— Дейена была женой старого короля Бейелора, — возразил гребец. — Я греб на корабле, названном в ее честь. "Принцесса Дейена".
— Если она была женой короля, то должна быть королевой.
— У Бейелора не было королевы. Он был святым.
— Но это не значит, что он не женился на сестре, — пояснила шлюха. — Он просто не спал с ней, вот и все. Когда он стал королем, то запер ее в башне. И других сестер тоже. Их было трое.
— Дейенела, — громко сказал хозяин. — Вот так ее звали. Дочку Безумного Короля, не чертову жену Бейелора.
— Дейенерис, — вставил Давос. — Ее назвали в честь Дейенерис, которая вышла замуж за Принца Дорна во времена правления Дейерона Второго. Я не знаю, что с ней стало.
— Я знаю, — произнес человек, который начал разговор о драконах, браавосский гребец в темной шерстяной безрукавке. — Когда мы шли в Пентос, мы пришвартовались рядом с торговым кораблем "Черноглазая Дева", и я пропустил стаканчик с помощником капитана. Он рассказал мне прелестную историю о худенькой девочке, поднявшейся на борт в Кварте и пытавшейся нанять корабль в Вестерос для себя и трех драконов. У нее были серебряные волосы и фиолетовые глаза. "Я сам отвел ее к капитану, — поклялся мне помощник, — но он не взял их с собой. Гораздо больше выгоды в гвоздике и шафране, сказал он мне, и специи не подожгут мне паруса".
Погреб наполнился хохотом. Давос не присоединился. Он знал, что случилось с "Черноглазой Девой". Боги были жестоки, позволяя человеку проплыть полмира, а потом отправляя его охотиться за ложным светом, когда он почти добрался до дома. Тот капитан был храбрее, чем я, думал он, пробираясь к двери. Одно плавание на восток — и человек мог жить в богатстве, достойном лорда, до конца своих дней. В молодости Давос и сам мечтал совершить такое плавание, но годы проходили, кружась, как мотыльки вокруг пламени, и момент все время был неподходящим. Когда-нибудь, сказал он себе. Когда-нибудь, когда война закончится, король Станнис сядет на Железный Трон и ему больше не будет нужен луковый рыцарь. Я возьму с собой Девана. Стеффа и Станни тоже, если они будут достаточно взрослыми. Мы увидим этих драконов и все чудеса мира.
Снаружи рвался ветер, заставляя трепетать пламя масляных ламп, освещавших двор. Солнце зашло, стало холоднее, но Давос помнил Восточный Дозор и то, как ветер свистел на Стене по ночам, прорезая, словно ножом, самый теплый плащ и замораживая кровь прямо в венах. Белая Гавань по сравнению с этим казалась теплой купальней.
Были и другие места, где он мог погреть уши: трактир, знаменитый своими пирогами с миногой; паб, где выпивали посредники по продаже шерсти и таможенники; зал лицедеев, где за несколько пенни можно было найти похабные развлечения. Но Давос чувствовал, что он услышал достаточно. Я пришел слишком поздно. Старая привычка заставила его потянуться к груди, где он когда-то хранил костяшки пальцев в маленьком мешочке на кожаном ремешке. Там ничего не было. Он потерял свою удачу в пожарах на Черноводной, когда потерял корабль и сыновей.
Что я должен теперь сделать? Он поплотнее затянул накидку. Забраться на холм и предстать перед воротами Нового Замка с тщетным призывом? Вернуться в Сестрин? Отправиться обратно к Марии и мальчикам? Купить лошадь, поехать по королевской дороге и рассказать Станнису, что у того нет ни друзей в Белой Гавани, ни надежды?
Королева Селиса устроила пир для Саллы и его капитанов вечером накануне отплытия флота. К ним присоединился Коттер Пайк и еще четверо командующих Ночного Дозора. Принцессе Ширин тоже позволили участвовать. Когда подали лосося, сир Акселл Флорент развлек стол рассказом о принце Таргариене, у которого была ручная мартышка. "Принцу нравилось одевать зверюшку в одежду своего умершего сына и притворяться, что это ребенок, — утверждал сир Аксель, — и время от времени он предлагал устроить тому брак. Удостоившиеся чести лорды отказывались всегда вежливо, но, разумеется, отказывались".
— Даже одетая в шелк и бархат, обезьяна остается обезьяной, — сказал сир Аксель. — Более мудрый принц понял бы, что нельзя поручать обезьяне делать работу человека.
Люди королевы рассмеялись, и некоторые ухмыльнулись, поглядев на Давоса.
Я не обезьяна, думал он. Я такой же лорд, как и вы, и более хороший человек. Но воспоминания все еще причиняли боль.
Тюленьи Ворота были закрыты на ночь. Давос не мог вернуться на "Веселую Повитуху" до рассвета. Придется заночевать здесь. Он уставился вверх, на Старого Рыбохвоста со сломанным трезубцем. Я прошел через дожди, кораблекрушение и шторм. И я не вернусь, не сделав того, зачем пришел, каким бы безнадежным это ни казалось. Возможно, вместе со своими пальцами он потерял и удачу, но он не обезьянка, одетая в бархат. Он — Десница Короля.
Замковая Лестница была широкой улицей со ступенями из белого камня, ведущей от Волчьего Логова вдоль берега в Новый замок на холме. Путь Давосу освещали мраморные русалки, бережно держащие в руках чаши с горящим китовым жиром. Дойдя до вершины, он обернулся, чтобы посмотреть назад. Отсюда были видны гавани внизу. Обе гавани. За стеной мола внутренняя гавань была заполнена военными галерами. Давос насчитал двадцать три. Лорд Виман был толстяком, но, как оказалось, отнюдь не бездельником.
Ворота Нового Замка были закрыты, но когда он крикнул, открылась боковая дверь и появился стражник, чтобы узнать, в чем дело. Давос показал ему черно-золотую ленту, скрепленную королевскими печатями.
— Мне нужно немедленно увидеть Лорда Мандерли, — сказал он. — У меня дело к нему. И только к нему.
Дейенерис
Танцующие мерцали, их гладкие выбритые тела были покрыты блестящим маслом. Пылающие факелы кружились, перелетая из рук в руки под стук барабанов и трели флейты. Каждый раз, когда два факела перекрещивались в воздухе, обнаженная девушка, вращаясь, прыгала под ними. Свет пламени выхватывал умащенные конечности, груди и ягодицы.
У всех трех танцоров напряглись члены. Сам вид их возбуждения был возбуждающим, но вместе с тем они казались Дейенерис Таргариен смешными. Мужчины были одного роста, с длинными ногами и плоскими животами, каждый мускул резко очерчен, словно высечен из камня. Даже их лица казались чем-то похожи… что было довольно странно, ведь у одного кожа как черное дерево, второй молочно-бледен, а третий блестел, как полированная медь.
Этим они хотели меня воспламенить? Дени шевельнулась среди шелковых подушек. Её Безупречные в остроконечных колпаках стояли у колонн с бесстрастными лицами, словно статуи. Другое дело полноценные мужчины. Резнак мо Резнак стоял и смотрел, раскрыв рот, его влажные губы блестели. Хиздар зо Лорак что-то говорил соседу и в то же время не отрывал глаз от танцующих девушек. Безобразное масляное лицо Бритоголового было как всегда суровым, но и он ничего не пропускал.
Куда труднее было понять, что же на уме у ее почетного гостя. Бледный худой человек с хищным лицом, который сидел за ее высоким столом, был великолепен в одеждах из темно-бордового шелка и золотой парчи. Его лысая голова блестела в свете факела, пока он поглощал фиги маленькими изящными кусочками. Опалы мерцали в носу Ксаро Ксоан Даксоса всякий раз, когда он поворачивал голову вслед за танцорами.
В его честь Дейенерис облачилась в квартийскую тунику — легкое одеяние из лиловой парчи, сшитое так, что левая грудь оставалась обнаженной. Ее серебристо-золотые волосы падали с плеч, доходя до сосков. Половина мужчин в зале украдкой поглядывали на нее, но только не Ксаро. В Кварте было то же самое. Так она не привлечет купеческого принца на свою сторону. Однако я должна его привлечь. Он прибыл из Кварта на "Шелковом Облаке" вместе с тринадцатью другими галерами. Его флот — это ответ на ее молитвы. Миэринская торговля в упадке с тех пор, как она покончила с рабством, но Ксаро способен восстановить ее.
Когда барабаны дошли до крещендо, три девушки прыгнули над пламенем, вращаясь в полете. Танцоры-мужчины поймали их за талии и плавно опустили на свои члены. Дени смотрела, как женщины изогнули спины и обхватили ногами партнеров, пока флейты плакали, а мужчины двигались вперед и назад в такт музыке. Ей и раньше доводилось наблюдать за любовным действом. Дотракийцы сношались открыто, как их кобылы и жеребцы. Но здесь она в первый раз видела страсть, положенную на музыку.
Ее лицо горело. Вино, сказала она себе. А потом поймала себя на мысли о Даарио Нахарисе. Его посланник прибыл этим утром. Вороны-Буревестники возвращаются из Лхазара. Ее капитан скакал к ней, заручившись дружбой ягнятников. Пища и торговля, напомнила она себе. Он не подвел меня и не подведет. Даарио поможет мне спасти мой город. Королеве страстно хотелось увидеть его лицо, погладить бороду, разделенную на три части, рассказать о своих тревогах… но Вороны-Буревестники были все еще далеко за Кхазайским перевалом, а ей надо править королевством.
Меж пурпурных колонн висел дым. Танцоры встали на колени, склонив головы.
— Вы были великолепны, — сказала им Дени, — я редко видела такую грацию, такую красоту.
Она подозвала Резнака мо Резнака, и сенешаль суетливо подбежал к ней. На его лысой морщинистой голове выступили капли пота.
— Проводи наших гостей к ваннам, где они смогут освежиться, и принеси им еду и напитки.
— Почту за великую честь, Ваше Великолепие.
Дейенерис протянула кубок Ирри, чтобы та его снова наполнила. Вино было сладкое и крепкое, благоухающее ароматами восточных пряностей — гораздо лучше слабых гискарских вин, которыми наполнялся ее кубок в последнее время. Ксаро изучил фрукты на блюде, поданном Чхику, и выбрал хурму. Ее оранжевая кожица подходила по цвету к кораллу в его носу. Он откусил немного и поджал губы.
— Кислая.
— Милорд предпочитает что-то послаще?
— Сладость приедается. Кислые фрукты и колкие женщины добавляют жизни остроты, — Ксаро откусил еще кусочек, прожевал, проглотил. — Дейенерис, милая королева, я не могу выразить, какое удовольствие для меня еще раз насладиться твоим обществом. Дитя, покинувшее Кварт, потерянное и прекрасное. Я боялся, что она плывет к своей погибели, и вот нахожу ее здесь на престоле, владычицей древнего города, о