— Что ты видишь? — спросил капитан своего черного жреца той ночью, когда Мокорро стоял над молитвенным огнем. — Что ждет нас завтра? Новые дожди? — ему казалось, что пахнет дождем.
— Серое небо и сильный ветер, — ответил Мокорро. — Без дождей. Позади тигры, а впереди ждет твой дракон.
Твой дракон . Виктариону понравилось, как это звучит.
— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, жрец.
— Капитан приказывает, и я повинуюсь, — произнес Мокорро. Команда прозвала его Черным Пламенем, это пошло со Стеффара-Заики, который не мог выговорить «Мокорро». Но каким именем его ни зови, жрец обладал могуществом. — Здесь линия берега уходит с запада на восток, — сказал он Виктариону. — Там, где она повернет на север, вы найдете еще двух зайцев, быстрых и многоногих.
Так оно и вышло. Теперь их добычей стали две длинных, быстрых, гладких галеры. Первым их увидел Хромой Ральф, но вскоре эти галеры обогнали «Печаль» и «Напрасную надежду», так что Виктариону пришлось послать за ними три своих самых быстрых корабля — «Железное Крыло», «Ястреба-Перепелятника» и «Поцелуй Кракена». Погоня длилась почти весь день, и в конце концов, после короткого, но жестокого боя, обе галеры были захвачены. Они шли порожними, как выяснил Виктарион, и направлялись в Новый Гис за припасами и оружием для гискарских легионов, стоявших под Миэрином… и за новыми легионерами на замену умершим.
— Убитым в бою? — уточнил Виктарион.
Команды галер опровергли это: речь шла об умерших от кровавого поноса. «Бледная кобыла», так они называли болезнь. Как и капитан с «Рассвета Гискара», капитаны галер повторили ложь о смерти Дейенерис Таргариен.
— Поцелуйте ее от меня, в каком бы аду вы ее ни встретили, — произнес Виктарион. Он приказал принести топор и отрубил им головы на том же самом месте. После этого он казнил и их команды, сохранив жизнь только рабам, прикованным к веслам. Он собственноручно освободил их от цепей и объявил, что теперь они свободные люди и удостоились привилегии грести за Железный Флот — чести, о которой с детства мечтает любой мальчик с Железных Островов. — Королева драконов освобождает рабов, и я тоже, — провозгласил он.
Галерам он дал новые имена — «Призрак» и «Тень».
— Ибо они вернутся к юнкайцам и настигнут их, — сказал он смуглянке той ночью, утолив с ней свое желание. Они уже были близки к цели, и становились все ближе с каждым днем. — Мы поразим их, как молния, — пообещал он, сжимая груди женщины. Он гадал, так ли чувствовал себя его брат Эйерон, когда с ним говорил Утонувший Бог. Он и сам почти слышал голос бога, звучащий из морских глубин. Ты хорошо послужишь мне, мой капитан , казалось, говорили волны. Для этого ты и рожден.
Но он накормит и красного бога, огненного бога Мокорро. Рука, которую вылечил жрец, выглядела отвратительно — хрустящая корочка, как на жареной свинине, покрывала ее от локтя до кончиков пальцев. Иногда, когда Виктарион сжимал кулак, кожа трескалась и дымилась, но, тем не менее, рука стала сильнее, чем когда-либо.
— Два бога сейчас со мной, — сказал он смуглянке. — Ни один враг не устоит перед двумя богами. — После этого он перевернул ее на спину и взял снова.
Когда по левому борту показались скалы Яроса, он увидел три своих потерянных корабля, дожидавшихся его, как и предсказывал Мокорро. В качестве награды Виктарион подарил жрецу золотое ожерелье.
Теперь перед ним стоял выбор: рискнуть и поплыть через пролив, или же отправить Железный Флот вокруг острова. Воспоминания о Светлом острове все еще терзали память железного капитана. Железный Флот тогда оказался запертым в проливе между островом и материком, и Станнис Баратеон обрушился на него с севера и с юга, нанеся Виктариону самое сокрушительное в его жизни поражение. Но плавание вокруг Яроса стоило бы ему драгоценных дней. В такой близости от Юнкая путь через пролив обещал быть тяжелым, но он не ожидал столкновений с юнкайскими военными кораблями до тех пор, пока они не окажутся неподалеку от Миэрина.
Как бы поступил Вороний Глаз? Он поразмышлял над этим и приказал своим капитанам:
— Идем через пролив.
К тому времени, как Ярос остался за кормой, они захватили еще три трофея. Богатый галеас покорился «Горю» и Полевке, а торговая галера — Манфриду Мерлину и «Коршуну». Их трюмы были полны товаров, нагружены винами, шелками и специями, дорогой древесиной и редкими благовониями, да и сами корабли стали настоящей наградой. Позднее в тот же день «Семь черепов» и «Проклятие рабов» захватили рыболовецкое суденышко, маленькое, медлительное и грязное — едва ли вообще стоило за ним охотиться. Виктарион остался недоволен, услышав, что для захвата рыбаков понадобилось два его судна. Но именно от этих пленников он услышал о возвращении черного дракона.
— Серебряная королева исчезла, — сообщил ему хозяин посудины. — Она улетела на своем драконе к Дотракийскому морю.
— Где это Дотракийское море? — требовательно спросил он. — Я переплыву его с Железным Флотом и найду королеву, где бы она ни была.
Рыбак громко расхохотался:
— Хотелось бы мне на это посмотреть. Дотракийское море — это море травы, болван!
Не стоило так говорить. Виктарион схватил его за горло обожженной рукой и поднял в воздух. С силой прижав рыбака к мачте, он сжимал руку, пока лицо юнкайца не сделалось черным, как пальцы, впивавшиеся в его плоть. Некоторое время мужчина пинался и корчился, безуспешно пытаясь вырваться из хватки капитана.
— Никто не смеет называть Виктариона Грейджоя болваном и жить дальше, хвастаясь этим.
Когда он разжал пальцы, безвольное тело рыбака рухнуло на палубу. Лонгуотер Пайк и Том Тайдвуд вышвырнули его за борт — еще одно подношение Утонувшему Богу.
— Твой Утонувший Бог — демон, — сказал позже черный жрец Мокорро. — Он всего лишь раб Иного, темного бога, чье имя нельзя называть.
— Осторожнее, жрец, — предостерег его Виктарион. — Здесь, на корабле, есть набожные люди, которые могут вырвать тебе язык за подобное богохульство. Твой красный бог получит причитающееся ему, клянусь. Мое слово — железо. Спроси любого.
Жрец склонил голову:
— В этом нет необходимости. Владыка Света показал мне твою ценность, лорд-капитан. Каждую ночь в пламени передо мной проносятся видения о славе, которая тебя ожидает.
Такие слова весьма понравились Виктариону Грейджою, о чем он сообщил ночью смуглянке:
— Мой брат Бейлон был великим человеком, — сказал он. — Но я должен совершить то, чего он не смог. Железные Острова снова станут свободными, а Старый Закон опять вступит в силу. Даже Дагону не удалось добиться этого. — Почти сто лет прошло с тех пор, как Дагон Грейджой восседал на Морском Троне, но железнорожденные все еще рассказывали истории о его налетах и сражениях. В дни Дагона Железный Трон занимал слабый король, устремлявший взор своих слезящихся глаз за Узкое море — туда, где бастарды и изгнанники замышляли мятеж. А тем временем с Пайка отплыл лорд Дагон, чтобы сделать Закатное море своим. — Он бросил вызов льву в его логове и завязал хвост лютоволка узлом, но даже Дагон не смог победить драконов. А я заполучу драконью королеву. Она разделит со мной постель и принесет мне много могучих сыновей.
В ту ночь в Железном Флоте насчитывалось шестьдесят кораблей.
К северу от Яроса чужие паруса встречались все чаще. Железнорожденные подошли очень близко к Юнкаю, и побережье между Желтым Городом и Миэрином кишело торговыми судами и кораблями с провизией, снующими туда и обратно, поэтому Виктарион увел Железный Флот подальше в открытое море, чтобы его не было видно с суши. Но даже там они могли столкнуться с другими судами.
— Не позволяйте никому уйти и предупредить наших врагов, — приказал железный капитан. И никто не ушел.
Море было зеленым, а небо — серым в то утро, когда «Несчастье», «Бой-баба» и собственный корабль Виктариона «Железная победа» захватили галеру работорговцев из Юнкая в водах к северу от Желтого Города. В ее трюмах они нашли двадцать надушенных мальчиков и восемьдесят девочек, предназначенных для домов удовольствий Лисса. Команда галеры не была готова встретить опасность так близко к своим внутренним водам, и железнорожденным не составило труда захватить судно, которое называлось «Усердная девица».
Виктарион предал работорговцев мечу, а затем послал своих людей вниз освободить гребцов:
— Теперь вы гребете для меня. Делайте это старательно, и будете процветать.
Девушек он распределил среди капитанов:
— Лиссенийцы собирались сделать из вас шлюх, — сказал он им, — но мы вас спасли. Теперь вместо многих мужчин вам нужно обслуживать всего одного. Те, кто доставят удовольствие своим капитанам, смогут стать морскими женами, а это весьма почетно.
Надушенных мальчиков он обмотал цепями и выбросил в море. Они были противоестественными созданиями, и корабль стал пахнуть лучше, когда его очистили от их присутствия.
Для себя Виктарион отобрал семь девушек. Одну — с золотисто-рыжими волосами и веснушками на сиськах. Другую — с полностью выбритым телом. Еще одну — кареглазую шатенку, робкую, словно мышка. Следующая обладала самой большой грудью, какую он когда-либо видел. Пятая была маленькой, с прямыми черными волосами и золотой кожей. Шестая — белая, словно молоко, с золотыми кольцами в сосках и нижних губах. Седьмая — черная, как чернила кальмара. Работорговцы из Юнкая обучили их пути семи вздохов, но Виктарион выбрал их не поэтому. Для удовлетворения аппетита ему хватало и смуглянки — до тех пор, конечно, пока он не достигнет Миэрина и не потребует свою королеву. Кому нужны свечи, когда его ждет само солнце?
Галеру переименовали в «Вопль работорговца». С ней Железный Флот увеличился до шестидесяти одного корабля.
— Каждое захваченное судно делает нас сильнее, — сказал Виктарион своим железнорожденным, — но теперь будет сложнее. Завтра или послезавтра мы встретимся с боевыми кораблями. Мы входим в воды Миэрина, где нас ждут флотилии наших врагов. Нам предстоит столкнуться с судами всех трех Городов Работорговцев, с кораблями из Толоса, Элирии и Нового Гиса, даже из Кварта. — Он старался не упоминать в своих реч