расными кирпичными стенами, навевавшим жестокие грезы, но всё-таки полным жизни. Там были закоулки, где целовались влюбленные, но на Площади Наказаний с людей сдирали кожу и оставляли висеть голышом на радось мухам.
— Вы верно сделали, что пришли ко мне, — сказала она астапорцам. — В Миэрине вы в безопасности.
Сапожник поблагодарил ее, а старый каменщик поцеловал ей ногу, но ткачиха смотрела сурово и неприязненно. Она знает, что я лгу, подумала королева. Она знает, что я не могу их защитить. Астапор горит, и Миэрин будет следующим.
— Их будет все больше, — объявил Бурый Бен, когда астапорцев увели. — У этих трех были лошади, большинство же идет пешком.
— Сколько их? — спросил Резнак.
Бурый Бен пожал плечами.
— Сотни. Тысячи. Некоторые больны, некоторые обожжены, некоторые ранены. Коты и Гонимые Ветром рыщут на холмах с пиками и плетками, гонят их на север и убивают отстающих.
— Ходячие рты. И больны, говоришь? — Резнак заломил руки. — Ваше Почтение не должны пускать их в город.
— Я бы не пустил, — сказал Бурый Бен Пламм. — Я хоть и не мейстер, но знаю, что гнилые яблоки надо отделять от хороших.
— Это не яблоки, Бен, — возразила Дени. — Это мужчины и женщины, больные, голодные и напуганные. — Мои дети. — Я должна была пойти на Астапор.
— Ваше Величество не смогли бы их спасти, — сказал сир Барристан. — Вы предостерегали короля Клеона от войны с Юнкаем. Этот человек был глупцом, его руки обагрены кровью.
А мои руки чище? Она вспомнила слова Даарио: все короли должны быть или мясниками, или мясом.
— Клеон был врагом нашего врага. Если бы я присоединилась к нему на Рогах Хаззата, мы бы раздавили юнкайцев.
Бритоголовый не согласился:
— Если бы вы увели Безупречных на юг к Хаззату, Сыны Гарпии…
— Я знаю, знаю. Это опять Ероих.
Бурый Бен Пламм был озадачен:
— Кто такая Ероих?
— Девочка, которую, как мне казалось, я спасла от насилия и мучений. Но в конце концов я сделала ей только хуже. И в Астапоре я только создала десять тысяч Ероих.
— Ваше Величество не могли знать…
— Я королева. Я обязана знать.
— Что сделано, то сделано, — промолвил Резнак мо Резнак. — Ваше Почтение, умоляю вас, сделайте наконец своим королем благородного Хиздара. Он договорится с Мудрыми Господами и принесет нам мир.
— На каких условиях?
"Берегись надушенного сенешаля", — говорила Куэйта. Женщина в маске предсказала появление бледной кобылы, неужели она не ошиблась и насчет Резнака?
— Может, я и глупая девчонка, несведущая в военном деле. Но я не блеющая овца, которая пойдет в пасть Гарпии. У меня все еще есть мои Безупречные. У меня есть Вороны-Буревестники и Младшие Сыновья. У меня три отряда вольноотпущенников.
— И драконы, — с улыбкой сказал Бурый Бенн Пламм.
— В яме, в цепях, — завыл Резнак мо Резнак. — Какая польза от неуправляемых драконов? Даже у Безупречных появляется страх, когда приходится открывать двери и кормить их.
— А что с маленькими питомцами королевы? — глаза Бурого Бена расширились в изумлении. Седой капитан Младших Сыновей был порождением вольных отрядов, кровь дюжины различных народностей струилась по его венам, но он всегда любил драконов, и они его тоже.
— Питомцы? — вскричал Резнак. — Скорее, чудовища. Чудовища, питающиеся детьми. Мы не можем…
— Тихо, — сказала Дени. — Мы не будем говорить об этом.
Резнак отшатнулся, вздрогнув от ярости в ее голосе:
— Простите меня, Ваше Великолепие, я не…
Бурый Бен Пламм поднялся над ним:
— Ваше Величество, у юнкайцев три вольных отряда против двух наших. Говорят, юнкайские посланники отправились в Волантис за Золотыми Мечами. Этих ублюдков десять тысяч. Еще у юнкайцев четыре гискарских легиона, а может, и больше. И я слышал разговоры, что они послали гонцов через Дотракийское море, чтобы, если получится, привести на нас какой-нибудь большой кхаласар. Как я вижу, мы нуждаемся в драконах.
Дени вздохнула:
— Мне жаль, Бен. Я не осмелюсь выпустить драконов.
Она видела, что не этот ответ он хотел услышать.
Пламм поскреб свои пестрые усы:
— Если на весах нет драконов, что ж… мы должны уйти до того, как юнкайские ублюдки закроют западню… только сначала заставьте работорговцев заплатить, чтобы увидеть наши спины. Они платят кхалам, и те оставляют их города в покое, а почему не нам? Продайте Миэрин обратно и отправляйтесь на запад с повозками, полными золота, драгоценностей и всего прочего.
— Ты хочешь, чтобы я разграбила Миэрин и сбежала? Нет, я это не сделаю. Серый Червь, мои вольноотпущенники готовы к бою?
Евнух скрестил руки на груди:
— Они не Безупречные, но вас не опозорят. Ваш слуга поклянется в этом копьем и мечом, Ваше Почтение.
— Хорошо. Это хорошо.
Дейенерис взглянула на лица окружавших её людей. Хмурящийся Бритоголовый. Сир Барристан с морщинистым лицом и грустными голубыми глазами. Резнак мо Резнак, бледный и потный. Бурый Бен, седой и жесткий, как старая кожа. Серый Червь, гладкощекий, бесстрастный, невыразительный.
Здесь должны быть Даарио и мои кровные всадники, подумала она. Если будет битва, кровь моей крови должна быть со мной. Ей также не хватала сира Джораха Мормонта. Он лгал мне, доносил обо мне, но он любил меня и всегда давал хорошие советы.
— Я уже побеждала Юнкай. И снова их одолею. Но где? И как?
— Вы думаете выйти в поле? — голос Бритоголового был полон недоверия. — Это будет глупостью. Наши стены выше и толще, чем у Астапора, и наши защитники отважней. Юнкай не возьмет этот город так просто.
Сир Барристан возразил:
— Не думаю, что мы должны допускать осаду. Их войска — как лоскутное одеяло. Их рабы — не солдаты. Если мы застанем их врасплох…
— На это мало шансов, — сказал Бритоголовый. — У юнкайцев много друзей в городе. Они узнают.
— Насколько большую армии мы можем собрать? — спросила Дени.
— Не самую большую, прошу вашего королевского прощения, — ответил Бурый Бен Пламм. — Что с Нахарисом? Если мы собираемся биться, нам нужны его Вороны-Буревестники.
— Даарио все еще в походе. — О боги, что я наделала? Не отправила ли я его на верную смерть? — Бен, мне понадобятся твои Младшие Сыновья, чтобы узнать всё о наших врагах. Где они, как быстро продвигаются, сколько их и что они намерены делать.
— Нам потребуется провиант. И свежие лошади.
— Разумеется. Сир Барристан позаботится об этом.
— Может, мы могли бы заполучить кого-то из них. Если Ваше Величество не пожалеет несколько мешков золота и драгоценных камней… просто чтобы дать их капитанам для лучшего понимания, так сказать… ну, кто знает?
— Купить их? Почему бы и нет, — согласилась Дени. Она знала, что такое бывает со всеми вольными отрядами на Спорных землях. — Да, очень хорошо. Резнак, проследите за этим. Как только Младшие Сыновья уедут, закройте ворота и удвойте стражу на стенах.
— Будет сделано, Ваше Великолепие, — отозвался Резнак мо Резнак. — А что с этими астапорцами?
Мои дети.
— Они пришли сюда за помощью. За утешением и защитой. Мы не можем отвернуться от них.
Сир Барристан нахмурился.
— Ваше Величество, я видел, как кровавый понос истребляет целые армии, если его распространению не препятствуют. Сенешаль прав. Мы не можем пустить астапорцев в Миэрин.
Дени беспомощно посмотрела на него. Хорошо, что драконы не плачут.
— Будь по-вашему. Мы будет держать их за стенами, пока… пока не закончится это проклятие. Устройте для них лагерь около реки, к западу от города. Мы пошлем им продовольствие, какое сможем. Возможно, сумеем отделить больных от здоровых.
Все смотрели на нее.
— Хотите, чтобы я повторила еще раз? Идите и исполняйте приказ.
Дени встала, прошла мимо Бурого Бена и поднялась по ступенькам навстречу сладкому уединению своей террасы.
Двести лиг разделяли Миэрин и Астапор, но ей всё равно казалось, что небо на юго-западе темное и дымное от пожарищ красного города. Астапор — кирпич и кровь, весь народ — кирпич и кровь. В голове вертелся старый стих. Астапор — зола и кость, весь народ — зола и кость. Она пыталась вспомнить лицо Ероих, но черты мертвой девочки расплывались как дым.
Когда Дейенерис, наконец, обернулась, сир Барристан стоял возле нее, кутаясь в белый плащ от вечерней прохлады.
— Мы можем дать бой? — спросила она.
— Мужчины всегда могут сражаться, Ваше Величество. Лучше спросите, сможем ли мы победить. Умирать легко, а победа достается тяжело. Ваши вольноотпущенники плохо обучены и необстреляны. Ваши наемники прежде служили вашим врагам, а перевертыш, не колеблясь, переметнется снова. У вас два неуправляемых дракона, а третий, возможно, для вас потерян. Вне этих стен ваши единственные друзья — лхазаряне, которые не пробовали вкуса войны.
— Однако мои стены крепки.
— Не крепче, чем если бы мы были снаружи. И с нами внутри этих стен Сыны Гарпии. И Великие Господа — которых вы не убили, и сыновья убитых.
— Я знаю, — вздохнула королева. — Что вы посоветуете, сир?
— Сражение, — сказал сир Барристан. — Миэрин полон голодных ртов, и у вас слишком много врагов в городе. Я боюсь, мы не выдержим долгую осаду. Дайте мне встретить неприятеля, когда он выступит на север; и там, где я сам выберу.
— Встретить неприятеля, — отозвалась она, — с вольноотпущенниками, которых вы назвали необученными и необстрелянными.
— Все мы когда-то были необстрелянными, Ваше Величество. Безупречные помогут остальным закалиться. Будь у меня пятьсот рыцарей…
— Или пять. Если я дам вам Безупречных, у меня останутся только Медные Бестии, чтобы удержать Миэрин.
Когда сир Барристан не возразил ей, Дени закрыла глаза. Боги, молилась она, вы забрали Кхала Дрого, мои солнце и звезды. Вы забрали нашего доблестного сына, прежде чем он сделал первый вдох. Вы взяли мою кровь. Помогите мне сейчас, умоляю вас. Дайте мне мудрость увидеть путь и силы сделать то, что я должна, чтобы сохранить моих детей в безопасности.