Мост приближался. "Мост Грез", сказал о нем Гриф, но эти грезы казались растоптанными и разбитыми. Блеклые каменные арки, уходившие в туман, тянулись от Дворца Скорби до западного берега реки. Половина из них обрушилась: их увлекли вниз тяжесть свисающего серого мха и хватка толстых черных стеблей, вырастающих из воды. Широкие деревянные пролеты моста прогнили, но несколько фонарей, установленных вдоль него, все еще горели. "Робкая Дева" подплыла ближе, и Тирион смог разглядеть движущиеся очертания каменных людей, бесцельно слоняющихся вокруг источника света, словно медленная серая моль. Одни были полностью голыми, другие закутаны в саваны.
Гриф обнажил меч.
— Йолло, зажги факелы. Парень, отведи Лемору в ее каюту и оставайся с ней.
Юный Гриф бросил на отца строптивый взгляд.
— Лемора знает, где ее каюта. Я хочу остаться.
— Мы поклялись защищать тебя, — мягко сказала септа.
— Мне не нужна защита. Я умею обращаться с мечом не хуже Утки. Я наполовину рыцарь.
— А на другую половину мальчишка, — сказал Гриф. — Делай, как тебе говорят. Сейчас же.
Юноша тихо выругался и бросил шест на палубу. Звук вызвал странное эхо в тумане, и на мгновение показалось, что вокруг них падают шесты.
— Почему я должен бежать и прятаться? Халдон остается, и Исилла. Даже Хугор.
— Да, — сказал Тирион, — но я достаточно мал, чтобы спрятаться за уткой. — Он сунул полдюжины факелов в тлеющие угли жаровни и смотрел, как вспыхнули промасленные тряпки. Не пялься на огонь, сказал он себе. Из-за пламени он мог ослепнуть в ночи.
— Ты карлик, — пренебрежительно сказал Юный Гриф.
— Моя тайна раскрыта, — согласился Тирион. — Да, я вполовину меньше Халдона и всем плевать, выживу я или умру. — И мне прежде всего. — А вот ты… ты — это все.
— Карлик, — сказал Гриф. — Я тебя предупреждал…
Из тумана донесся дрожащий вой, гнетущий и высокий.
Лемора обернулась, трепеща от ужаса:
— Семеро, спасите нас.
До разрушенного моста оставалось меньше пяти ярдов. Вокруг его опор бурлила вода, как пена из рта сумасшедшего. В сорока футах над ними, у мерцающих фонарей стонали и бормотали каменные люди. Большинство из них вообще не обратили внимания на "Робкую Деву" — не более чем на проплывающее бревно. Тирион сжал крепче факел и осознал, что не дышит. Они были под мостом, с каждой стороны нависали белые стены, покрытые наростами серой плесени, вокруг них гневно пенилась вода. В какой-то момент показалось, что лодка разобьется о правую опору, но Утка поднял шест и вытолкнул их к центру канала. Еще через мгновение они проскочили мост.
Едва Тирион успел выдохнуть, как Юный Гриф схватил его за руку:
— Что это значит? Я это все? Что ты имеешь в виду? Почему "я это все"?
— Почему, — ответил Тирион, — да потому что, если каменные люди заберут Яндри, Грифа или нашу прекрасную Лемору, мы погорюем о них и пойдем дальше. А потеряешь тебя — и все дело пропало, все эти годы лихорадочных интриг торговца сыром и евнуха пойдут насмарку… разве не так?
Мальчик посмотрел на Грифа.
— Он знает, кто я такой.
Если бы я не узнал раньше, то понял бы это сейчас.
К тому времени "Робкая Дева" уже оставила позади Мост Грез. Все, что от него осталось, — гаснущие огоньки за кормой. Вскоре и они пропали.
— Ты Юный Гриф, сын наемника Грифа, — сказал Тирион. — Или, возможно, ты Воин в смертном облике. Дай-ка взгляну поближе. — Он поднял факел, и свет разлился по лицу Юного Грифа.
— Прекрати, — приказал Гриф. — Или пожалеешь об этом.
Карлик не обратил на него внимания:
— Синие волосы делают и глаза тоже синими, это хорошо. И сказка о волосах, выкрашенных в честь твоей умершей тирошийской мамаши, так тронула меня, что я чуть не расплакался. Но все же любопытный человек заинтересовался бы, зачем щенку какого-то наемника нужна порочная септа для просвещения в Вере или мейстер без цепи для наставлений в истории и языках. А умный человек мог бы задаться вопросом, зачем твоему отцу нанимать межевого рыцаря учить тебя сражаться, вместо того чтобы просто послать в один из вольных отрядов. Это выглядит так, будто кто-то хотел спрятать тебя, одновременно готовя к… чему? Я в недоумении, но уверен, со временем пойму, в чем тут дело. Но, должен признать, ты прекрасно выглядишь для мертвого мальчика.
Парень покраснел.
— Я не мертвый.
— Как же так? Мой лорд-отец завернул твое тело в алый плащ и положил тебя рядом с сестрой у подножия Железного Трона как подарок новому королю. Те, у кого хватило мужества приподнять плащ, утверждали, что ты лишился половины головы.
Парень в замешательстве отступил на шаг.
— Твой…
— Отец, да. Тайвин из дома Ланнистеров. Возможно, ты слышал о нем.
Юный Гриф помедлил.
— Ланнистер? Твой отец…
— …мертв. От моей руки. Если Вашему Высочеству угодно называть меня Йолло или Хугор, так тому и быть, но я был рожден Тирионом из дома Ланнистеров. Я законный сын Тайвина и Джоанны, которых сам и убил. Тебе расскажут, что я убийца королей, родных, да еще и лжец, и все это правда… но ведь мы все тут сборище лжецов, не так ли? Возьмем твоего мнимого отца. Гриф, да? — карлик усмехнулся. — Ты должен быть благодарен богам за то, что Варис Паук с вами заодно в этом заговоре. Гриф не одурачил бы нашего кастрированного кудесника ни на секунду, так же как у него не вышло и со мной. Не лорд, говорит его светлость, не рыцарь. А я не карлик. Слова не становятся правдой только потому, что их произнесли. Кто бы мог воспитать малолетнего сына принца Рейегара лучше, чем его близкий друг, Джон Коннингтон, бывший лорд Грифоньего Насеста и Десница Короля?
— Тихо! — в голосе Грифа слышалась тревога.
По левому борту под водой показалась огромная каменная рука. Два пальца виднелись над поверхностью реки. Сколько их здесь таких? удивился Тирион. Струйка пота стекла по позвоночнику, заставив его содрогнуться. Печали проплывали мимо них. Вглядевшись в туман, он увидел сломанный шпиль, безголовую статую, древнее дерево, вырванное из земли и перевернутое, огромные скрученные корни выглядывали сквозь крышу обвалившегося купола. Почему это все кажется таким знакомым?
Прямо впереди накренилась лестница из бледного мрамора, выраставшая из темной воды изящной спиралью и резко обрывавшаяся в десяти футах над их головами.
Нет, подумал Тирион, это невозможно.
— Впереди, — голос Леморы дрожал. — Свет.
Все обернулись. И все увидели его.
— "Зимородок", — сказал Гриф. — Или кто-то вроде него, — но снова обнажил меч.
Никто не произнес ни слова. "Робкая Дева" плыла по течению: они не поднимали парус с тех пор, как заплыли в Печали. Лодка не могла двигаться по-другому — только вместе с рекой. Утка стоял, прищурившись и сжимая шест обеими руками. Через некоторое время даже Яндри прекратил отталкиваться. Взгляды всех были устремлены на далекий огонек. Когда они приблизились, огоньков стало два. Потом три.
— Мост Грез, — произнес Тирион.
— Невозможно, — сказал Халдон Полумейстер. — Мы оставили мост позади, реки текут только в одну сторону.
— Мать Ройна течет, как ей захочется, — пробормотал Яндри.
— Семеро, храните нас, — произнесла септа Лемора.
На пролете над ними завыли каменные люди. Некоторые из них указывали на лодку.
— Халдон, отведи принца вниз, — скомандовал Гриф.
Но было слишком поздно — течение вцепилось в них и неотвратимо несло к мосту. Яндри оттолкнулся шестом, чтобы уберечь "Робкую Деву" от столкновения с опорой. Толчок швырнул их в сторону, сквозь завесу бледно-серого мха. Тирион почувствовал, как лица касаются усики растений, нежные, словно пальцы шлюхи. А потом за его спиной раздался грохот, и палуба накренилась так резко, что он еле удержался на ногах и чуть не оказался за бортом.
Каменный человек рухнул на лодку.
Он приземлился на крышу каюты так тяжело, что, казалось, "Робкая Дева" налетела на скалу, и проревел им что-то на языке, которого Тирион не знал. За ним последовал второй, спрыгнувший у румпеля. Старые доски треснули под обрушившейся мощью, и Исилла пронзительно завизжала.
Утка находился к ней ближе всех. Здоровяк не стал терять времени, вытаскивая меч. Вместо этого он замахнулся шестом и ударил человека в грудь с такой силой, что тот рухнул за борт и исчез под водой, не издав ни звука.
Гриф оказался около второго человека, как только тот сполз с крыши каюты. C мечом в правой руке и факелом в левой, он заставил существо попятиться. Их движущиеся тени танцевали на мшистых стенах, когда поток проносил "Робкую Деву" под мостом. Каменный человек двинулся на корму, но Утка с шестом в руке загородил ему дорогу. Тот шагнул вперед, и Халдон Полумейстер взмахнул факелом и вынудил его отступить. У него не осталось выбора, кроме как пойти прямо на Грифа. Капитан скользнул в сторону, его клинок сверкнул. Там, где сталь рубанула отвердевшую серую плоть, брызнули искры, но, тем не менее, рука упала на палубу. Гриф отпихнул ее в сторону. Рядом возникли Яндри и Утка с шестами. Вместе они выпихнули существо за борт, в темные воды Ройны.
К тому времени "Робкая Дева" выплыла из-под разрушенного моста.
— От всех избавились? — спросил Утка. — Сколько спрыгнуло?
— Двое, — ответил Тирион дрожащим голосом.
— Трое, — сказал Халдон. — Позади тебя.
Карлик обернулся — он стоял там.
От прыжка одна из его ног раскололась, неровный кусок бледной кости разорвал истлевшую ткань штанов и серое мясо под ней. На сломанной кости виднелись капли коричневой крови, но каменный человек все равно брел вперед, протягивая руки к Юному Грифу. Они были серыми и жесткими, но между костяшками сочилась кровь, когда он пытался сжать пальцы, готовясь схватить мальчика. А тот уставился на него, стоя так неподвижно, словно и сам был сделан из камня. Его рука лежала на рукояти меча, но казалось, он забыл от этом.