Если он когда-либо вернется в Вестерос и заявит о праве на наследство, то у него будет все золото Утеса Кастерли на выполнение своих обещаний. Если же нет, он будет трупом, и его новые братья смогут подтереть задницы этими пергаментами. Возможно, кто-нибудь поедет в Королевскую Гавань со своими клочками в руках в надежде убедить его милую сестрицу расплатиться по ним. И как бы я хотел быть паучком в уголке и насладиться этой сценой.
Надписи на пергаментах изменились примерно к середине стопки. Стодраконовые расписки были для сержантов. Дальше цены внезапно поползли вверх. Теперь Тирион обещал заплатить владельцу одну тысячу золотых драконов. Он встряхнул головой, засмеялся и подписал. И еще раз. И еще раз.
— Итак, — произнес он, небрежно расписываясь, — каковы будут мои обязанности в отряде?
— Ты слишком уродлив, чтобы стать мальчиком на побегушках у Боккоко, — встрял Каспорио, — но, может, из тебя получится мишень для стрел.
— Лучшая, чем ты можешь себе представить, — ответил Тирион, отказываясь клюнуть на приманку, — маленький мужчина с большим щитом приведет лучников в ярость. Человек поумнее тебя как-то сказал мне это.
— Ты будешь работать с Чернильницой, — объявил Бурый Бен Пламм.
— Ты будешь работать на Чернильницу, — уточнил Чернильница. — Следить за книгами, считать монеты, составлять контракты и писать письма.
— С удовольствием, — ответил Тирион, — я люблю книги.
— А что тебе еще остается? — усмехнулся Каспорио. — Посмотри на себя. Воин же ты никудышный.
— Однажды я был ответственным за все дренажные канавы в Утесе Кастерли, — мягко сказал Тирион, — некоторые из них не прочищались годами, но вскоре я заставил их радостно зажурчать. — И снова он обмакнул перо в чернильницу. Еще дюжина расписок, и дело будет сделано. — Возможно, я мог бы прочистить и ваших лагерных шлюх. Все ради удобства мужчин!
Эта шутка пришлась Бурому Бену не по вкусу:
— Держись подальше от шлюх, — предупредил он, — большинство из них дрянные, а кроме того, они болтают. Ты не первый беглый раб, присоединившийся к нам, но это не значит, что мы должны раструбить о твоем присутствии. Я не хочу, чтобы ты разгуливал там, где тебя могут увидеть. Оставайся внутри так долго, как сможешь, и гадь в ведро. В отхожих местах слишком много глаз. И никогда не уходи за пределы лагеря без моего разрешения. Мы можем нарядить тебя в доспехи оруженосца и сделать мальчиком на побегушках у Джораха, но кто-нибудь все равно тебя узнает. Как только Миэрин будет взят и мы отбудем в Вестерос — можешь сколько хочешь гарцевать в золотом и алом. До тех пор же…
— … я буду тише воды, ниже травы. Даю слово, — «Тирион из дома Ланнистеров» , размашисто расписался он на последнем пергаменте. Однако оставалось еще три расписки, отличные от других. Две из них были написаны на тонком пергаменте отличного качества с указанием имен. Для Каспорио Хитроумного, десять тысяч драконов. Столько же — для Чернильницы, чье настоящее имя оказалось Тиберо Истарион.
— Тиберо ? — спросил Тирион. — Звучит почти по-ланнистерски. Может, ты мой давно пропавший родственник?
— Возможно. Я тоже всегда плачу свои долги. Как и положено казначею. Подписывай.
Он подписал.
Последняя, на пергаменте из овечьей кожи, была для Бурого Бена Пламма. Сто тысяч золотых драконов, пять тысяч акров плодородной земли, замок и титул лорда. Ну и ну. Этот Пламм обойдется недешево . Тирион дотронулся до своего шрама и подумал, стоит ли ему изобразить негодование. Трахая кого-то в зад, ждешь хотя бы парочку криков. Он мог бы проклясть Пламма, выругаться, разразиться тирадой, что его грабят, отказаться подписывать, а потом неохотно согласиться, продолжая возражать. Но ему уже надоел этот спектакль, так что он скорчил гримасу, подписал и вернул свиток Бурому Бену.
— Твой член такой же большой, как и в тех историях, — сказал он. — Считай меня добротно оттраханным, лорд Пламм.
Бурый Бен подул на подпись:
— Всегда пожалуйста, Бес. А теперь мы сделаем тебя одним из нас. Чернильница, подай книгу.
Книга была в кожаном переплете с железными петлями и размером с поднос для ужина. Внутри нее на деревянных дощечках стояли имена и даты более чем столетней давности.
— Младшие Сыновья — в числе старейших из вольных отрядов, — говорил Чернильница, перелистывая страницы, — это четвертая книга. В ней имена всех, кто служил с нами. Когда они присоединились, где сражались, сколько прослужили, как умерли — все тут, в книге. Здесь есть несколько известных имен, некоторые из твоих Семи Королевств. Эйегор Риверс служил с нами один год, прежде чем покинул, чтобы основать Золотые Мечи. Злой Клинок, так вы его зовете. Эйерион Огненный Таргариен — и он был Младшим Сыном. А также Родрик Старк, Странствующий Волк. Нет, не те чернила, используй эти.
Он открыл новую склянку и поставил на стол.
Тирион задрал голову:
— Красные чернила?
— Традиция отряда, — объяснил Чернильница, — было время, когда каждый новоприбывший писал свое имя собственной кровью, но так уж получилось, что кровь оказалась никудышными чернилами.
— Ланнистеры любят традиции. Одолжи мне свой нож.
Чернильница приподнял бровь, пожал плечами, но достал кинжал из ножен и протянул его рукояткой вперед. Все еще болит, Полумейстер, большое тебе спасибо , подумал Тирион, уколов подушечку большого пальца. Он уронил толстую каплю крови в чернильницу, обменял кинжал на новое перо и нацарапал: «Тирион из дома Ланнистеров, лорд Утеса Кастерли», крупными жирными буквами, чуть ниже гораздо более скромной подписи Джораха Мормонта.
Дело сделано. Карлик откинулся назад:
— Это все, что от меня требуется? А мне не нужно принести клятву? Убить младенца? Отсосать член у капитана?
— Отсасывай, что хочешь, — Чернильница повернул книгу к себе и посыпал страницу щепоткой песка. — Для большинства из нас подписи достаточно, но мне бы не хотелось разочаровывать своего нового брата по оружию. Добро пожаловать к Младшим Сыновьям, лорд Тирион.
Лорд Тирион . Карлику понравилось, как это звучит. Младшие Сыновья, может, и не обладали блестящей репутацией Золотых Мечей, но и они за прошедшие века одержали немало громких побед.
— А другие лорды в отряде служили?
— Только безземельные, — ответил Бурый Бен, — прямо как ты, Бес.
Тирион спрыгнул с табурета:
— Мой предыдущий брат никуда не годился. От моих новых братьев я ожидаю большего. А теперь как насчет положенного мне оружия и доспехов?
— Может, ты хочешь еще и свинью, чтобы ездить верхом? — спросил Каспорио.
— А я и не знал, что твоя жена в отряде, — ответил Тирион. — Конечно, очень любезно с твоей стороны предложить мне ее, но я, пожалуй, предпочту лошадь.
Брави покраснел, но Чернильница громко засмеялся, а Бурый Бен даже позволил себе усмехнуться.
— Чернильница, отведи его к фургонам. Пусть выберет себе что-нибудь из отрядной стали. Девчонка тоже. Наденьте на нее шлем, чуток доспехов, может, и сойдет за паренька.
— Лорд Тирион, за мной, — Чернильница подержал полог палатки, дав ему проковылять наружу. — Хваткий отведет тебя к телегам. Бери свою женщину и ступай к нему в кухонную палатку.
— Она не моя женщина. Может, тебе ею заняться? Последнее время все, что она делает, — или спит, или злобно на меня пялится.
— Нужно бить ее посильнее и трахать почаще, — любезно посоветовал казначей. — Приводи ее или брось, делай, что хочешь. Хваткому будет все равно. Найди меня, когда подберешь себе броню, и начнем работать с учетными книгами.
— Как скажешь.
Тирион обнаружил Пенни спящей в углу их палатки, свернувшейся калачиком на тонком соломенном тюфяке в куче грязного постельного белья. Когда он коснулся ее носком сапога, она перевернулась на бок, удивленно на него посмотрела и зевнула.
— Хугор? Что такое?
— О-о, мы снова разговариваем? — Это было лучше, чем ее обычное угрюмое молчание. Все из-за брошенных собаки и свиньи. Я спас нас обоих от рабства, и, казалось бы, заслужил немного благодарности. — Будешь спать дальше, проспишь всю войну.
— Мне грустно, — она снова зевнула, — и я устала. Очень устала.
Устала или больна? Тирион склонился над тюфяком.
— Ты бледная.
Он потрогал ее лоб. Здесь жарко или у нее лихорадка? Он не посмел спросить об этом вслух. Даже такие суровые ребята, как Младшие Сыновья страшились оседлать бледную кобылу. Реши они, что Пенни больна, в два счета выставили бы ее из лагеря. Они даже могли бы вернуть нас наследникам Еззана, с расписками или без.
— Я расписался в их книге. По старой традиции, своей кровью. Теперь я Младший Сын.
Пенни села на постели, протирая глаза ото сна:
— А что насчет меня? Можно мне тоже подписать?
— Думаю, нет. Известно, что некоторые вольные отряды принимали женщин в свои ряды, но… в конце концов, они не Младшие Дочери.
— Мы , — поправила она. — Если ты один из них, нужно говорить мы , а не они . Кто-нибудь видел Милашку? Чернильница говорил, что поспрашивает о ней. А Хруст, о нем что-нибудь слышно?
Только если верить Каспорио. Не-такой-уж-хитроумный заместитель капитана Пламма заявил, что трое юнкайских ловцов рабов рыщут по лагерям, выспрашивая о паре сбежавших карликов. По словам Каспо, у одного из них на острие копья была насажена собачья голова. Однако такие известия вряд ли вытащат Пенни из постели.
— Пока что ничего, — соврал он. — Пойдем. Нужно подобрать тебе доспехи.
Она посмотрела на него настороженным взглядом:
— Доспехи? Зачем?
— Мой мастер по оружию как-то сказал: «Никогда не отправляйся на битву голым, парень». Я склонен ему верить. Кроме того, теперь я наемник, продажный клинок, и стало быть, мне нужен клинок, чтоб я мог его продать.
Она все еще не двигалась. Тирион схватил ее за руку, поднял на ноги и бросил охапку одежды ей в лицо: