Я мог бы прожить годы, продавая эти кольца, задумался Тирион, однако, мне бы понадобился мясницкий тесак, чтобы присвоить их.
— Проходи, присаживайся, мой маленький друг, — Иллирио пригласил его движением руки.
Карлик вскарабкался в кресло. Оно было слишком велико для него. Это был целый трон, приспособленный для могучей задницы магистра — украшеннй подушками и оснащенный толстыми прочными ножками, способными выдерживать его вес. Всю свою жизнь Тирион Ланнистер прожил в мире, который был слишком велик для него, но в доме Иллирио Мопатиса его чувство несоответствия приобрело гротескные масштабы. Я словно мышь в пещере мамонта, подумал он. Но у мамонта неплохой винный погреб. От этой мысли ему захотелось выпить. Он попросил вина.
— Как тебе девушка, которую я прислал? — осведомился Иллирио.
— Если бы я хотел девушку, я бы ее попросил.
— Если она тебе не угодила…
— Она сделала все, что от нее требовалось.
— Надеюсь. Ее обучали в Лиссе, где лучше всех учат искусству любви. Королю она очень понравилась.
— Я убиваю королей, разве ты не слышал? — Тирион злобно улыбнулся поверх чаши с вином. — Мне не нужны королевские объедки.
— Как пожелаешь. Лучше приступим к еде, — Иллирио хлопнул в ладоши, и в комнату вбежали слуги.
Начали они с похлебки из крабов и удильщика и холодного супа из яиц с лаймом. Затем появились перепелки в меду, седло барашка, гусиная печень в винном соусе, пастернак в масле и молочный поросенок. От одного вида этого изобилия Тириону стало дурно, но он заставил себя из вежливости попробовать ложку супа, и, едва попробовав, обо всем забыл. Хоть поварихи и были старыми и толстыми, но дело свое знали отменно. Никогда прежде он не ел ничего вкуснее, даже при дворе.
Обсасывая косточки куропатки, он спросил Иллирио про утренний вызов. Толстяк пожал плечами.
— Неприятности на востоке. Астапор пал, Миэрин тоже. Гискарские рабовладельческие города, настолько древние, что весь мир — юнец по сравнению с ними.
Поросенок был разрезан на ломти. Иллирио дотянулся до одного с корочкой, взял руками, и обмакнул в сливовый соус.
— Залив Работорговцев далеко от Пентоса, — Тирион насадил гусиную печенку на кончик ножа. Отцеубийца проклят как никто, размышлял он, но я мог бы научиться наслаждаться этим адом.
— Это так, — согласился Иллирио. — Но мир — это одна большая паутина, и никто не может прикоснуться к одной нити, не потревожив остальные. Еще вина? — Иллирио засунул в рот перец. — Впрочем, нет, есть кое-что получше, — он хлопнул в ладоши.
На звук пришел слуга с блюдом, накрытым крышкой. Он поставил его перед Тирионом, и Иллирио потянулся над столом, снимая крышку.
— Грибы, — объявил магистр, когда донесся запах. — С легким ароматом чеснока, купающиеся в масле. Мне сказали, что вкус весьма изысканный. Возьми один, мой друг. А лучше два.
Тирион уже понес толстый черный гриб в рот, когда что-то в голосе Иллирио вдруг заставило его остановиться на полпути:
— После тебя, милорд, — он толкнул блюдо к хозяину.
— Нет, нет, — магистр Иллирио толкнул грибы обратно. На мгновенье показалось будто озорной мальчишка выглянул из обрюзгшего тела торговца сыром. — После тебя, милорд. Я настаиваю. Повариха приготовила их специально для тебя.
— В самом деле? — Он вспомнил повариху, муку на ее ладонях, тяжелые груди, пронизанные темно-голубыми венами. — Очень мило с ее стороны, но… нет, — Тирион осторожно положил гриб обратно в озерцо масла, в котором он плавал.
— Ты слишком подозрителен, — Иллирио усмехнулся в свою желтую раздвоенную бороду. Поди, каждое утро смазывает ее маслом, чтоб светилась как золото, решил Тирион. — Ты трус? Не слыхал о тебе такого.
— В Семи Королевствах такое считается великим нарушением закона гостеприимства — травить своих гостей за ужином.
— Здесь тоже, — Иллирио потянулся к своему кубку с вином. — Впрочем, если самому гостю угодно распрощаться с жизнью, отчего ж хозяину не оказать ему услугу, верно? — он сделал глоток. — Магистр Орделло был отравлен грибами почти полгода назад. Не так уж это и больно, как мне сказали. Несколько кишечных спазмов, вспышка боли где-то за глазами, и все. Лучше грибы, чем мечом по шее, не так ли? Зачем умирать со вкусом крови во рту, когда это может быть вкус масла и чеснока?
Карлик уставился в тарелку перед ним. От запаха масла и чеснока у него потекли слюнки. Какая-то его часть хотела этих грибов, даже зная, что они из себя представляют. Он был не настолько смел, чтобы воткнуть себе сталь в живот, но съесть кусочек гриба не так уж трудно. Это испугало его больше, чем он мог предполагать.
— Ты неправильно меня понял, — услышал он свой голос.
— Неужели? Любопытно. Если ты в ближайшее время хочешь утонуть в вине, только скажи — все будет сделано, и довольно быстро. Пытаться утонуть, осушая кубок за кубком — лишняя трата времени, да и вина.
— Ты неправильно меня понял, — повторил Тирион, уже громче. Маслянные грибы сияли в свете ламп, темные и манящие. — У меня нет желания умирать, уверяю тебя. У меня есть… — его голос замер в неуверенности. А что у меня есть? Жизнь, которую нужно прожить? Недоделанные дела? Дети чтобы их вырастить, земли чтобы ими править, женщина чтобы ее любить?
— У тебя ничего нет, — закончил за него магистр Иллирио, — но мы можем это изменить, — он вытащил гриб из масла и с вожделением принялся жевать его. — Восхитительно.
— Это неядовитые грибы, — возмутился Тирион.
— Нет. Зачем мне травить тебя? — магистр Иллирио съел еще один гриб. — Нам следует доверять друг другу. Давай, ешь, — он снова хлопнул в ладоши. — Нам предстоит большое дело. Мой маленький друг должен поддерживать свои силы.
Слуги внесли цаплю, фаршированную фигами, телячьи котлеты, бланшированные в миндальном молоке, сельдь в сметане, жареный лук, вонючий сыр, блюда с улитками и сладкими булочками, и черного лебедя в оперении. Тирион отказался от лебедя, который напомнил ему ужин с сестрой. Вместо этого он положил себе кусок цапли, сельдь, и немного сладкого лука. Слуги наполняли его чашу каждый раз, едва он ее выпивал.
— Для такого коротышки, ты пьешь слишком много вина.
— Убийство родичей — нелегкий работенка. От неё жутко хочется пить.
Глаза толстяка сверкнули, словно драгоценности на его пальцах:
— В Вестеросе есть люди, считающие, что убийство лорда Ланнистера — отличное начало.
— Лучше им не упоминать об этом в присутствии моей сестрицы, иначе они быстро лишатся языка, — карлик разломил ломоть хлеба пополам. — А тебе бы стоило выбирать слова о моём семействе, магистр. Хоть я и убийца родичей, но я по-прежнему лев.
Похоже, веселью сырного лорда не было предела. Он шлепнул себя по жирной ляжке и сказал:
— Вы, вестеросцы, все одинаковы. Пришиваете себе на грудь кусочек шелка с какой-нибудь тварью, и внезапно становитесь львами, драконами и орлами. Я могу отвести тебя к настоящему льву, мой маленький друг. Принц в своем зверинце держит целую стаю. Хочешь разделить с ними клетку?
Лорды Семи Королевств действительно слишком кичились своими гербами, был вынужден признать Тирион.
— Хорошо, — согласился он. — Ланнистеры — не львы. Но я все еще сын своего отца, и убью Джейме и Серсею сам.
— Как странно, что ты упомянул свою очаровательную сестру, — заметил Иллирио, поедая улиток. — Королева пообещала титул лорда всякому, кто доставит ей твою голову, невзирая на происхождение.
Ничего иного Тирион и не ожидал.
— Коли уж ты решил принять её предложение, то заставь и раздвинуть для тебя ноги. Лучшая часть меня в обмен на лучшую часть ее — это будет честной сделкой.
— Я скорее обменяю тебя на золото, равное моему весу, — торговец сыром захохотал так сильно, что Тирион испугался, как бы тот не лопнул. — Все золото Утеса Кастерли, почему бы и нет?
— Золото можешь забрать, — сказал карлик, чувствуя облегчение от того, что его не затопило полупереваренными угрями и сладостями из магистерского брюха, — но Утес — мой.
— Именно так, — магистр прикрыл рот рукой и издал могучую отрыжку. — Как думаешь, король Станнис вернет его тебе? Мне говорили, он ставит законы превыше всего. Твой брат надел белое, поэтому по закону Вестероса ты — законный наследник.
— Станнис, может, и подарит мне Утес, — кивнул Тирион. — Но есть еще крохотная проблема — цареубийство и убийство отца. За это он укоротит меня на голову, а я и так довольно маленький. Но с чего это ты решил, будто я собираюсь присоединиться к Станнису?
— А зачем еще тебе отправляться на Стену?
— Станнис на Стене? — Тирион почесал нос. — Что, семь проклятых адов, Станнис делает на Стене?
— Дрожит от холода, я полагаю. В Дорне гораздо теплее. Может, ему следовало отправиться туда.
Тирион стал подозревать, что та конопатая прачка знала больше слов на Общем языке, чем пыталась показать.
— Моя племянница Мирцелла как раз в Дорне. И я подумывал, не сделать ли ее королевой.
Иллирио улыбнулся, когда слуги поставили перед ними чаши с черешней и сливками.
— Что бедное дитя тебе сделало, раз ты решил ее убить?
— Даже убийцы родичей не убивают всех своих родных, — обиделся Тирион. — Я сказал, что собираюсь короновать ее, а не убить.
Торговец сыром проглотил черешню.
— В Волантисе чеканят монету с короной на аверсе и черепом на реверсе. Но монета одна и та же. Короновать ее — все равно, что убить. Дорн, может, и поддержит Мирцеллу, но одного Дорна мало. Если ты настолько умен, как утверждали наши друзья, ты это и сам понимаешь.
Тирион взглянул на толстяка другими глазами. Он прав в обоих случаях. Короновать ее — все равно, что убить. И я это понимаю.
— Пустые угрозы — это все, что у меня осталось. Эта, по крайней мере, заставит мою сестренку залиться горючими слезами.
Магистр Иллирио вытер сливки со рта тыльной стороной толстой ладони.
— Дорога к Утесу Кастерли проходит не через Дорн, мой маленький друг. И не вьется вдоль Стены. Но я уверяю тебя, такая дорога есть.