Чем скорее мы отсюда уйдём, тем лучше».
Комната освещалась только железной жаровней. Возле неё стояли юные виночерпии королевы: мальчик Драказ и девочка Квезза.
– Миклаз пошёл будить короля, – сообщила Квезза. – Принести вина, сир?
– Нет, спасибо.
– Садитесь, – предложил Драказ, показывая на скамью.
– Я постою.
За ведущей в опочивальню аркой слышались голоса, и один из них принадлежал королю.
Прошло несколько минут, прежде чем король Хиздар зо Лорак, Четырнадцатый Его Благородного Имени, вышел из опочивальни, зевая и затягивая на ходу пояс роскошного зелёного атласного халата, отделанного жемчугом и серебряной нитью. Другой одежды на короле не было. Это хорошо: обнажённый человек чувствует себя уязвимым и менее склонен совершать самоубийственные подвиги.
Через полупрозрачную занавесь на входе в опочивальню сир Барристан разглядел обнажённую женщину, её грудь и бёдра слегка прикрывал колышущийся шёлк.
– Сир Барристан. – Хиздар снова зевнул. – Который час? Появились вести о моей милой королеве?
– Нет, ваше величество.
Хиздар вздохнул.
– «Ваше великолепие», пожалуйста. Хотя в такой час скорее бы подошла «ваша сонливость».
Король прошёл к буфету, чтобы налить себе вина, но на дне графина осталось всего ничего. На лице Хиздара мелькнула тень раздражения.
– Миклаз, вина. Немедленно.
– Да, ваша милость.
– И прихвати с собой Драказа. Графин арборского золотого и ещё один сладкого красного. Только не нашей жёлтой мочи, благодарю покорно. И если я ещё раз обнаружу свой графин пустым, мне, видно, придётся выпороть твою хорошенькую розовую попку.
Мальчик выскочил за дверь, и король снова повернулся к Селми.
– Мне приснилось, что вы нашли Дейенерис.
– Сны могут лгать, ваше величество.
– Лучше уж «ваша лучезарность». Что привело вас ко мне в столь поздний час, сир? Какие-то беспорядки в городе?
– В городе всё спокойно.
– Да? – Хиздар растерялся. – Так зачем вы пришли?
– Чтобы задать вопрос. Ваше великолепие, вы – Гарпия?
Винная чаша, выскользнув из пальцев Хиздара, отскочила от ковра и покатилась.
– И вы явились под покровом ночи ко мне в опочивальню, чтобы спросить об этом? Вы сошли с ума? – Похоже, только сейчас король заметил на рыцаре кольчугу и латы. – Что... почему... как ты смеешь?
– Яд – ваших рук дело, ваше великолепие?
Король Хиздар отступил на шаг.
– Саранча? Это... это дорниец. Квентин, так называемый принц. Спросите Резнака, если мне не верите!
– У вас есть доказательства? Или у Резнака?
– Нет, иначе бы я уже велел их арестовать. Возможно, это стоило сделать в любом случае. Не сомневаюсь, что Маргаз вырвет у них признание. Эти дорнийцы – все отравители, поголовно. Резнак говорит, что они поклоняются змеям.
– Они едят змей, – ответил сир Барристан. – Это были ваша яма, ваша ложа, ваша скамья. Сладкое вино, мягкие подушки, фиги, дыни и саранча в меду. Это вы их приготовили. Вы настойчиво предлагали её величеству попробовать саранчу, но сами не съели ни одной.
– Я... от острой пищи мне делается нехорошо. Она же была моей женой, моей королевой – зачем мне её травить?
«Была, сказал он. Для него она мертва».
– Только вы можете ответить на этот вопрос, ваше великолепие. Возможно, вам захотелось заменить её другой женщиной. – Сир Барристан кивнул на девушку, испуганно выглядывавшую из опочивальни. – Скажем, вот этой?
Король ошарашено оглянулс.
– Этой? Это просто рабыня для постельных утех. – Он воздел руки. – Я оговорился – не рабыня, свободная женщина, обученная доставлять удовольствие. Даже у короля бывают свои нужды, и она... это вас не касается, сир. Я никогда не причинил бы вреда Дейенерис. Никогда!
– Вы настойчиво предлагали королеве попробовать саранчу. Я сам слышал.
– Я думал, что ей понравится лакомство. – Хиздар отступил ещё на шаг. – Острое и сладкое одновременно.
– Острое, сладкое и отравленное. Я своими собственными ушами слышал, как вы приказывали служителям в яме убить Дрогона. Кричали об этом.
Хиздар облизнул губы:
– Чудовище пожирало тело Барсены. Драконы охотятся на людей. Оно убивало, сжигало...
– ... сжигало тех, кто хотел причинить вред вашей супруге. Вполне вероятно, Детей Гарпии, ваших друзей.
– Они мне не друзья!
– Это вы так говорите, но когда вы потребовали прекратить убийства, они повиновались. С чего бы, если вы не один из них?
Хиздар покачал головой и на этот раз промолчал.
– Скажите честно, – попросил сир Барристан, – вы любили её, хоть немного? Или вы вожделели только корону?
– Вожделел? И вы смеете говорить мне «вожделел»? – Короля перекосило от злости. – Да, я вожделел корону... но и вполовину не так сильно, как она вожделела своего наёмника! Может, это её драгоценный капитан пытался её отравить из-за того, что она дала ему отставку. И если бы я тоже поел саранчи, что ж, для него было бы только лучше.
– Даарио убийца, но не отравитель. – Сир Барристан наступал на короля. – Так вы – Гарпия? – На сей раз, он положил руку на рукоять своего меча. – Скажите правду, и я обещаю вам быструю безболезненную смерть.
– Вы зарвались, сир, – огрызнулся Хиздар. – Меня утомили эти вопросы, да и ваше общество тоже. Я больше не нуждаюсь в ваших услугах. Немедленно покиньте Миэрин, и я сохраню вам жизнь.
– Если вы не Гарпия, то сообщите мне его имя. – Сир Барристан извлёк меч из ножен. В свете жаровни кромка клинка казалась полосой оранжевого огня.
Хиздар не выдержал.
– Кразз! – взвизгнул он, пятясь в сторону опочивальни. – Кразз! КРАЗЗ!
Сир Барристан услышал, как где-то слева от него открылась дверь, и повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за гобелена появляется Кразз. Гладиатор двигался медленно, пошатываясь спросонья, но в руке сжимал своё излюбленное оружие, длинный кривой дотракийский аракх. Аракх – оружие удальца, предназначенное для того, чтобы на скаку наносить глубокие рубленые раны. «Верная смерть для полуголого противника на арене или на поле боя». Но в ближнем бою длина аракха давала не такое уж значительное преимущество, к тому же Барристан Селми был закован в латы и кольчугу.
– Я пришёл сюда за Хиздаром, – сказал рыцарь. – Брось оружие и не вмешивайся, и я не причиню тебе вреда.
Кразз захохотал.
– Старик, я съем твоё сердце.
Двое мужчин были примерно одного роста, но бледнокожий, с тусклыми глазами и гребнем жёстких рыже-чёрных волос, спускавшимся ото лба до основания шеи, Кразз был на два стоуна тяжелее и на сорок лет моложе.
– Приступай, – сказал ему Барристан Отважный, и Кразз приступил.
Впервые за весь день Селми почувствовал уверенность. «Вот для чего я родился, – подумал он. – Танец, сладкая песня стали, меч в моей руке и враг передо мной».
Гладиатор действовал быстро, невероятно быстро, быстрее любого, с кем сиру Барристану доводилось драться. В ручищах Кразза аракх превратился в нечто свистящее и расплывчатое, в стальной вихрь, который, казалось, обрушивался на старого рыцаря сразу с трёх сторон. И большая часть ударов метила в голову. Кразз совсем не дурак. Без шлема Селми был наиболее уязвим выше шеи.
Рыцарь хладнокровно парировал удары, его полуторный меч встречал каждый взмах аракха и отбивал в сторону. Клинки вновь и вновь звенели друг о друга. Сир Барристан отступал. Краем глаза он видел чашниц, таращившихся на поединок огромными побелевшими глазами размером с куриное яйцо. Кразз выругался и, замахнувшись сверху, ударил снизу, впервые обойдя клинок старого рыцаря. Но аракх гладиатора только без толку скрежетнул по белой стальной поножи. Ответный удар Селми задел плечо противника, разрезав тонкую ткань и полоснув по телу. Жёлтая туника Кразза порозовела, а затем окрасилась в красный.
– Только трусы надевают на себя железо, – заявил Кразз, описывая круги вокруг рыцаря.
В бойцовых ямах доспехов никто не носил. Зрители приходили туда ради крови, ради смерти, ради увечий и предсмертных криков – музыки багряных песков.
Сир Барристан повернулся навстречу врагу.
– Этот «трус» сейчас убьёт тебя, сир. – Гладиатор не был рыцарем, но своей отвагой заслужил подобное обращение. Кразз не умел драться с противниками в доспехах, и сир Барристан видел это в его глазах: сомнение, смятение, первые проблески страха. Гладиатор снова пошёл в атаку, на этот раз с криком, словно звук мог поразить врага так, как не могла поразить сталь. Аракх полоснул внизу, вверху, снова внизу.
Селми парировал удар в голову и принял на доспех остальные, а его собственный меч рассёк гладиатору щеку от уха до рта и прочертил влажную красную полосу по груди. Кровь хлынула из ран, но это, казалось, только разъярило Кразза. Он подхватил свободной рукой жаровню и перевернул её, рассыпав головешки и горячие угли Селми под ноги. Сир Барристан перескочил через них. Кразз рубанул его по руке и попал, но аракх только поцарапал эмаль, налетев на сталь.
– В яме я отрубил бы тебе руку, старик.
– Мы не в яме.
– Сними доспехи!
– Ещё не поздно сложить оружие. Сдавайся.
– Умри, – зашипел Кразз... но, занося аракх, задел концом клинка одну из драпировок на стенах и зацепился за неё. Больше сиру Барристану ничего не требовалось – он вспорол гладиатору живот, отбил неловкий удар аракха и добил Кразза, стремительным движением пронзив его сердце. Потроха гладиатора вывалились наружу клубком скользких угрей.
Кровь и внутренности запачкали королевские шёлковые ковры. Селми отступил на шаг назад с окровавленным мечом в руке. Кое-где под рассыпанными угольками тлели ковры и слышались всхлипывания несчастной Квеззы.
– Не бойся, – успокоил её старый рыцарь. – Я не причиню тебе вреда, дитя. Мне нужен только король.
Он начисто вытер меч о занавесь и вошёл в опочивальню. Хиздар зо Лорак, Четырнадцатый Его Благородного Имени, скулил, спрятавшись за гобелен.
– Пощады! – взмолился он. – Я не хочу умирать.