Щеки опаляет алым румянцем.
– Я не слишком опытна в таких делах.
– В каких делах? – переспрашивает он с лукавым блеском в глазах и проводит пальцами по моей щеке и шее, задерживаясь на шелковом воротнике блузки.
Никогда еще я с такой четкостью не осознавала, сколько ткани и где именно прикрывает мое тело.
– Ты знаешь, в каких, – выдавливаю я.
– Хочу услышать это из твоих уст. – Дэвиен поднимает взгляд от моей груди к лицу.
– В таких, которыми леди не положено заниматься до замужества.
– До замужества, – задумчиво повторяет он. – Подумать только, я ведь мог уже давно сделать тебя своей. – Дэвиен вновь подается ко мне. Я поднимаю голову, но он склоняется к моему уху и, касаясь его губами, хрипло шепчет: – Тебе бы понравилось, если бы таинственный муж, чьего имени ты даже не знала, ночью пришел в твою комнату? Тебе хотелось бы в темноте ощутить на себе мой вес? Ты пошире распахнула бы глаза, изучая мой силуэт в поисках любых намеков на то, как я выгляжу? Или закрыла бы их, подчиняясь ласкам моих губ и рук?
По коже бегут мурашки. Тело отзывается на его слова, как будто Дэвиен физически дотрагивается до меня, а не просто описывает, что мог бы со мной сделать. Помогите мне, старые боги, но я бы не возражала, если бы он действительно перешел от слов к делу.
– Я думала о тебе, – признаюсь, сама не ожидая, что вот так способна все ему рассказать. Но сейчас ничто не помешает мне быть рядом с ним, даже мои тайны. – И по ночам представляла, как ты ко мне приходишь.
– Оу? – выдыхает Дэвиен, и звук эхом отдается у меня внутри, наполняя жаром, проникающим в каждую клеточку тела. – И что ты себе представляла?
Я подавляю стон. Почему я позволяю ему проделывать со мной такое? Нужно оттолкнуть его и уйти. По крайней мере, так советует здравый смысл. Но я уже не слушаю внутренний голос, принимая во внимание лишь просьбы Дэвиена. И в том, чтобы отбросить доводы разума и поддаться инстинкту, есть нечто порочное и сладострастное.
– Я воображала, как ты подходишь к моей двери, будишь меня ото сна и спрашиваешь, можешь ли остаться на ночь в моей постели.
– И в своих фантазиях ты позволяла мне остаться?
– Всякий раз.
– Чем же мы занимались, когда я проводил с тобой ночь?
Я не вспоминала об этих грезах с тех пор, как попала в Срединный Мир. Сколько времени прошло с того дня, когда я впервые ступила на незнакомую землю? Неделя? Две? Месяц? С тем же успехом мог пройти уже целый год. Время здесь течет каким-то странным, искаженным образом.
Я беспомощно смотрю на фейри, нависшего надо мной, и хочу лишь, чтобы он снова меня поцеловал. Если для этого нужно признаться ему в своих самых сокровенных фантазиях, то так тому и быть.
– Я чувствовала тебя, – шепчу я.
– Каким образом?
– Ты лежал сверху и прикасался ко мне. И все свое внимание уделял полностью и исключительно мне одной.
– И тебе было приятно? – Он лениво ласкает кончиками пальцев изгибы моей груди.
Я резко втягиваю в себя воздух.
– Да.
– Хорошо. – Дэвиен отстраняется, облизывая губы. Никогда еще не видела ничего более чувственного. – Потому что в каждой моей фантазии ты чувствовала себя исключительной.
– Ты… фантазировал обо мне?
Лишь при мысли о том, как он просыпается, мечтая о ласках, которые могут подарить мне его большие руки и крепкое тело, мозг начинает работать с перебоями.
– О да.
Он прижимается ко мне бедрами и вновь целует в губы. В такт музыке, звучащей сейчас снаружи. Музыканты снова играют на помосте, и наши стоны вплетаются во все возрастающую мелодию, которая доносится с площади.
Зарывшись пальцами в волосы, Дэвиен удерживает меня на месте и жадно вторгается языком в мой рот. Я не сопротивляюсь, с каждым мгновением все меньше прислушиваясь к доводам разума или здравого смысла. Какое-то время спустя он прерывает поцелуй, но не отстраняется, лишь рычит прямо мне в губы:
– Я представлял, что сделаю тебя своей, как и подобает супругу. Мне безумно хотелось уложить тебя в свою постель и обладать тобою. Чтобы ты в порыве страсти до хрипоты выкрикивала мое имя. И не желала больше никого, кроме меня.
Эти слова распаляют во мне страсть, и я уже сама, не в силах сдержаться, приникаю к его губам. Цепляюсь за Дэвиена и прижимаюсь к нему всем телом, уничтожая любое расстояние между нами. Оставляя позади холодный ночной воздух, тянусь к первобытному желанию, которое уже невозможно отрицать.
Мы целуемся неприлично долго. Когда он, наконец, отрывается от меня, я тихо выдыхаю сквозь припухшие губы и поднимаю взгляд на самого прекрасного мужчину на свете. На его голове по-прежнему сияет корона, ведь он король, правитель и защитник. Мой властелин.
Не говоря ни слова, Дэвиен отодвигается от меня. Но мы по-прежнему не разрываем зрительный контакт.
Опустившись на корточки, он подхватывает меня на руки, как будто собирается взмыть в небо. Но нет, Дэвиен несет меня к кровати и укладывает на матрас, который, пусть и тверже моего, все равно прогибается под его весом. И когда он обхватывает ладонью мой затылок, душа воспаряет на крыльях.
– Мы лишь следуем нашим желаниям, – произносит он, глядя мне прямо в глаза. – Ни больше, ни меньше. Никаких ожиданий.
– И никаких чувств, – повторяю я наше прежнее обещание.
Кивнув, Дэвиен снова меня целует.
И еще долго после того, как на площади внизу смолкает музыка, мы осторожно касаемся друг друга, изучая. На его теле есть места, исследовать которые, как бы сильно ни хотелось, мне пока не хватает смелости. И Дэвиен, словно принимая предложенные мной правила игры, тоже не заходит слишком далеко. Мы балансируем между страстью и чувствительностью, склоняясь то в одну, то в другую сторону. То сдаемся на милость похоти, то вновь внемлем голосу разума, но снова и снова возвращаемся в то бессмысленное пространство между ними, где правит бал разочарование.
В конце концов мы прекращаем целоваться и просто молча лежим рядом, уставясь в обрамленный балдахином потолок. Тяжело сглотнув, я отваживаюсь бросить взгляд на Дэвиена, гадая, расстроился ли он, что мы не зашли дальше. Однако он смотрит на меня с легкой улыбкой из-под отяжелевших век.
– Мне нужно идти, – шепчу я.
– Нужно? – Он переворачивается на бок и подпирает голову костяшками пальцев.
– Мы последовали нашим желаниям. – Вспомнив об этом, я лукаво улыбаюсь. Мне понравилось, пусть даже я хотела большего. Но нет, на сегодня хватит. – Зачем мне еще оставаться?
– Чтобы не спать одной?
Я размышляю над этим предложением. Прежде я никогда не задумывалась о том, каково это – спать с кем-то в одной постели. Не будет ли нам вдвоем слишком жарко под одеялом? Вдруг я стану пинать его ночью? Или он тесно прижмется ко мне, ведь мы так подходим друг другу? Рядом с ним я забуду об опасности, почувствую себя защищенной и даже… желанной.
Тряхнув головой, я сажусь на кровати.
– Спать в одиночестве чудесно. До сих пор меня это устраивало.
– В самом деле? – Он выгибает бровь.
Я лишь закатываю глаза и спускаю ноги на пол.
– К тому же вместе спят только настоящие супруги.
– Мы были супружеской парой, но не спали вместе.
Дэвиен кладет ладони себе под голову и наблюдает, как я поправляю одежду. Под его нетерпеливыми руками она сбилась набок, но по большей части вид у меня вполне пристойный.
– Едва ли нас можно назвать настоящими супругами, – пожимаю я плечами. – Ты женился на мне из-за книги. И за это я сильно на тебя злилась.
– У куда завела тебя эта злость?
Я морщу нос, глядя на него.
– Ты мне больше нравился во время поцелуев. Тогда ты хотя бы молчал.
Быстрым движением Дэвиен подается на кровати вперед и встает передо мной на колени.
– Я могу продолжать тебя целовать, если так ты согласишься остаться, – предлагает он, взяв меня за руки.
– Я устала. – С легким смешком я отстраняюсь.
– Тогда возвращайся завтра.
– Я подумаю об этом. – Хотя вряд ли я соглашусь. Я поддалась порыву и удовлетворила свое желание. Больше нет причин для подобной близости.
– Моя дверь открыта для тебя в любое время. Может, передумаешь насчет сегодняшней ночи?
– Не передумаю. А завтра посмотрим. В конце концов, я не твоя любовница.
Я замираю, когда взгляд цепляется за ободок с цветами. Наверное, он упал с головы, когда Дэвиен в первый раз уложил меня на диван. Пусть он и король, но это единственная корона, которую Дэвиен когда-либо сможет мне дать. Бесполезный ободок с вянущими цветами, который на рассвете окажется в мусорной куче.
Отвернувшись, я направляюсь к двери. Опасно принимать от него слишком много подарков. Дэвиен может неправильно это понять, поэтому я оставляю цветочную корону на полу. Его же стеклянный венец даже после всех наших развлечений так и держится у него на голове.
– Если хочешь, ты можешь стать моей любовницей. Для королей это не редкость.
Я замираю. Как будто это предложение способно меня заинтересовать.
– Мне меньше всего этого хочется.
– Почему ты так яростно сопротивляешься любым проявлениям любви?
Услышав этот вопрос, я замираю на месте и упираюсь взглядом в темный угол комнаты. А перед мысленным взором друг за другом всплывают воспоминания о Джойс. Ее жестокое обращение. И сладкие слова, адресованные моему отцу. Его постоянные неубедительные оправдания и объяснения. «Катрия, я затерялся в бездне, но она спасла меня. Тебе не понять, какую рану оставила во мне смерть твоей матери…» О, я все понимала. Джойс продавала ему ложь, и он скупал ее быстрее, чем серебро с ее рудников.
И чем дальше, тем с большей легкостью отец занимал ее сторону. Ведь я с возрастом все сильнее походила на маму, и ему тяжело было находиться со мной рядом. А в это самое время мой дом превратился в рассыпающийся пережиток ушедших дней. Потерянный для меня навсегда. И ради чего?
Ах да, любви.
– Потому что любовь – это боль, – шепчу я.