цепей, со звеньями размером с вашу голову, вперемешку со сломанными и раздробленными костями. Квент, спасите его Семеро, выглядел так, будто вот-вот обмарает штаны. Кагго и Мерис не ослепли, они тоже это видели. А потом один из арбалетчиков выстрелил. Может, они с самого начала собирались убить драконов, а нас использовали, только чтобы добраться до них. С Лоскутом никогда не знаешь наверняка. В любом случае, как вы метко подметили, это было глупо. Арбалетная стрела лишь разозлила дракона, а настроение у них и так было не очень. А затем… затем… все стало действительно плохо.
— И Гонимых Ветром как ветром сдуло, — вставил сир Геррис. — Квент кричал, объятый огнем, а они сбежали. Кагго, Красотка Мерис — все, кроме уже мертвых.
— Ох, а чего ты ожидал, Дринк? Кошка убъет мышь, свинья изваляется в грязи, а наемник сбежит, когда он больше всего нужен. За это нельзя винить — такова природа зверей.
— Он прав, — проговорил сир Барристан. — Что принц Квентин пообещал Оборванному Принцу в обмен на его помощь?
Ответа не последовало. Сир Геррис взглянул на сира Арчибальда. Сир Арчибальд посмотрел на свои руки, на пол, на дверь.
— Пентос, — понял сир Барристан. — Он пообещал Пентос. Скажите это. Ваши слова уже не смогут ни помочь, ни навредить принцу Квентину.
— Да, — угрюмо подтвердил сир Арчибальд. — Пентос. Они подписали бумаги, оба.
Вот он — шанс .
— У нас в подземельях до сих пор сидят Гонимые Ветром. Те ложные дезертиры.
— Я помню, — сказал Айронвуд. — Хангерфорд, Соломенный, вся эта компания. Некоторые из них были не так уж плохи для наемников. Другие, ну, может быть, им стоило умереть. А что с ними?
— Я собираюсь отправить их к Оборванному Принцу. И вас вместе с ними. Двое среди тысяч — ваше присутствие в Юнкайском лагере пройдет незамеченным. Я хочу, чтобы вы передали мои слова Оборванному Принцу. Скажите ему, что я послал вас, что я обращаюсь от имени королевы. Скажите, он получит свою цену, если доставит наших заложников целыми и невредимыми.
Сир Арчибальд снова скривился:
— Оборванец скорее отдаст нас Красотке Мерис. Он не согласится.
— Почему нет? Задание довольно простое. — По сравнению с воровством драконов . — Однажды я вызволил отца королевы из Синего Дола.
— То было в Вестеросе, — отметил Геррис Дринкуотер. — А здесь Миэрин. И Арч не сможет даже держать меч такими руками.
— Ему и не придется. С вами будут наемники, если я не ошибаюсь в нашем приятеле.
Геррис Дринкуотер взъерошил свою копну выгоревших на солнце волос.
— Позволите ли вы нам обсудить ваше предложение?
— Нет, — ответил Селми.
— Я это сделаю, — заявил сир Арчибальд, — при условии, что не придется плавать на проклятых лодках. Дринк тоже согласится, — здоровяк ухмыльнулся. — Пока он этого еще не знает, но согласится.
Дело было сделано.
Самая легкая часть, думал Барристан Селми, совершая долгий подъем на вершину пирамиды. Сложную часть он возложил на плечи дорнийцев. Его дедушка пришел бы в ужас. Но дорнийцы были рыцарями, по крайней мере на словах, хотя только Айронвуд показался ему обладателем истинно рыцарского характера. Дринкуотер же обладал лишь симпатичной мордашкой, бойким языком и отличной прической.
Когда старый рыцарь вернулся в покои королевы на вершине пирамиды, тело принца Квентина уже унесли. Войдя, он застал шестерых юных виночерпиев играющими в какую-то детскую игру — сидя в кругу на полу, они по очереди вращали кинжал. Как только он, качаясь, останавливался, они срезали локон волос у того, на кого указывало лезвие. Будучи еще мальчиком, сир Барристан играл в похожую игру со своими двоюродными братьями и сестрами в Колосьях… хотя в Вестеросе, как он помнил, игра также включала поцелуи.
— Бхаказ, — позвал он. — Чашу вина, будь добр. Гразар, Аззак, дверь на вас. Я ожидаю Зеленую Грацию. Приведите ее, как только она прибудет. По другим поводам меня не беспокоить.
Аззак вскочил на ноги:
— Как прикажете, лорд-десница.
Сир Барристан вышел на террасу. Дождь закончился, но стена синевато-серых облаков все же скрывала садившееся за Заливом Работорговцев солнце. Несколько струек дыма по-прежнему поднимались с почерневших камней Хаздара, кружась на ветру, словно ленты. Где-то на востоке, за городскими стенами, он видел бледные крылья, движущиеся над отдаленной грядой холмов. Визерион . Охотится или же летает просто так. Он задался вопросом, где сейчас Рейегаль. Пока зеленый дракон показал себя более опасным, чем белый.
Бхаказ принес вино. Старый рыцарь сделал большой глоток и отправил мальчика за водой. Несколько чаш вина, возможно, помогут ему заснуть, но он должен сохранить ясность мысли к моменту, когда Галазза Галаре вернется от их противника. Поэтому он пил сильно разбавленное водой вино, пока вокруг него темнел мир. Он очень устал и был полон сомнений. Дорнийцы, Хиздар, Резнак, атака… правильно ли он поступал? Делал ли он то, чего хотела бы Дейенерис? Я не создан для подобного . И до него рыцари Королевской Гвардии становились десницами. Не многие, но такие бывали. Он читал о них в Белой Книге. А сейчас задумался, чувствовали ли они себя такими же растерянными и сбитыми с толку, как и он сам.
— Лорд-десница, — Гразар стоял у двери с тонкой свечкой в руках, — прибыла Зеленая Грация. Вы приказывали доложить.
— Пригласи ее. И зажги несколько свечей.
Галаззу Галаре сопровождали четыре Розовые Грации. Казалось, ее окружает аура мудрости и достоинства, что приводило сира Барристана в восхищение. С ильная женщина, остававшаяся верным другом Дейенерис .
— Лорд-десница, — произнесла Зеленая Грация. Ее лицо скрывала мерцающая зеленая вуаль. — Вы позволите присесть? Мои старые кости так устали.
— Гразар, стул для Зеленой Грации. — Позади нее выстроились Розовые Грации, опустив глаза и скрестив перед собой руки. — Могу ли я предложить вам освежиться? — cпросил Селми.
— Было бы очень кстати, сир Барристан. От разговоров у меня пересохло в горле. Может быть, сок?
— Как пожелаете, — он подозвал Кезмию и велел ей принести жрице кубок лимонного сока, подслащенного медом. Чтобы выпить его, жрице пришлось снять вуаль, и Селми вновь увидел, насколько она стара. Старше меня лет на двадцать, не менее .
— Будь королева здесь, я знаю, что она вместе со мной поблагодарила бы вас за все, что вы для нас сделали.
— Ее Великолепие всегда была в высшей степени любезна, — Галазза Галаре допила сок и снова закрылась вуалью. — Есть ли какие-то вести от нашей милой королевы?
— Пока нет.
— Я буду молиться за нее. Имею смелость спросить, а что насчет короля Хиздара? Будет ли мне дозволено видеть Его Сиятельство?
— В ближайшее время, надеюсь. Уверяю вас, с ним все в порядке.
— Рада слышать. Мудрые Господа Юнкая спрашивали о нем. Думаю, вы не удивитесь, услышав, что они хотят вернуть благородного Хиздара на его законное место.
— Так и случится, если удастся доказать, что он не пытался убить нашу королеву. А пока что Миэрином будет управлять совет преданных и справедливых. В этом совете есть место и для вас. Я знаю, вы можете многому научить нас, Великодушная. Нам нужна ваша мудрость.
— Я боюсь, вы мне льстите пустыми любезностями, лорд-десница, — ответила Зеленая Грация. — Если вы действительно считаете меня мудрой, прислушайтесь ко мне — выпустите благородного Хиздара и верните ему трон.
— Сделать это может только королева.
Зеленая Грация вздохнула под своей вуалью:
— Мир, над которым мы так упорно трудились, трепещет, как лист на осеннем ветру. Тяжелые времена. Смерть крадется по нашим улицам, восседая на бледной кобыле из треклятого Астапора. Драконы обжили небеса, пируя плотью детей. Сотни бегут на корабли, идущие в Юнкай, Толос, Кварт, в любое убежище, которое примет их. Пирамида Хазкара обрушилась и превратилась в дымящиеся руины, и многие из этого древнего рода лежат под ее почерневшими камнями. Пирамиды Ухлеза и Йеризана стали логовом монстров, а их хозяева — бездомными нищими. Мои люди потеряли всякую надежду и обратились против самих богов, проводя ночи в пьянстве и блуде.
— И убийствах. Сыны Гарпии прикончили тридцать человек за ночь.
— Мне горестно слышать это. Тем больше причин освободить благородного Хиздара зо Лорака, который однажды остановил убийства.
И как же он добился подобного, если только он сам не Гарпия?
— Ее Величество отдала свою руку Хиздару зо Лораку, сделала его королем и супругом, возродила смертельное искусство, как он просил ее. И в ответ он предложил ей отравленную саранчу.
— В ответ он дал ей мир. Не забывайте об этом, сир, я умоляю. Мир — бесценная жемчужина. Хиздар из Лораков. Он никогда бы не замарал свои руки ядом. Он невиновен.
— Как вы можете быть так уверены? — Если только сами не знаете отравителя .
— Боги Гиса поведали мне.
— Мои боги — Семеро, и они хранили молчание по этому поводу. Ваша мудрость, передали ли вы мое предложение?
— Всем лордам и капитанам Юнкая, как вы мне и приказали… но, боюсь, вам не понравится их ответ.
— Они отказали?
— Верно. Мне сказали, что никакое золото не выкупит ваших людей обратно. Их может освободить только кровь драконов.
Именно такой ответ сир Барристан и ожидал, если не сказать, надеялся получить. Его губы сжались.
— Я знаю, это не те слова, которые вы хотели бы услышать, — произнесла Галазза Галаре, — но все же я понимаю Мудрых Господ. Драконы — свирепые звери. Юнкай боится их… и, признайте, не без оснований. В нашей истории говорится о драконьих лордах ужасной Валирии и опустошении, которое они принесли народу Старого Гиса. Даже ваша молодая королева, прекрасная Дейенерис, которая называет себя Матерью Драконов… мы видели, как она горела в тот день в яме… даже она не защищена от гнева дракона.
— Ее Величество не… она…
— …мертва. Да даруют ей боги сладкий сон, — под вуалью заблестели слезы. — Пусть умрут и ее драконы.