Воин, дай мне мужества , молился он. Он не хотел делать этого, но не видел иного пути. Зачем же тогда Дейенерис показала мне драконов? Она хочет испытать меня. Геррис вручил ему факел. Он шагнул в дверь.
Зеленый — Рейегаль, белый — Визерион , напомнил он себе. Назови их по имени, командуй ими, говори с ними спокойно и строго. Подчини их, как Дейенерис подчинила Дрогона в яме. Девушка была одна, одетая в клочки шелка, но бесстрашная. Я не должен бояться. Она сделала это, значит и я смогу. Главное — не показывать страх. Животные чуют запах страха, а драконы… Да что он знал о драконах? Что вообще люди знают о драконах? Они исчезли с лица земли более века назад.
Прямо перед ним показался край ямы. Квентин медленно шел вперед, водя факелом из стороны в сторону. Стены, пол и потолок впитывали свет. Выжжены , понял он. Кирпичи, сожженные дочерна, рассыпавшиеся в золу. С каждым его шагом воздух становился все горячее. Он начал потеть.
Внезапно впереди появились два глаза.
Бронзовые, они были ярче полированных щитов, пылающие собственным жаром, горящие за пеленой дыма, поднимавшегося из драконьих ноздрей. Свет от факела Квентина скользнул по темно-зеленой чешуе, зеленой, словно мох в глубине леса на закате, за мгновение до того, как свет окончательно погаснет. Потом дракон открыл пасть, и оттуда хлынули свет и жар. За частоколом острых черных зубов принц заметил полыхающее жерло, отблеск спящего огня, в сотню раз ярче его факела. Голова у дракона была больше лошадиной, а шея — длинная-предлинная; она разворачивала кольца, подобно огромной зеленой змее, а голова поднималась все выше, пока сияющие бронзой глаза не уставились на него сверху.
Зеленая , подумал принц, его чешуя зеленая .
— Рейегаль, — произнес он. Слова застряли в горле, и только кваканье сорвалось с его губ.
Лягушка , подумал он, я снова становлюсь Лягушкой .
— Еду, — квакнул он, вспомнив. — Несите еду.
Здоровяк услышал его. Арч выдернул из фургона за ноги одну из овец, раскрутил и кинул в яму.
Рейегаль подхватил ее на лету. Его голова резко повернулась, и из челюстей вырвались острые языки пламени, клубящаяся буря желто-оранжевого огня с зелеными прожилками. Овца сгорела прежде, чем начала падать. И до того как обгоревшая туша врезалась в кирпичи, на ней сомкнулись драконьи зубы. Язычки пламени все еще мерцали на плоти. В воздухе стояла вонь паленой шерсти и серы. Драконья вонь .
— Я думал, их двое, — сказал здоровяк.
Визерион. Да. Где Визерион? Принц опустил факел, чтобы свет рассеял мрак внизу. Он разглядел зеленого дракона, разрывающего дымящуюся овечью тушу. Он ел, а его длинный хвост хлестал из стороны в сторону. На шее виднелся толстый железный ошейник со свисающей оборванной цепью трех футов длиной. Обломанные звенья валялись на дне ямы среди обугленных костей — перекрученный, частично расплавленный металл. В прошлый раз Рейегаль был прикован к стене и полу , вспомнил принц, а Визерион свисал с потолка . Квентин отступил, поднял факел и задрал голову.
В первое мгновение он видел вверху лишь почерневшие кирпичные своды, выжженные драконьим пламенем. Потом заметил струйку пепла, выдавшую движение. Что-то бледное, наполовину скрытое, шевелящееся. Он соорудил себе пещеру , сообразил принц. Нору в кирпиче. Основание Великой Пирамиды Миэрина построили массивным и толстым, способным выдержать вес гигантского сооружения над ним; даже внутренние стены были в три раза толще наружной стены любого замка. Но Визерион пламенем и когтями проделал себе в них углубление, достаточно большое, чтобы спать в нем.
И мы только что разбудили его. Он заметил что-то, похожее на огромную белую змею, распускающую кольца наверху, там, где стена плавно переходила в потолок. Сверху посыпалось еще больше пепла и немного раскрошенного кирпича. Змея оказалась шеей и хвостом дракона, а следом появилась длинная рогатая голова. Глаза засияли в темноте, словно золотые угольки. Дракон с шумом расправил крылья.
Все планы Квентина вылетели из головы. Он услышал, как Кагго Трупоубийца громко закричал своим наемникам. Цепи, он посылает за цепями , подумал дорнийский принц. План предусматривал накормить чудовищ и сковать их цепями, пока они будут в апатии — так это сделала королева. Одного дракона, а лучше — обоих.
— Больше мяса, — сказал Квентин. Когда зверей накормишь, они станут вялыми . Он видел, как подобное срабатывало со змеями в Дорне, но здесь, с этими чудовищами… — Несите… несите…
Визерион оторвался от потолка, широко разворачивая и расправляя бледные кожистые крылья. Разорванная цепь, свисающая с шеи, бешено раскачивалась. Его огонь осветил пещеру тусклым золотом с оттенками красного и оранжевого, спертый воздух взорвался облаком горячего пепла и серы, а белые крылья взмахивали снова и снова.
Чья-то рука схватила Квентина за плечо. Факел выскользнул у него их рук, запрыгал по полу и упал в яму, все еще продолжая гореть. Он понял, что стоит лицом к лицу с медной обезьяной. Геррис.
— Квент, это не сработает. Они слишком одичали, они…
Дракон опустился между дорнийцами и дверью с ревом, способным обратить в бегство сотню львов. Его голова поворачивалась из стороны в сторону, пока он внимательно осматривал незваных гостей: дорнийцев, Гонимых Ветром, Кагго. Последним и самым долгим взглядом чудовище, принюхиваясь, одарило Красотку Мерис. Женщина , понял Квентин. Он знает, что она женщина. Он высматривает Дейенерис. Он ждет свою мать и не понимает, почему ее нет .
Квентин вырвался из хватки Герриса:
— Визерион, — позвал он.
Белый — это Визерион . На мгновение он испугался, что перепутал.
— Визерион, — вновь позвал он, нащупывая висевший на поясе кнут. Она усмирила черного кнутом. Мне нужно сделать то же самое.
Дракон знал свое имя. Он повернул голову и пристально смотрел на дорнийского принца в течение трех бесконечных мгновений. Бледное пламя горело за сверкающими черными кинжалами зубов. Его глаза казались озерами расплавленного золота, а из ноздрей поднимался дым.
— Лежать, — сказал Квентин. А потом закашлялся и не смог остановиться.
Воздух был густой от дыма и удушливого зловония серы. Визерион потерял интерес. Дракон снова повернулся к Гонимым Ветром и, качаясь, направился к двери. Может, он учуял запах крови мертвых стражников или мясо в фургоне мясника. А может, только сейчас заметил, что путь свободен.
Квентин слышал вопли наемников. Кагго требовал принести цепи, а Красотка Меррис кричала кому-то отойти в сторону. Дракон неуклюже двигался по земле, как человек, ползущий на коленях и локтях, но гораздо быстрее, чем представлял себе дорнийский принц. Когда Гонимые Ветром не успели уйти с его пути, Визерион взревел еще раз. Квентин услышал грохот цепей, а затем низкий звук спущенного арбалета.
— Нет, — закричал он, — нет, нет, нет! — Но было слишком поздно.
Дурак, только и успел он подумать, когда стрела отскочила от шеи Визериона и исчезла во мраке. Полоса огня сверкнула на оставленном ею следе: драконья кровь, переливающаяся красным и золотым цветами.
Арбалетчик возился со следующей стрелой, когда зубы дракона сомкнулись вокруг его шеи. Этот мужчина носил маску Медной Бестии с тигриной мордой. Он выронил оружие и попытался раздвинуть челюсти Визериона, но вдруг из пасти тигра вырвалось пламя. Глаза человека с тихим треском взорвались, а медь вокруг них потекла. Дракон вырвал большой кусок мяса из шеи наемника и проглотил его, пока обожженный труп падал на пол.
Остальные Гонимые Ветром попятились. Такое было чересчур даже для Красотки Мерис. Рогатая голова Визериона металась между наемниками и его жертвой, но уже через мгновение он забыл о них и наклонился оторвать от мертвеца еще один кусок. Теперь — из голени.
Квентин размотал кнут.
— Визерион! — снова позвал он, уже громче.
Он сможет, он сделает, ведь для этого отец послал его в столь дальние края, он не подведет его.
— ВИЗЕРИОН!
Он щелкнул кнутом в воздухе с треском, эхом отозвавшимся от почерневших стен.
Бледная голова поднялась. Огромные золотые глаза сузились. Из ноздрей дракона спиралью поднимались струйки дыма.
— Лежать, — приказал принц. Нельзя дать ему почуять мой страх . — Лежать, лежать, лежать .
Он взмахнул кнутом и хлестнул дракона по морде. Визерион зашипел.
А затем его ударил горячий ветер, и он услышал шум кожистых крыльев. Воздух наполнился пеплом и золой, чудовищный рев эхом отразился от обожженных и почерневших кирпичей, и он услышал дикие вопли своих друзей. Геррис снова и снова выкрикивал его имя, а здоровяк орал:
— Сзади, сзади, сзади тебя !
Квентин обернулся и вскинул к лицу левую руку, чтобы защитить глаза от обжигающего ветра. Рейегаль , вспомнил он, зеленый — это Рейегаль.
Он занес кнут и увидел, что тот объят пламенем. И его рука тоже. Он горел, он весь горел.
Ой , подумал он. И закричал.
Джон
— Пусть умирают, — сказала королева Селиса.
Такого ответа Джон Сноу и ждал. Эта королева никогда не перестает разочаровывать. Но удар все равно был сильным.
— Ваше Величество, — упрямо настаивал он, — там, в Суровом Доме, люди тысячами умирают от голода. Среди них много женщин…
— …и детей, да. Очень печально, — королева притянула к себе дочь и поцеловала ее в щеку. В щеку, не тронутую серой хворью , не преминул отметить Джон. — Нам, конечно же, очень жаль малышей, но мы должны быть благоразумными. Нам нечем кормить их, и они слишком юны, чтобы помогать моему королю-супругу в его войнах. Пусть лучше они возродятся в свете.
Всего лишь более мягкий способ сказать «пусть умирают».
Зал был переполнен. Принцесса Ширен стояла рядом с креслом матери, у ног ее примостился Пестряк. За спиной королевы маячил сир Акселл Флорент. Ближе к огню расположилась Мелисандра Асшайская, рубин у ее горла мерцал в такт дыханию. У красной женщины тоже имелась своя свита — оруженосец Деван Сиворт и пара стражей, оставленных ей королем.