«Это призраки, – вновь неожиданно влез тёмный дракон. – Они для тебя почти не опасны, но могут как минимум задержать».
Его реплика пришлась весьма кстати. Из распахнутых ворот, с яри и нагинатами наперевес выбежал десяток упакованных в самурайскую броню воинов. Украшенные рогами шлемы, изящные стальные мэнгу, сложносоставные элементы пластинчатой защиты – за мной пришла гвардия времён становления сёгуната. Аккуратно и деловито взяв меня в стальное кольцо, самураи застыли в боевых стойках, готовые взорваться каскадами приёмов, что не оставят мне ни единого шанса.
– Ты, – ведомый наитием, произнёс я, невежливо ткнув пальцем в стоящего у меня на пути воина с нагинатой, – открой лицо.
На мгновение повисла тишина. Самурай в чёрно-золотой пластинчатой броне поначалу даже не шелохнулся. Его не смутил ни повелительный тон, ни бесцеремонное обращение. Однако…
Мэнгу, закрывавшая всё лицо воина, негромко щёлкнула и отошла, повинуясь держащей её руке. Он обнажил лицо. Знакомое и врезавшееся в память.
– Нисимура Кен, – утвердительно произнёс я, слегка склонив голову, выказывая искреннее уважение и приветствуя одного из своих верных слуг.
– Мне приятно знать, что вы запомнили меня, господин, – отозвался воин, слегка наклонив голову.
– Геройская смерть во благо рода Хаттори не могла быть забыта. Мы почитаем Нисимуру Кена как истинного героя. Имена всех прошедших ритуал призыва высечены на стенах Мацумото. И также сожалеем об утрате лучшего из наставников.
– Прошу прощения, господин, за то, что оставил службу в такой момент.
– Вы спасли мне жизнь, Нисимура. Ваша добровольная смерть сделала тэнгу в несколько раз сильнее. Мы смогли одолеть Мастера. Если ваши потомки проявят себя с наилучшей стороны, семья Нисимура обретёт камон. Заслуги одного человека не могут стать достаточно весомым поводом для обретения дворянского статуса… Вы должны понимать это. Я хочу убедиться, что потомки рода Нисимура продемонстрируют мне все лучшие качества своего предка: честь, преданность, открытое сердце и силу.
– Мой сын должен справиться. Вы можете положиться на асигару. Верность нашей семьи принадлежит вам. – Нисимура сменил стойку, аккуратно уложив маску у ног. – И всё же после смерти стражи также приносят отдельную клятву верности всему роду Хаттори. А старейшина дал насчёт вас вполне однозначное указание. Прошу, позвольте нам сопроводить вас. Хандзосама приказал сопроводить вас к нему.
Нагината Кена устремилась лезвием в небо, а вслед за ней и оружие остальных стражей. Почётный караул, блин…
– Старейшина? Дал приказ задержать главу рода? – наигранно удивившись, развёл я руками. – Скажите своим, пусть перестанут целиться. Спина чешется от их взглядов. И уйдите с дороги.
– Если вы не подчинитесь воле старейшины, мы будем вынуждены применить Силу. – Самурай оценивающе взглянул на меня, сделав акцент на втором слове, и глубоко поклонился. – Ваш покорный слуга просит дозволения сопроводить вас к старейшине рода Хаттори.
Призраки воинов, воссозданные моим предком, ничем не уступали реальным прототипам. Мне не справиться с десятком обученных и тренированных Ветеранов. А если их будет прикрывать Учитель, мои шансы и вовсе скатываются к нулю. Но Клинок остаётся Клинком в любой ситуации. Он всегда готов к бою. В этом его предназначение…
– Ты говорил о Силе…
Обращаясь к Нисимуре, я закатал рукава рубашки. Выставив перед собой правое предплечье, я отрешился от действительности и осторожно позвал, вливая тонкий ручеёк. Сжатый кулак медленно раскрылся, кисть изогнулась, подстраиваясь под возникшую из пустоты рукоять двуручного меча. Отступив на шаг назад, я продемонстрировал часть своих навыков в фехтовании – раскрутил смертоносную вязь финтов и ударов, вынудив закованных в броню самураев отшатнуться и вновь приготовить своё оружие к бою.
– Стоять! – гаркнул Нисимура, осаживая стражей, намеревавшихся поднять меня на копьях.
– Ты говорил о Силе. Готов ли ты выступить против Жнеца Идзанами? – насмешливо поинтересовался я, расслабленно опустив руку с мечом.
– Взаимный цугцванг, – хмуро ответил Нисимура, не спуская глаз с клинка, украшенного узорами из цветов хиганбаны. – Любое развитие событий оборачивается трагедией. Неужели вы готовы убивать тех, кто посвятил своё посмертие роду Хаттори?
– Мне лишь нужно пройти. И каждый, кто встанет на моём пути, будь это хоть сам Будда… – С удовольствием процитировав деда, я небрежным вращением меча нанёс несколько секущих ударов, с лёгкостью разрезавших каменную брусчатку дороги. – Каждый будет сражён. Таков Путь.
– Таков Путь, – смиренно согласился Нисимура и отошёл в сторону, давая мне пройти, – но это не Путь воина.
– Это Путь ронина…
Бесстрастно парировав его словесный выпад, я перестал раскручивать клинок и быстрым шагом вырвался из кольца стражей.
Распахнутые ворота из толстых дубовых балок, обитых железом, медленно затворились за моей спиной, стоило мне перешагнуть незримую черту и ступить на территорию замка. Затворились, отрезав пути к отступлению. Но я и не собирался отступать. Сердце вело вперёд. Вело, указывая на прямую дорожку, вымощенную белым камнем и укрытую сенью смыкавшихся над ней крон кусуноки-кёдзю.
Но моё внимание привлекала небольшая стела, установленная у истоков дорожки. Скромный каменный столб, обвитый змеиным телом дракона и покрытый искусной резьбой. В свете заходящего солнца клинопись иероглифов тускло мерцала залитым в вырезанные углубления золотом и серебром. Спираль драконьего тела как будто закрывала некоторые символы, но оставшихся вполне хватало, чтобы прочесть высеченное на камне предупреждение:
«Ступивший на Дорогу Совести должен пройти её до конца».
Прочитав послание золотых иероглифов, я задумчиво нахмурился и позволил Жнецу Идзанами вернуться в ножны: преследовало стойкое ощущение его бесполезности.
Глаза соскользнули на следующий столбик символов, тускло отливающих серебром в лучах заходящего солнца.
«Дорога Совести укажет ему на ошибки. Дойти до конца или погибнуть. Таков Путь».
– У предков было отменное чувство юмора, – выдохнул я, ступая на белые камни дорожки, и посмотрел на свою цель – изящный дворец, выстроенный на вершине холма. – Ты продумал всё до мелочей, старик. Время уроков прошло. Настал черёд испытаний.
Он встретил её у ворот замка. Высокий, седовласый, в расшитом золотом кимоно цвета ночи. Аккуратно подстриженная бородка, тёмные любопытные глаза, чуть округлое лицо. Редкие морщины только подчеркивали его почтенный возраст. Завидев его, Алекса ни на секунду не усомнилась в том, кто стоит перед ней. Стоит ли говорить, что она ошибалась?
Прекратив вращать педали, девушка по инерции проехала последние метры и плавно зажала рукоять тормоза, останавливаясь в двух шагах от старика.
– Моё почтение, Хандзо-сама, – сказала она ровным, ничего не выражающим голосом, и, не покидая седла, низко склонила голову. – И да пребудет с вами мир и покой.
– Ты умна, хоть и поспешна в выводах, – нехотя констатировал старик, – и как истинная женщина чрезмерно любопытна. Зачем ты пришла, Проклятая? Тебе здесь не место!
– По праву крови! – с вызовом ответила Алекса.
– Ты ещё не часть рода Хаттори. Одной крови недостаточно, – категорично отрезал её собеседник, укоризненно качая головой. – Твой поступок заслуживает наказания. А от тебя за десяток ли пахнет предательством. Этот благоухающий аромат невозможно спутать ни с чем!
– И чем же пахнет предательство? – поинтересовалась девушка, установив велосипед на подпорку, и одёрнула мундир.
– Миндалём.
Её лицо, прикрытое тенью и козырьком военного кепи, по-прежнему не выражало никаких чувств. Но тяжёлый, пахнущий кровью взгляд, обращённый ему в глаза, неожиданно заинтересовал язвительного старика.
– Люди называют меня Ватацуми-но ками, – представился он, вытянув руки и накрывая левой ладонью подставленный кулак. – Хаттори-сама не счёл необходимым обращать на вас внимание. Впрочем…
– Дракоша! Как же я рада тебя видеть! Ты столько раз спасал Леона! – неожиданно воскликнула Алекса, сбросившая маску отчуждённости, и, приблизившись, порывисто обняла дракона, скрывающегося под личиной человека. – Я так давно желала познакомиться с тобой! Но Леон говорил, что ты сильно пострадал в битве с наёмником из клана Луэн. Ты уже восстановился? Как ты себя чувствуешь?
Седовласый старик вздрогнул и даже недовольно скривился. Подобная фамильярность между человеком и духом-хранителем всегда казалась недопустимой и внушающей ужас. Но на деле…
Ватацуми поддался эмоциям и неуверенно заключил девушку в краткие объятия… И чуть было не задохнулся от затопившей его волны удовольствия. Он вздрогнул ещё раз, когда её губы мазнули его по щеке, а глубокие тёмные глаза оказались напротив. Глубокие, тёмные, доверчивые и в то же время бездонные, они таили в себе непонятную для духа угрозу.
– Дракоша! Почему ты молчишь?
– Не называй меня так, женщина! – раздражённо ощерился Ватацуми. – Иначе однажды…
– Ты наложишь мне в тапки огромную кучу драконьего дерьма, а я в неё обязательно вляпаюсь? – иронично перебила его девушка, несмешливо излагая свою версию развития событий. – Не надо вести себя как кот!
Дух-хранитель застыл на месте, возмущённо хватая ртом воздух.
– Не злись. Мы обязательно возведём родовое святилище в твою честь. Я читала о таких. Тебе точно понравится. А как они стильно выглядят…
Беззаботный щебет Алексы сбивал дракона с толку, но фраза о святилище на мгновение затмила всё остальное, и он погрузился в блаженные размышления.
– И нам понадобится твоя помощь!
– Моя помощь? – вздрогнул старик, очищая сознание от всех мыслей, и по-иному посмотрел на заболтавшую его девицу. С уважением посмотрел. – Что ты хочешь от хранителя рода Хаттори?
Алекса Бладштайнер очаровательно улыбнулась и спокойно ответила:
– Я хочу защитить своего мужа.