– Na hren с пляжа!
– Я не имею возможности вмешаться, Леонард. Есть законы. Право на месть священно, – кратко объяснился князь Морозов во время взлёта.
«Аллигатор» стартовал чуть ли не прыжком, резко взметнувшись высоко в небо, под самые облака.
– Платовых ещё могу понять. Остальным я чем навредил?
Мой вопрос не то чтобы имел какую-то важность, но мне была интересна причина, по которой моих родных пошли убивать.
– Сынишку Обуховых ты чуть не выпотрошил на дуэли за честь своей учительницы. Они сочли, что ты мог обойтись с ним деликатнее, что ты хотел покалечить парнишку. Прилагалось заключение моего эксперта по характеру нанесённых травм. Ты хотел и передумал в последний момент, – охотно отвечал Константин Ильич. – Косвенная вина. Но законы аристо это не волнует. Остальных перечислить? Про коммунистов ты и сам должен был понимать: они не любят хватку чужой руки на своём горле.
– Недовольных крыс оказалось слишком много. В качестве избытка потенциальных предателей, не находите? – поинтересовался я, выстраивая план действий.
Особняк ещё держался. Дом захватывали два раза подряд, но вылазки из подвала через систему тайных ходов вновь очищали комнаты полуразрушенного здания, и замолкшие огневые точки оживали вновь. Кононов прорвался к моим и вновь возглавил свою группу, совершив дерзкую вылазку. Князь описывал обстановку кратко, но ёмко. Там творился сущий ад, и воины объявивших вендетту родов гибли десятками.
Константин Ильич очень высоко отозвался о боевых качествах защитников, даже выразил удивление, что мои женщины уверенно командуют обороной. Но теперь, после вопроса о крысах, он молчал.
Правителей всегда предают. Склонных к этому людей часто держат непозволительно близко. И происходит так, что вассалы идут против своего сюзерена. Тайно, прикрываясь юридическими поводами и не думая ни о чём, кроме своего благополучия. Сюзерену вряд ли нравится, что его держат за великовозрастного дурака.
– У них есть три дня. А у тебя только три минуты. Успеешь?
В голосе князя проступила усталость.
– Поедете со мной к chyortu na kulichki? – ответил я вопросом на вопрос, поглаживая нодати в ножнах. – Когда всё закончится.
– Обрусел, самурай. Скоро совсем за своего сходить начнёшь, – одобрительно закивал Константин Ильич. – В качестве арбитра я могу лишь доставить тебя к границам вендетты. И я волен сам выбирать, куда именно. Считай это моим подарком.
Сибирск встретил меня оттепелью. Слякотной, со стремительно темнеющим пасмурным небом и грохотом канонады невдалеке. Цивилизованная война, mlya…
Подарок князя выглядел несколько странно – «Аллигатор» рухнул прямо посередине улицы, шугнув в стороны редкие разномастные авто. Обратный толчок воздуха от вновь подпрыгнувшей машины растрепал мои волосы и одежду. Поэтому я не сразу увидел толпу живописных «артельщиков».
Кожаные куртки и плащи с заклёпками, длиннополые пальто, автоматы и кривые сабли. Металл блестел даже в их улыбках.
– Только вас мне ещё не хватало! Тоже нанялись на вендетту? – крикнул я им, оглядевшись по сторонам и шагнув толпе навстречу.
Рядом мелькнула серебристая тень, а металлическое клацанье когтей ожгло слух знакомыми звуками. Сбоку от меня выжидательно замер Эдогава, облачённый в мой отреставрированный «тэнгу».
– Ты где должен быть?! – злым шёпотом поинтересовался я, глядя, как приближается гомонящая толпа «артельщиков». – Почему не рядом с женщинами рода?!
– Ты сам вручил жене перстень рода, а он её признаёт! Я не могу нарушить прямой приказ! – как можно тише отвечал Эдогава. Изменённый вокодером голос не передавал интонаций, но я и так знал, что у этого бессовестного типа нет ни капли раскаяния.
– Мы с миром, хан Хаттори! – провозгласил мужчина, шедший значительно впереди толпы. – С миром к вам и с войной к вашим врагам!
Присмотревшись к говорящему, я подозрительно хмыкнул. И не преминул внести значительную поправку:
– Не хан я больше. Владетельным князем земли Русской отныне дозволено меня называть.
На вольницу, стоит заметить, этот факт не произвел должного впечатления. Для «артельщиков» все аристо были одинаковы. Их больше волновала разница в силе и богатстве, а не в титулах.
Эдогава по-прежнему был настороже. А я как следует припомнил содержание дедушкиного рассказа.
– Старшина Котов, если не ошибаюсь?
Благожелательный тон не обманул главаря «Артели». Подобравшись, он остановился в пяти шагах и чуть склонил голову.
– Против чести это – не встать рядом с теми, кому саблю на служение целовал.
– Ты понятно. А остальные при чём?
– Так всем обществом же решали, князь, – озадаченно пояснил Ратмир, давая мне как следует рассмотреть простоватое лицо с мелкими морщинками возле глаз и аккуратно стриженной светлой бородой.
– Тогда за мной. Действуете по своему усмотрению, – коротко распорядился я, жестом отзывая телохранителя из напряжённой стойки и привлекая его внимание: – Эдогава, не отставай. Никакой самодеятельности. Идём в особняк. Зачистка и защита. Понял?
Быть гостем в собственном доме – это когда знаешь, что и где лежит, в принципе, умеешь этим пользоваться и не пользуешься. Потому что гость. Очень странное ощущение. Особенно с таким путаным и невнятным объяснением.
От особняка остался только первый этаж. На нём неуклюже громоздились горы обломков здания. Из них в меня уставились колючие стволы крупнокалиберных пулемётов.
Дом, милый дом. Подозрительная тишина означала одно – особняк снова сменил владельца.
– Вперёд!
Эдогава стартовал первым. Я дал ему фору и бесстыдно отвлёк на него внимание. Своеобразно выказал начальственное недовольство. Особняк полыхнул огнём, выдавая позиции оборонительных точек. Вокруг него забегали редкие серые фигурки людей. Наметив себе цепочку бакенов, я взял с места в карьер. Серия разнокалиберных прыжков. И если первые совершались посредством отскока от земли, то последующие вознесли меня в небо над руинами дома. Создавая мембраны Тьмы, я перепрыгивал с одной на другую и вскоре обогнал телохранителя.
Эдогава промчался серо-стальной молнией, дважды кратко вспыхнув алым свечением «покрова огня». Алые линии «огненных гатан» оставляли за собой полупрозрачный шлейф, узоры которого смертельными кружевами обозначили гибель пулемётного расчёта. Засыпав два самых отдалённых пулемётных гнезда россыпью «сфер тьмы», я камнем рухнул на третье, прикрывающее парадный вход.
Хирургически точные удары демонического нодати не оставили троим ошеломлённым пехотинцам ни единого шанса. Перерубив пару ключиц, последнего врага я убил точным выпадом в сердце. Парни явно ошиблись в выборе стороны.
Попятившись, я провалился как раз к самому входу в бункер, в который превратился мой дом. Стены первого этажа выглядели неважно, особенно досталось роскошному фасаду в стиле имперского барокко.
Эдогава вновь промчался мимо. Кажется, его напрягает моё превосходство в скорости. Прислушавшись к топоту внутри, я вдруг понял, что МОЙ ДОМ полон чужаков. Это подняло в душе такую бурю возмущения, что стало трудно дышать.
Я стал Клинком, призванным защищать. Обретённый Путь определил каждое моё дальнейшее действие. Отпрыгнув назад, я выскочил из дома и вновь повернулся к нему лицом, только когда нас разделили пятьдесят метров внутреннего двора.
Вокруг уже кипел ожесточённый бой. Малые группы «артельщиков» рассыпались по полю боя, связывая наёмников и пехоту коммунистов сериями поединков один на один. Бой распался на десятки небольших схваток. Обильно лилась кровь, раскалённые автоматные стволы источали пар, звенела честная сталь…
Вольный народ знал толк в доброй битве, особенно вот в таких сражениях, когда многое решает личное мастерство, а не слаженность строя и железная дисциплина. Несколько сабельных стилей, созданных под разные стихии, позволяли изменять порядок действий и создавать головоломные комбо. На моих глазах один из «артельщиков» за несколько вертушек с саблей разобрался с полнокровным взводом тяжёлой пехоты в средних МПД. Одобрительно отметив эти факты, я вновь посмотрел на дом и начал воплощать наспех составленный план…
Плетение техник с помощью жестов – архаизм и признак слабости Одарённого. Но именно эти примитивные практики, применяемые для начального развития дара, способны размеренно «раскачивать» его потенциал и талант.
Призвать дух тёмного дракона несложно: как и для призыва Ватацуми, понадобится подходящая печать. Стихийные печати лежат в основе искусства установки ловушек, но мне требовалось иное применение, более сложное. Определённые последовательности мудр позволяли удерживать в голове очень сложные мгогосоставные печати. В память они загружались посредством разбора на базовые элементы. Для создания новой достаточно понять принцип и суметь сымпровизировать в самом начале процесса.
Я же просто схитрил, создав для обоих драконов единую печать призыва. Двойные каналы энергоподпитки тесно переплелись в контрольных узлах, балансируя конфликт сталкивающихся энергий. Руки словно жили отдельной жизнью, подкрепляя усилия воли жестами и закрепляя результат фиксирующими знаками.
Вязь из десятков чёрных и золотых линий и символов зависла передо мной, с трудом умещаясь в десятиметровом круге. Сила гравитации оторвала меня от земли, разместив строго напротив центра мистической фигуры. Небрежное касание ладонью напитало энергией первый круг – внешние элементы печати начали мерцать. Спустя минуту все остальные элементы печати получили необходимую подпитку и разом активировались.
– Ryuu ga waga teki wo kurau!
Печать ярко вспыхнула чёрным и золотым, деформировалась, пошла рябью и прорвалась сразу в двух местах. Там, где драконы начали прорываться в реальность.
Два длинных чешуйчатых тела – чернильно-мрачное, отливающее антрацитом бездны, и светло-серое, с яркими белыми рогами вдоль хребта. Закручиваясь по спирали вплотную друг к другу, драконы устремились к особняку. Два трёхметровых воплощения стихий преодолели расстояние до руин за жалкую пару секунд.