– Засунь свой приказ в свою бастардову задницу, – заявил Слинт, тряся щеками.
Аллисер Торне тонко улыбнулся, устремив на Джона черные глаза. За другим столом засмеялся Годри Убийца Великанов.
– Что ж, ваша воля, – Джон кивнул Железному Эммету. – Отведите лорда Яноса к Стене...
«...и заприте его в ледяной камере», – мог бы он сказать. День или десять в тесном ледяном гробу заставят его дрожать, лихорадить и молить об освобождении – Джон не сомневался. – «И стоит ему выйти на свободу, как они с Торне снова начнут плести интриги».
«…и привяжите его к лошади», – мог бы он сказать. Если уж Слинт не хочет ехать в Серый Страж командиром, он может поехать поваром. «Тогда только вопрос времени, когда он дезертирует. А скольких братьев он прихватит с собой?»
– ...и повесьте, – закончил Джон.
Лицо Яноса Слинта враз побелело, как молоко, ложка вывалилась у него из пальцев. Эдд и Эммет пересекли зал, гремя сапогами по каменному полу. Рот Боуэна Марша открылся и закрылся, не произведя ни звука. Сир Аллисер Торне потянулся к рукояти меча.
«Ну, давай, – подумал Джон. Длинный Коготь висел у него за спиной. – Обнажи сталь. Дай мне повод сделать то же самое».
Половина трапезничающих вскочила на ноги. Южные рыцари и латники, верные королю Станнису или красной женщине, или обоим, и давшие присягу братья Ночного Дозора. Кто-то голосовал за Джона Сноу на выборах лорда-командующего, другие отдавали свои голоса за Боуэна Марша, сира Денниса Маллистера, Коттера Пайка... и кое-кто – за Яноса Слинта.
«А таких были сотни, насколько я помню».
Джон задумался, сколько же из тех человек собралось сейчас в подвальной трапезной. Какое-то мгновение мир балансировал на острие меча.
Затем Аллисер Торне убрал от меча руку и отступил в сторону, давая Скорбному Эдду пройти. Скорбный Эдд взял Яноса Слинта под одну руку, Железный Эммет под другую. Вдвоём они стащили его со скамьи.
– Нет, – протестовал Янос Слинт, у него изо рта падали кусочки каши, – нет, отпустите меня. Он же мальчишка, бастард. Его отец – предатель. На нем клеймо зверя, этот его волк... Отпустите! Вы ещё пожалеете о том дне, когда притронулись к Яносу Слинту! У меня есть друзья в Королевской Гавани. Я предупреждаю... – всё время, пока его не то вели, не то тащили к лестнице, он продолжал протестовать.
Джон вышел наружу, и следом за ним трапезная сразу опустела. У клети подъемника Слинт на какой-то момент вырвался и попытался завязать драку, но Железный Эммет ухватил его за горло и бил о прутья, пока тот не перестал сопротивляться. К этому моменту на улицу выскочили все, кто находился в Черном Замке. Даже Вель оказалась у окна, её длинная золотая коса была перекинута через плечо. Станнис в окружении своих рыцарей вышел на лестницу перед Королевской Башней.
– Если мальчишка думает, что может меня запугать, он ошибается, – говорил Янос Слинт. – Он не посмеет меня повесить. У меня есть друзья, влиятельные друзья, вы еще увидите... – остальное унес ветер.
«Это неправильно», – подумал Джон.
– Прекратите.
Эммет повернул назад, нахмурившись.
– Милорд?
– Я не буду его вешать. Приведите его сюда.
– Помогите нам Семеро, – услышал Джон выкрик Боуэна Марша.
На лице Яноса Слинта появилась улыбка не слаще прогорклого масла. Она исчезла, как только Джон сказал:
– Эдд, принеси мне колоду, – и вытащил Длинный Коготь из ножен.
К тому времени, как ему отыскали подходящий чурбан для рубки дров, Янос Слинт отступил в клеть подъемника, но Железный Эммет вытащил его наружу.
– Нет, – рыдал Янос Слинт, пока Эммет наполовину толкал, наполовину тащил его по двору. – Отпустите меня... вы не смеете... когда Тайвин Ланнистер об этом узнает, вы пожалеете...
Эммет пинком опрокинул его на землю. Скорбный Эдд поставил ему ногу на спину, не давая подняться с колен; Эммет подтолкнул чурбан ему под голову.
– Будет легче, если ты не будешь дёргаться, – предупредил его Джон. – Дернешься, чтобы избежать удара – смерть всё равно наступит, но она будет куда мучительнее. Вытяни шею, милорд.
Бледный утренний свет взбежал по клинку, когда Джон взялся за рукоять обеими руками и поднял меч над головой.
– Если у тебя есть что сказать напоследок, сейчас самое время, – произнес он, ожидая последней брани.
Янос Слинт вывернул шею, чтобы взглянуть на лорда-командующего.
– Прошу вас, милорд. Сжальтесь. Я... я поеду, я поеду, я...
«Нет, – подумал Джон, – эту дверь ты уже закрыл».
Длинный Коготь опустился.
– Можно я заберу себе сапоги? – спросил Оуэн-Олух, когда голова Яноса Слинта покатилась по грязной земле. – Они почти новые. Мехом подбиты.
Джон взглянул на Станниса. На мгновение их взгляды встретились. Затем король кивнул и ушел назад в башню.
Глава 8. Тирион
Он проснулся в одиночестве и обнаружил, что паланкин остановился.
На месте, где раньше пролёживал бока Иллирио, осталась только гора смятых подушек. В горле у карлика пересохло и першило. Eму снилось... что ему снилось? Он не помнил.
Снаружи доносилась речь на незнакомом языке. Тирион спустил ноги за занавесь и спрыгнул на землю. Магистр Иллирио стоял около упряжки, а над ним возвышались два всадника. На обоих под бурыми суконными плащами были куртки из поношенной кожи, но мечи у них были в ножнах, и толстяк не казался в опасности.
– Мне надо отлить, – объявил карлик. Он вразвалочку отошел от дороги, развязал штаны и справил нужду на терновый куст. На это ушло немало времени.
– По крайней мере, ссыт он знатно, – заметил голос за спиной.
Тирион стряхнул последние капли и заправился.
– Это ещё наименьший из моих талантов. Видели бы вы, как я хожу по большой нужде, – он повернулся к магистру Иллирио. – Твои знакомые? Смахивают на разбойников. Мне поискать топор?
– Топор? – фыркнул всадник покрупнее – дюжий мужчина с косматой бородой и копной рыжих волос на голове. – Хэлдон, ты слышал? Этот коротышка хочет с нами драться!
Его спутник был старше, с чисто выбритым, морщинистым лицом аскета и волосами, стянутыми в узел на затылке.
– Маленьким людям свойственно доказывать свое мужество недостойной похвальбой, – заявил он. – Ему и утку не убить.
– Давайте сюда утку, – пожал плечами Тирион.
– Ну, если ты настаиваешь, – пожилой всадник взглянул на своего спутника.
В ответ дюжий мужчина извлек из ножен полуторный меч.
– Утка – это я, болтливый ночной горшок.
«Боги, смилуйтесь».
– Я имел в виду утку поменьше.
Верзила взорвался хохотом.
– Хэлдон, ты слышал? Он хочет Утку поменьше!
– Мне бы хватило и Утки потише, – человек по имени Хэлдон изучил Тириона холодными серыми глазами, потом повернулся к Иллирио. – У вас какие-то ящики для нас?
– И мулы, чтобы их тащить.
– Мулы слишком медлительны. У нас есть вьючные лошади, перегрузим ящики на них. Утка, займись.
– И почему это Утка вечно крайний? – верзила сунул меч в ножны. – Чем ты занимаешься, Хэлдон? Кто из нас двоих рыцарь, ты или я?
И, тем не менее, он спешился и потопал к навьюченным мулам.
– Как поживает наш юноша? – полюбопытствовал Иллирио, пока Утка таскал туда-сюда ящики. Тирион насчитал шесть дубовых ящиков с железными засовами. Впрочем, Утка носил их с легкостью, водрузив на плечо.
– Ростом он уже с Грифа. Три дня назад он опрокинул Утку в поилку для лошадей.
– Меня не опрокинули. Я сам упал с коня, чтобы его рассмешить.
– Значит, проделка удалась, – ответил Хэлдон, – я сам обхохотался.
– Там в одном из ящиков для него гостинец – засахаренный имбирь. Мальчик всегда его обожал, – голос Иллирио звучал до странности грустно. – Я думал, что смогу доехать с вами до самого Гоян Дроэ. Прощальный пир, прежде чем вы пуститесь вниз по течению...
– Нет времени пировать, милорд, – ответил Хэлдон. – Гриф хочет отправиться вниз по реке, как только мы вернемся. Из низовьев пришли грозные вести. К северу от Кинжального озера видели дотракийцев – разведчиков из кхаласара старого Мото, а за ним через Квохорский лес идет и кхал Зекко.
Толстяк издал неприличный звук.
– Зекко навещает Квохор каждые три – четыре года. Обычно квохорцы дают ему мешок золота, и Зекко возвращается восвояси на восток. Что до Мото, его люди немногим младше его, и с каждым годом их становится всё меньше. Настоящая угроза – это...
– Кхал Поно, – закончил за него Хэлдон. – Если слухи верны, Мото и Зекко бегут от него. Последний раз Поно видели в верховьях Сельхору с кхаласаром в тридцать тысяч человек. Гриф не хочет попасться ему на переправе, если Поно вдруг решится пересечь Ройн, – Хэлдон поглядел на Тириона. – Твой карлик ездит верхом не хуже, чем ссыт?
– Он ездит, – вмешался Тирион, не дав властелину сыра ответить за него, – хотя он ездит лучше, если под ним специальное седло и лошадь, которую он знает как следует. И ещё он умеет говорить.
– Вот как, значит. Я Хэлдон, врачеватель нашего маленького братства. Кое-кто называет меня Полумейстером. Мой спутник – сир Утка.
– Сир Ролли, – поправил верзила. – Ролли с Утиного Поля. Любой рыцарь может посвятить в рыцари другого, и Гриф посвятил меня. А тебя как зовут, карлик?
Иллирио поспешно ответил:
– Его зовут Йолло.
«Йолло? Звучит как кличка для обезьянки». Кроме того, это было пентошийское имя, а любому дураку было ясно, что Тирион не пентошиец.
– В Пентосе меня звали Йолло, – быстро сказал он, чтобы по возможности поправить ситуацию, – но мать дала мне другое имя: Хугор Хилл.
– И кто же ты: маленький король или маленький бастард? – поинтересовался Хэлдон.
Тирион понял, что с Хэлдоном-Полумейстером ему придется держать ухо востро.
– Любой карлик – бастард в глазах собственного отца.
– Без сомнения. Итак, Хугор Хилл, ответь мне на такой вопрос: как Сервин Зеркальный Щит победил дракона Урракса?