Они подъехали к какой-то конюшне. Рыцарь спешился и стал колотить в дверь, пока не прибежал изможденный раб с лошадиной головой на щеке. Карлика грубо сдернули из седла и привязали к столбу, в то время как его похититель будил владельца конюшни и торговался с ним по поводу цены за коня и седло. Дешевле продать лошадь, чем перевозить ее на корабле через полмира. Тирион почувствовал присутствие корабля в своем ближайшем будущем. Возможно, он все-таки был провидцем.
Когда препирательства закончились, рыцарь закинул оружие, щит и седельную сумку себе на плечо и спросил дорогу к ближайшей кузнице. Та тоже оказалась запертой, но на крик рыцаря довольно быстро открылась. Кузнец искоса взглянул на Тириона, затем кивнул и принял горсть монет.
— Поди сюда, — сказал рыцарь своему пленнику. Он вытащил кинжал и перерезал путы, связывающие карлика.
— Весьма признателен, — ответил тот, растирая запястья, но рыцарь лишь рассмеялся.
— Прибереги свою благодарность тому, кто ее заслуживает, Бес. Тебе не понравятся новые удила.
Он не ошибся.
Оковы были из черного железа, толстые и тяжелые, весом не меньше двух фунтов, насколько мог судить Тирион, а цепь оказалась еще массивнее.
— Должно быть, я более опасен, чем сам себе представлялся, — признался Тирион, пока его заковывали. Каждый удар отдавался в руках до самых плеч. — Или ты боишься, что я унесусь прочь на своих маленьких чахлых ножках?
Кузнец не поднял головы от своей работы, но рыцарь мрачно усмехнулся:
— Меня волнуют не твои ноги, а болтающий язык. В кандалах ты — раб, так что никто не станет слушать твоих речей, даже те, кто говорят на языке Вестероса.
— В этом нет необходимости, — возразил Тирион. — Я буду послушным маленьким пленником, честно-честно.
— Тогда докажи это и закрой рот.
И карлик склонил голову и прикусил язык, пока его заковывали в цепи: от запястья к запястью, от запястья к лодыжке, и от лодыжки к лодыжке. Эти проклятые штуковины весят больше меня. По крайней мере, он все еще был жив. Пленивший его воин мог бы запросто снести ему голову. В конце концов, Серсея большего не требовала. И не обезглавив его при первой возможности, похититель совершил свою первую ошибку. Дорога от Волантиса до Королевской Гавани лежит через полмира, а по дороге многое может приключиться, сир.
Остаток пути они проделали пешком. Тирион звенел и грохотал, изо всех сил стараясь поспеть за своим высоким похитителем, шагающим широко и торопливо. Всякий раз, когда он начинал отставать, рыцарь натягивал цепь и грубо дергал, вынуждая карлика догонять его, подпрыгивая и спотыкаясь. Могло быть и хуже. Он мог бы гнать меня перед собой кнутом.
В месте, где река целуется с морем, Волантис разделялся устьем Ройны на две половины, которые соединял Длинный Мост. Старейшая, самая богатая часть города лежала на восточном берегу, но наемники, чужестранцы и другие неотесанные бродяги там не приветствовались, поэтому им нужно было перебираться на западную сторону.
Длинный Мост начинался черной каменной аркой, украшенной резьбой: сфинксами, мантикорами, драконами и еще какими-то неведомыми существами. За аркой простирался большой пролет, построенный волантийцами на пике их славы — эстакада из расплавленного камня, поддерживаемая массивными колоннами. Ширины ее едва хватало, чтобы разминулись две повозки, и всякий раз, когда фургон, следующий на запад, встречался с идущим на восток, оба вынуждены были еле ползти.
Хорошо, что они шли пешком. В трети пути от начала моста нагруженная дынями телега зацепилась за набитую шелковыми коврами повозку, и это остановило все колесное движение. Большая часть пешеходного потока тоже замедлилась, чтобы понаблюдать за бранящимися возницами, но рыцарь потянул карлика за цепь и принялся пробиваться через толпу, прокладывая путь для них обоих. В самом центре толчеи какой-то мальчишка попытался вытащить у него кошелек, но тычок твердым локтем заставил вора оставить задуманное и заняться разбитым носом, залившим ему кровью пол-лица.
Здания возвышались с обеих сторон от них: лавки и храмы, таверны и гостиницы, беседки для кайвассы и бордели. Большинство были в три или четыре этажа, и каждый следующий уровень нависал над предыдущим. Верхние этажи почти касались друг друга. Из-за этого казалось, что путь лежал через длинный, освещенный факелами туннель.
Вдоль моста стояли лавки и палатки всех сортов; ткачи и кружевницы демонстрировали свои изделия бок о бок со стеклодувами, свечных дел мастерами и торговками рыбой с корзинами угрей и устриц. У дверей каждого ювелира стоял охранник, а у продавцов пряностей — даже два, поскольку и товар их был вдвое дороже. Тут и там, между лавками, путник мог мельком увидеть реку, которую пересекал. Ройна уходила на север широкой черной лентой, искрящейся под звездами, в пять раз шире Черноводной у Королевской Гавани. А к югу от моста река раскрывала объятья навстречу соленому морю.
С железных столбов, установленных вдоль прохода на центральном пролете, подобно связкам лука свисали отрубленные руки грабителей и карманников. Тут же красовались три головы: две мужских и одна женская, их преступления были неразборчиво написаны на табличках под ними. Пара копейщиков в полированных шлемах и серебристых кольчугах стояли рядом. На их щеках виднелись тигриные полосы нефритово-зеленого цвета. Время от времени охранники проявляли заботу о покойных, взмахами копий отгоняя пустельг, чаек и ворон. Через несколько мгновений птицы снова возвращались.
— Что они сделали? — невинно осведомился Тирион.
Рыцарь взглянул на надписи:
— Женщина была рабыней, поднявшей руку на хозяйку. Старика обвинили в подстрекательстве к мятежу и шпионаже в пользу королевы драконов.
— А парень?
— Убил своего отца.
Тирион ещё раз взглянул на гниющую голову. Да ведь эти губы как будто улыбаются.
Чуть дальше рыцарь приостановился взглянуть на украшенные драгоценностями диадемы, покоившиеся на ложе из фиолетового бархата. Он прошел мимо них, но через несколько шагов вновь задержался, торгуясь за пару перчаток в лавке кожевенника. Тирион был благодарен за передышку. От стремительного темпа он уже задыхался, а его запястья под оковами стерлись в кровь.
С дальнего конца Длинного Моста оставалось немного пройти через переполненные портовые районы западного берега, вниз по освещенным факелами улицам, заполненным матросами, рабами и пьяными гуляками. Один раз мимо неуклюже прошагал слон с дюжиной полуголых рабынь, машущих руками из дворца на его спине, дразнящих прохожих мельканием своих грудей и кричащих: «Малакво, Малакво».
Они выглядели так восхитительно, что Тирион, засмотревшись, чуть было не вступил прямо в дымящуюся навозную кучу, оставленную слоном и отмечавшую его путь. Он был спасен в последний момент, когда рыцарь рванул его в сторону, дернув за цепь так сильно, что тот пошатнулся и еле устоял на ногах.
— Долго еще? — спросил карлик.
— Уже пришли. Рыбная площадь.
Как выяснилось, направлялись они в «Дом Купца». Это четырехэтажное уродливое строение, разросшееся вдоль реки посреди складов, публичных домов и таверн, походило на огромного толстяка, окруженного детьми. Общий зал в нем был больше главных залов половины замков в Вестеросе — тускло освещенный лабиринт из сотни обособленных ниш и скрытых уголков. От его почерневших перекрытий и растрескавшихся потолков отражался эхом нескончаемый гул, производимый моряками, продавцами, менялами, судовладельцами и работорговцами, которые лгали, проклинали и пытались провести друг друга на сотне разных языков.
Тирион одобрил выбор постоялого двора. Рано или поздно «Робкая Дева» должна добраться до Волантиса. А это была самая большая гостиница в городе, предназначенная в первую очередь для хозяев судов, капитанов и купцов — в его похожем на муравейник общем зале заключалось немало сделок. Он знал об этом из рассказов о Волантисе. Стоило только Грифу с Уткой и Халдоном объявиться здесь, и он бы снова стал свободен.
А пока ему следовало набраться терпения. У него еще появится шанс.
Комнаты наверху, однако, оказались скорее маленькими, чем большими, в особенности самые дешевые, находившиеся на четвертом этаже. В спальне его похитителя, втиснутой в угол здания под скошенной крышей, был низкий потолок, продавленная кровать с неприятно пахнувшей периной, и наклонный деревянный пол, напомнивший Тириону его пребывание в Орлином Гнезде. По крайней мере, у этой комнаты есть стены. Окна тоже имелись — одно из ее основных достоинств, наряду с установленным в стену железным кольцом, столь полезным для приковывания рабов. Помедлив лишь для того, чтобы зажечь сальную свечу, его похититель пристегнул цепь Тириона к кольцу.
— Может, не надо? — запротестовал карлик, без сил свалившись на пол. — Куда я сбегу, из окна, что ли, выпрыгну?
— Ты мог бы.
— Мы на четвертом этаже, а летать я не умею.
— Зато можешь упасть. А мне ты нужен живым.
Да, но почему? Не похоже, чтобы Серсею это заботило.
Тирион загремел цепями:
— Я знаю кто ты, сир, — разгадать было несложно. Медведь на его накидке, герб на щите, упоминание о потерянном титуле. — И что ты за человек. А раз ты знаешь, кто я такой, то должен быть в курсе, что я был десницей короля и заседал в совете вместе с Пауком. Может, тебе окажется интересным узнать, что именно евнух отправил меня в это путешествие? — Он и Джейме, но об этом я умолчу. — Я его ставленник, как и ты. А значит, между нами не должно быть разногласий.
Это не понравилось рыцарю:
— Я брал деньги Паука, не буду отрицать, но я никогда не был его ставленником. Моя преданность теперь принадлежит не ему.
— Серсее? Ну и дурак. Сестрице нужна только моя голова, а у тебя есть чудный острый меч. Почему бы сейчас не прекратить этот фарс и не перестать мучить нас обоих?
Рыцарь рассмеялся:
— Это одна из уловок карлика? Молить о смерти в надежде, что я сохраню твою жизнь? — он направился к двери. — Я принесу тебе что-нибудь из кухни.