– А ты вытащи рыбью кость из-за пазухи. Вон, смотри, набросала, – посоветовала ей Кира и строго-настрого запретила дальше пить. – Ты мне так вконец свидетеля споишь. Хватит!
Маша глубоко вздохнула, призадумалась, а потом на всякий случай уточнила:
– А когда он тебе все скажет, тогда можно будет?
– Тогда можно.
Петр отсутствовал недолго, вскоре он так же весело вернулся, но, «споткнувшись» взглядом о скорбную физию Киры, тоже послушно закручинился.
– Давайте помянем, – так же горестно потянулся он к рюмке.
– Хватит! – рявкнула Маша, и Петр испуганно отдернул руку.
– Маша говорит, что пора бы вспомнить и самого Суслина… Вову, – промокнув платочком сухие глаза, тихо напомнила Кира.
Петр охотно принялся выкрикивать лестные эпитеты в адрес погибшего.
– Да знаете, какой это был человек?! Да я не встречал второго такого!.. А руки какие золотые! А?! – почему-то спрашивал он у Киры. – А как он пел? Нет, пел он ни к черту. Зато как плясал!
Парень вскочил и пошел, пошел кругами по маленькому залу забегаловки. Мужики за столиками стали поспешно хватать свои грязные сумки и выбегать из павильона. Зато к плясуну, опрокидывая стулья, ринулась Мария. Она тоже начала выписывать круги и, словно мельница, махать руками.
Когда танцоры уселись, вытирая жирными от рыбы руками потные лица, Кира с негодованием накинулась на них.
– И как не стыдно?! Даже поминки умудряетесь в пьянку превратить! Вы лучше скажите, с кем еще, кроме вас, дружил Суслин?! – теперь она не заботилась о том, чтобы выполнять роль тоскующей подруги, ей надо было поскорее выведать как можно больше, пока Петр вместе с Машей не завалились под стол от избытка выпитого.
– Так, а с кем еще? Ни с кем! – гордо выпятил куриную грудь дружок Шарик.
– А Еремин? – напомнила Кира.
– Ну так… Вспомнила! Ерема еще когда с ним дружил! Теперь же его нет!
– За что его посадили?
– Когда? – уставился пьяненькими глазками на Киру Петр.
– Ну, я не знаю. Еремин же сел?
– Черт его знает. Разве сейчас узнаешь, может, сел, а может, и стоит, может, и вовсе спать улегся, у них там на севере сейчас полярная ночь, так он полгода имеет право спать. Как медведь.
Кира уже устала выуживать из пьяной головы нужную информацию.
– При чем тут полярная ночь? Еремин сейчас где?
– Ерема сейчас на Севере. Он туда за заработками смотался. Говорил, хочу, мол, пожить, как человек. Это на Севере-то! Как человек! Да он там, как медведь! Белый! – непонятно чему радовался Шарик. – Он и нас с Вовкой звал. Ага! Говорит, хватит вам за копейки ломаться, и уехал. А чего это я – за копейки?
– А Суслин?
– А чего Суслин? Он тоже не поехал. Он вообще никуда не собирался уезжать, а как раз наоборот – здесь собирался стать богатым.
– Как?! – вскинулась Кира.
– А-а, вот именно – как, – протянул Шарик и вылил в себя еще рюмку водки.
Маша уже пила, его не дожидаясь.
– Хотел, и все! Чего прицепилась?! – вдруг осерчал Петр, потом взглянул на горестную физиономию Киры и смилостивился. – Он… черт его знает… не помню… он хотел ребенка родить и стать богатым, вот!
– Какого ребенка?
– Большого уже. Токо у него же не получится!
– Может, он не родить хотел, а похитить? – осторожно подсказала Кира.
– Ты чо-о-о?! Ты дура, да?! Как же он похитит? Он и не умеет совсем. Он… не, он не стал бы ребенка хитить, – уверенно помотал головой Петр, потом гордо вскинулся и добавил: – И Ерема бы не стал, даже не спрашивай!
– Вы вот что – если что-нибудь вспомните, вот по этому номеру мне позвоните, хорошо? Тогда я вам еще раз такие же… поминки устрою, в знак благодарности, – четко сказала Кира и засунула листочек со своим телефоном Шарику в карман.
Сделала она это как нельзя вовремя, потому что дружок погибшего, слабо вякнув, вдруг рухнул лицом в тарелку и разразился богатырским храпом.
Кира поспешила увести подругу. Машенька сегодня тоже перебрала и в любой момент могла вот так же рухнуть. Тащить до дома ее килограммы было удовольствием ниже среднего.
После продолжительных и напряженных силовых упражнений Кире удалось-таки довезти Машу до дома и даже водрузить ее на кровать, после чего она с облегчением направилась к себе. Только у себя дома Кира смогла, наконец, спокойно усесться на кухне, потянуть кофе из чашечки и вспомнить по порядку все, что ей наговорил Шарик. Что-то непонятное говорилось о Еремине – соседка Суслина сказала, что его посадили, Шарик же утверждал, что тот отбыл на Север, и кто из них прав – оставалось загадкой. Во всяком случае, возле фамилии Еремин можно было ставить жирный вопросительный знак. Теперь самое важное – Суслин говорил друзьям о каком-то ребенке, из-за которого он рассчитывал срочно разбогатеть. Причем ребенок упоминался большой. Это значит, что речь шла о Димке? Но никаких подробностей Шарик не рассказал, скорее всего, он их просто не знал. Сегодня он был в таком состоянии, что сохранить тайну ему было не по силам. Он ничего точно не знал, поэтому и нес всякую ахинею о том, что Суслин якобы сам собирался кого-то «родить»…
Неожиданно Кире послышалась слабая возня в комнате. Она взглянула на Босса, который лежал возле ее ног, и на Архипа – животные должны слышать посторонние звуки четче людей. Попугай так и продолжал сидеть на холодильнике, пристроив голову под крыло, а у Босса вздернулись уши. Наверное, где-то в подъезде шумели. Кира налила себе еще кофе и снова вернулась к цепочке рассуждений.
Значит, Суслин что-то знал про ребенка. И все же, если это так, то где теперь Дима?
Кира упорно не могла представить себе, что мальчишку просто убили, а живого Диму надо где-то содержать. И если у Суслина мальчика не оказалось, то где он? Кстати, а почему это Кира решила, что мальчика там не оказалось? Конечно, Кауров его не видел, но ведь, по его же собственным словам, он вообще в квартире Суслина ничего не успел разглядеть! Его тюкнули по голове как раз тогда, когда он вошел. И, кто знает, может, Суслин и звонил именно с той целью, чтобы передать Димку в надежные руки Каурова? Так-так… Конечно, Суслин позвонил, Кауров пришел, а тот, третий, решил мальчишку выкрасть и шлепнул Суслина, схватил Димку… потом расправился с Кауровым и поспешно скрылся. Вместе с Димкой. Точно, так все и было! Ага, и что же получается – что Димка был «никакой», так, что ли? Большой смышленый парнишка видит, как на его глазах убивают одного, долбят другого, а его самого куда-то тащат… Да он бы там такой крик поднял, не то, что соседи – стены бы оглохли! Уж Кире ли не знать, как Димка орать умеет. Однако никаких криков не было.
В комнате вдруг что-то ужасно грохнуло, и Кира присела от ужаса.
– Ты того, не пугайся, – появился в дверях Кауров, – тут такие дела… Нельзя тебе одной оставаться. Я, конечно, понимаю, что ты с любимым мужем собралась обратно под венец, но пока его здесь нет, должен же кто-то отвечать за твою безопасность!
– Конечно, – обрадованно расцвела Кира. – Конечно, Игорь Андреевич, отвечайте, пожалуйста. А еще хочу вам предложить ванну и… нет, в холодильнике уже ничего не осталось.
Кауров усмехнулся.
– Ты когда в него последний раз заглядывала? Хозяйка, тоже мне! Все, молчу-молчу, а то опять поссоримся.
– Нет уж, ты не молчи. Объясни, что такое творится, раз уж ты даже охранять меня прибежал? – не отступала Кира.
Вообще-то ей было очень приятно, что этот жуткий монстр под звучной фамилией Кауров стоит сейчас перед ней, мнется и смотрит на нее таким заботливым взглядом. Эх, кабы да к этому взгляду еще и слова, теплые да нежные, а то ведь как рот откроет, так почему-то сразу себя ущербной чувствуешь.
Кауров, как видно, решил, что на сегодня теплоты сердечной уже достаточно, и свел брови к переносице.
– Дела и в самом деле – серьезные и непонятные. И охранять я тебя собирался, не спорю, только скажи-ка мне, очаровательное создание, где тебя сегодня мотало?! Стоит только мне из кладовки выскочить, так тебя будто ураганом сносит! И опять спиртным пахнет. Скажи мне, на кого ты собралась вешаться на этот раз?
Кира вскочила так, что подпрыгнула сахарница на столе.
– Запомни, Кауров! Я ни на кого вешаться не собираюсь! Я только выполняю свой долг!
– Я и спрашиваю – на чьем плече ты выполняла долг сегодня? – нисколько не испугался Кауров.
– Сегодня я работала с Шариком. Это дружок Суслина, – пояснила Кира и стала в подробностях рассказывать Каурову про встречу в забегаловке.
– Значит, Суслина убрали не зря… Он явно был связан с мальчишкой, – задумчиво рассуждал Кауров.
– Ага, связан, – поддакивала Кира. – Понимаешь, он, видимо, вот так же по пьянке проболтался, а точно никому ничего не сказал. А этот Шарик слышит, где звон, а звонаря не видит.
– Хорошо, я узнаю у ребят, что такое есть этот Еремин и где он обретается. Ты завтра как работаешь?
– Я? Я завтра с утра, – вспомнила Кира про работу и заторопилась в кровать. Потом вдруг опомнилась: – А ты что вызнал?
Кауров не хотел говорить, это было очевидно, но потом он, видимо, решил, что Кира должна быть в курсе всех дел.
– Я у Дарьи Русковой был. У них там творится что-то непонятное.
Кира немедленно забыла про сон и уселась напротив Каурова.
– Я ей сначала позвонил – спросил, нет ли чего нового, вестей о мальчике, и тут она попросила срочно приехать.
– И ты, конечно, полетел… – съязвила Кира.
– Конечно. А ты бы не полетела?
– Хм, так я же из тюрьмы не сбегала!
– Я тоже сбегал не из тюрьмы – пока, – набычился Кауров. – Ну, ты будешь дальше слушать?
Кира мотнула головой, и Кауров продолжал:
– Я к Дарье пришел, а там… В комнате не то, чтобы уж все разворочено, но следы чужого пребывания очень заметны. Ящики бюро выдернуты, сервант распахнут, на полу какие-то тряпки… Короче, кто-то забрел в квартирку и похозяйничал.
– Что-нибудь забрали?
– А как же! Дарья рассказывала, что у нее дома деньги хранились, говорит, сумма приличная, а теперь от этой суммы остались только теплые воспоминания.