Костяном Пути, и еще одна — на Принцевом перевале, которые только и ждут…
— Ждут, — Коннингтон нахмурился. — Ждут чего? — без Дейенерис и ее драконов их главной надеждой был Дорн. — Напиши в Солнечное Копье. Доран Мартелл должен знать, что сын его сестры все еще жив и вернулся домой потребовать трон своего отца.
— Как скажете, милорд. — Полумейстер поглядел на другой пергамент: — Мы не могли бы найти лучшее время для высадки — со всех сторон потенциальные друзья и союзники.
— Но нет драконов, — возразил Джон Коннингтон. — Чтобы все эти союзники присоединились к нашему делу, мы должны им что-то предложить.
— Традиционная плата — золото и земли.
— Если бы они у нас были. Возможно, для некоторых и хватило бы обещания золота с землями, но Стрикленд и его люди рассчитывают оказаться первыми в очереди на лучшие поля и замки, отобранные у их предков, когда те бежали в изгнание. Нет.
— У милорда есть еще одна награда, — отметил Халдон Полумейстер. — Рука принца Эйегона. Брачный союз, который приведет под наши знамена один из великих домов.
Невеста для нашего славного принца. Джон Коннингтон помнил свадьбу принца Рейегара слишком хорошо. Элия была недостойна его. И так-то хилая и болезненная, она еще более ослабла после рождения детей.