— Миледи, — голос мейстера был встревоженным, как всегда, когда он обращался к ней, — птица из Города-на-Кургане. — Он сунул свиток ей в руки так, будто хотел поскорее от него избавиться. Плотно скрученный сверток был запечатан розовым воском.
Город-на-Кургане. Аша попыталась вспомнить, кто правил в Городе-на-Кургане. Кто-то из северных лордов, не из числа моих друзей. И эта печать… Болтоны из Дредфорта шли на битвы под розовыми знаменами, забрызганными капельками крови. Неудивительно, что и воск они используют розового цвета.
Я держу в руках яд, подумала она. Мне стоило бы сжечь письмо. Вместо этого она сломала печать. Кусочек кожи медленно опустился ей на колени. Когда она прочитала сухие бурые строчки, ее отвратительное настроение стало еще хуже. Черные крылья, черные вести. Вороны никогда не приносили добрых известий. Последнее сообщение в Темнолесье пришло от Станниса Баратеона — он требовал принести присягу. Это было еще хуже.
— Северяне взяли Ров Кейлин.
— Бастард Болтона? — спросил сидевший рядом Кварл.
— Рамси Болтон, лорд Винтерфелла, так он подписался. Но есть и другие имена — леди Дастин, леди Сервин и четверо Рисвеллов добавили ниже свои подписи. Сбоку от них был неумело нарисован великан, знак кого-то из Амберов.
Свиток был подписан мейстерскими чернилами из сажи и смолы, но само послание нацарапали чем-то бурым, почерк размашистый и угловатый. В письме говорилось о падении Рва Кейлин, о победоносном возвращении Хранителя Севера в свои владения, о предстоящей вскоре свадьбе. Оно начиналось словами: "Я пишу это письмо кровью железных людей", а последняя строка гласила: "Посылаю вам кусочек принца. Засидитесь в моих землях — разделите его участь".
Аша считала младшего брата мертвым. Лучше смерть, чем это. Клочок кожи лежал у нее на коленях. Она поднесла его к свече и смотрела на вьющийся дымок, пока весь лоскуток без остатка не был охвачен пламенем, и огонь не начал лизать ей пальцы.
Мейстер Галбарта Гловера в ожидании топтался рядом.
— Ответа не будет, — сказала она ему.
— Могу ли я сообщить новости леди Сибелле?
— Как вам угодно, — Аша не знала, обрадует ли Сибеллу Гловер падение Рва Кейлин. Леди Сибелла практически поселилась в богороще, молясь о благополучном возвращении детей и мужа. Еще одна молитва, которая остается без ответа. Ее сердцедрево столь же глухо и слепо, как наш Утонувший Бог. Робетт Гловер и его брат Галбарт отправились на юг с Молодым Волком. Если то, что рассказывали о Красной Свадьбе, хотя бы наполовину правда, вряд ли они вернутся на север. По крайней мере, ее дети живы, и это благодаря мне. Аша оставила их в Десяти Башнях на попечение тетушек. Дочка леди Сибеллы была еще грудным младенцем, и Аша рассудила, что малютка слишком хрупка, чтобы подвергать ее тяготам еще одной морской переправы. Она сунула письмо в руки мейстеру. — Возьмите. Пусть, если сможет, найдет в этом утешение. Можете идти.
Мейстер склонил голову и вышел. После его ухода Трис Ботли повернулся к Аше:
— Если пал Ров Кейлин, скоро придет черед Торрхенова Удела. А потом настанет и наша очередь.
— Еще не скоро. Щербатый пустит им кровь, — Торрхенов Удел — не развалины вроде Рва Кейлин, а Дагмер — железный до мозга костей. Он скорее умрет, чем сдастся.
Если бы отец был жив, Ров Кейлин не пал бы. Бейлон Грейджой понимал, что Ров — ключ к владению Севером. Знал это и Эурон, но для него это не имело значения. Как не имела значения и судьба Темнолесья или Торрхенова Удела.
— Эурона не интересуют завоевания Бейлона. Мой дядя гоняется за драконами, — Вороний Глаз собрал все силы Железных островов на Старом Вике и уплыл в Закатное море с братом Виктарионом, следовавшим за ним как побитая дворняжка. На Пайке не у кого теперь было просить помощи, не считая ее лорда-супруга. — Мы остались одни.
— Дагмер сокрушит их, — настаивал Кромм, который ни одну женщину не любил так, как битву. — Они всего лишь волки.
— Все волки убиты, — Аша подцепила розовый воск ногтем большого пальца, — а это — те, кто содрал с них шкуру.
— Мы должны отправиться в Торрхенов Удел и вступить в бой, — убежденно произнес Квентон Грейджой, дальний родственник Аши, капитан "Соленой Девки".
— Ага, — согласился Дейгон Грейджой, еще более дальний родственник. Его называли Дейгон-Пьяница, но драку он любил и пьяным, и трезвым. — Почему это вся слава должна достаться Щербатому?
Двое слуг Галбарта Гловера принесли жаркое, но полоска кожи лишила Ашу аппетита. Мои люди простились со всякой надеждой на победу, мрачно осознала она. Все, чего они теперь ищут — славной смерти. Волки об этом позаботятся, она не сомневалась. Рано или поздно, они придут, чтобы вернуть себе замок.
Солнце тонуло за высокими соснами Волчьего леса, когда Аша поднималась по деревянной лестнице в спальню, прежде принадлежавшую Галбарту Гловеру. Она выпила слишком много вина, голова раскалывалась. Аша Грейджой любила своих людей — и капитанов, и команду — но половина из них были глупцами. Смелыми, но тем не менее глупцами. Отправиться к Щербатому, да-да, как будто это возможно…
Много лиг отделяло Темнолесье и Дагмера друг от друга, а еще неровные холмы, густые леса, бурные реки и больше северян, чем ей хотелось бы видеть. У Аши было четыре галеры и не больше двух сотен людей… включая Тристифера Ботли, на которого нельзя положиться. Несмотря на все разговоры о любви, она не могла представить Триса спешащим в Торрхеннов Удел, чтобы умереть рядом с Дагмером Щербатым.
Кварл последовал за ней в спальню Галбарта Гловера.
— Выметайся, — сказала она ему. — Я хочу побыть одна.
— А я думаю, что ты хочешь меня, — он попытался поцеловать ее.
Аша оттолкнула его:
— Еще раз прикоснешься ко мне, и я…
— И ты что? — он вытащил кинжал. — Раздевайся, девочка.
— Иди-ка ты и трахни сам себя, безбородый мальчишка.
— Нет, уж лучше я трахну тебя, — одним взмахом кинжала он распустил шнуровку ее жилета. Аша потянулась к топору, но Кварл, отбросив кинжал, поймал ее запястье и выкручивал его до тех пор, пока оружие не выпало из ее руки. Тогда он оттолкнул ее к кровати Гловера, впился в губы, и разорвал на ней рубаху, обнажая грудь. Когда она попыталась ударить его ногой в пах, он увернулся и коленом раздвинул ей бедра. — Сейчас я тебя поимею.
— Попробуй, — фыркнула она, — и я убью тебя, когда ты заснешь.
Когда он вошел в нее, она уже вся вымокла.
— Черт тебя подери, — вырвалось у нее, — черт, черт, черт.
Он не выпускал изо рта ее соски, пока она не вскрикнула от боли и удовольствия. Весь мир сжался до точки у нее между ног. Она забыла про Ров Кейлин, Рамси Болтона и маленький кусочек кожи, забыла про королевское вече, свое поражение и побег, забыла о врагах и о муже. Ничто не имело значения, кроме его рук, его губ, его объятий, его члена внутри нее. Он трахал ее, пока она не начала вскрикивать, потом еще, пока она не зарыдала, и только тогда он кончил, наполнив ее своим семенем.
— Я замужняя женщина, — напомнила она ему через некоторое время, — а ты испортил меня, безбородый юнец. Мой лорд-супруг отрежет тебе яйца и нарядит в женское платье.
Кварл скатился с нее.
— Да, если сможет встать с кресла.
В комнате было холодно. Аша поднялась с постели Галбарта Гловера и сбросила разорванную одежду. Жилет нуждался в новых шнуровках, а вот рубаха — безнадежно испорчена. Мне она все равно не нравилась. Аша швырнула рубаху в огонь, а остальное оставила в беспорядке у кровати. Грудь саднило, семя Кварла струйкой стекало по бедрам. Надо заварить лунный чай, иначе она рискует принести в мир еще одного кракена. Какая разница? Отец мертв, мать умирает, с брата сдирают кожу, и я ничего не могу со всем этим поделать. И я замужем. Замужем и уложена в постель… хотя и не одним и тем же мужчиной.
Когда она скользнула обратно под меха, Кварл спал.
— Теперь твоя жизнь — в моей власти. Куда я положила свой кинжал? — Аша прижалась к его спине и обвила его руками. На островах Кварла прозвали "Девицей", отчасти чтобы отличать от Кварла-Пастуха, Чудного Кварла Кеннинга, Кварла Быстрого Топора и Кварла-Пленника, но больше — за гладкие щечки. Когда Аша впервые встретилась с ним, Кварл пытался отрастить бороду. "Персиковый", — посмеиваясь, назвала она его пушок. Кварл признался, что никогда не видел персиков, и она предложила ему отправиться с ней в следующее плавание на юг.
Это было еще летом — Роберт сидел на Железном Троне, Бейлон предавался печальным раздумьям на Морском Престоле, а в Семи Королевствах царил мир. Аша вела торговлю, направив "Черный Ветер" вниз по побережью. Они побывали на Светлом острове, в Ланниспорте и еще в паре десятков небольших портов, прежде чем доплыли до Бора, где росли крупные, сладкие персики. "Теперь видишь", — говорила она Кварлу, приложив один к его щеке. Когда он поддался уговорам и откусил кусочек, сок потек по его подбородку, и ей пришлось умыть его поцелуями.
Ту ночь они провели, лакомясь персиками и друг другом, и к утру Аша была довольной и липкой. И счастливой, как никогда раньше. Шесть лет прошло с тех пор, или семь? Воспоминания о лете тускнели, и уже три года Аше не выпадало возможности насладиться вкусом персиков. Зато она до сих пор наслаждается Кварлом. Пусть капитаны и короли не захотели ее, но он хотел.
У Аши были и другие любовники, с одними она делила постель полгода, с другими — полночи. Кварл доставлял ей удовольствия больше, чем все остальные вместе взятые. Возможно, он и брился раз в две недели, но не косматая борода делает мужчину мужчиной. Ей нравилось касаться пальцами его гладкой, нежной кожи. Ей нравилось, как его длинные прямые волосы ниспадали на плечи. Ей нравилось, как он целовался. Ей нравилось, как он ухмылялся, когда она проводила большими пальцами по его соскам. Волосы у него между ног были более темного песочного оттенка, чем волосы на голове, но нежные, как пух, по сравнению с жесткой черной порослью у нее на лобке. Это ей тоже нравилось. У него было тело пловца, длинное и стройное, без единого шрама.