Следующую часть ритуала мы составляли вместе.
Двигаясь под звуки музыки – той магии, которая живет внутри меня, – я обхожу вокруг Дэвиена, чертя на нем зеркальные отражения тех фигур, которые ранее он рисовал водой на моем теле. Завершив круг, я останавливаюсь перед ним и протягиваю кулон.
Глядя на меня с трепетом и предвкушением, Дэвиен медленно поднимает руку. Все, чего он желал всю жизнь, теперь находится в пределах досягаемости.
Магия начинает меня покидать. С каждой секундой тело все больше тяжелеет, и я задаюсь вопросом, хватит ли у меня сил произнести необходимые слова. Но мы уже так близки к цели.
– Я отре…
Вылетевшая из ниоткуда сотканная из тени стрела выбивает кулон из моей ладони, и вся накопленная ритуалом мощь с едва слышимым щелчком разрушается.
Двадцать девять
На миг я потрясенно застываю на месте. Глядя на мою протянутую руку, где только что был кулон, Дэвиен моргает, будто не верит своим глазам. А после мы одновременно приходим в себя.
Дэвиен выскакивает на берег и поворачивается в ту сторону, откуда прилетела стрела. Я же вслед за кулоном ныряю под зеркальную поверхность. Звучавшая прежде песня оборвалась. Озеро снова становится холодным. И, открыв глаза под водой, я больше не вижу призрачных фигур. Как будто в кулон вошла не только жившая во мне сила, но и магия самого озера и всего этого места.
Когда я выныриваю с кулоном в руке, моя ужасная теория подтверждается.
Защищающий крепость туман испаряется под лучами солнца, словно кто-то сдергивает покров, и взгляду с первозданной ясностью предстает редкий лес с тощими, похожими на скелеты деревьями. А вдоль них – десяток потрошителей в характерных накидках, которые окутывают их плечи и шеи яростными тенями.
Да, я намеревалась собрать магию Авинессов, но даже не представляла – да и не желала – подобного успеха.
Дэвиен бросается к ближайшему потрошителю. Двое других отделяются от группы и исчезают в тени одного из деревьев. Краем глаза я замечаю движение справа и отвлекаюсь от Дэвиена. Эти потрошители, вновь возникнув в тени крепости, теперь мчатся ко мне.
Пробираясь к берегу, я попеременно смотрю то на кулон, то на Дэвиена. На него бросаются сразу три потрошителя. И пусть Дэвиен силен и за время пребывания в Срединном Мире отчасти вернул магию, без могущества древних королей численный перевес не на его стороне. Я оглядываюсь на тех двоих, которые почти подобрались ко мне, и поспешно отступаю подальше от берега.
– Не приближайтесь, – предупреждаю я. – У меня есть магия королей.
– Именно за ней мы и пришли, – тонко улыбается мужчина, продолжая движение в мою сторону.
– Не заставляйте меня ее использовать. – Угрожающе, да. Вот если бы еще голос так не дрожал.
– Как будто ты способна. Ты уже извлекла из себя магию, и теперь всего лишь жалкая человечка.
– Катрия, беги! – во всю мощь легких кричит Дэвиен.
Внезапно от него исходит яркая вспышка света, и я лишь в последний миг успеваю отвернуться. И пока ослепленные потрошители приходят в себя, я, разбрызгивая воду, спешу к лошади. Однако в озере не слишком-то побегаешь, так что к тому времени, как я достигаю отмели, потрошители уже успевают оправиться, и со стороны Дэвиена вновь доносятся звуки борьбы.
Я оглядываюсь. Уклоняясь от атак, он отступает назад; пальцы на его руках теперь заканчиваются длинными, смертоносными когтями, которые Дэвиен вонзает в бок одной из нападавших. Но я не вижу, как женщина падает, потому что на периферии зрения появляются двое мужчин и бросаются ко мне со скоростью разъяренных кабанов.
Наш единственный шанс на спасение – это лошадь. Мы не можем сражаться, поэтому нужно бежать. К счастью, потрошители еще не догадались убить жеребца. И я мысленно благодарю себя за то, что решила его не расседлывать.
Я поднимаюсь по ведущим в крепость ступеням. Схватившись за виноградные лозы, которые оккупировали открытый дверной проем, раскачиваюсь и прыгаю. Неловко приземлившись на спину лошади, я сразу же пробую вставить ноги в стремена и как следует устроиться в седле. Вроде бы получается, однако мгновение спустя на меня набрасываются потрошители. Напуганный их выпадами и моими криками, жеребец срывается с места быстрее, чем стрела, которая застала нас с Дэвиеном врасплох.
Я пригибаюсь к его шее и, цепляясь за поводья, то и дело отклоняюсь в стороны, когда мимо свистит все больше стрел.
– Дэвиен! – кричу я.
Он бросает взгляд через плечо и, обнаружив, что я приближаюсь, снова сводит руки вместе, а после хлопает в ладоши, порождая еще одну вспышку света. И вновь я лишь в последний миг успеваю прикрыть глаза. Но лошади не так везет. Вздрогнув, жеребец встает на дыбы. Изо всех сил стараясь удержаться в седле, я как могу успокаиваю его и в то же время подстегиваю, побуждая двигаться вперед.
«Доверься мне», – безмолвно умоляю жеребца.
Он действительно прекрасно обучен и достоин нести на себе короля. Даже частично ослепленный, все-таки продвигается вперед. Я протягиваю руку Дэвиену. За ним по пятам следуют трое потрошителей. Трюк со вспышкой на этот раз сработал не так успешно. Похоже, в третий раз повторять его не имеет смысла.
Мы хватаем друг друга за предплечья, и я, кряхтя от усилий, подтягиваю Дэвиена наверх. Оттолкнувшись от земли, он прыгает и так же неловко, как и я, приземляется на спину жеребцу, чуть не вытолкнув при этом меня из седла. И пока я восстанавливаю равновесие, лошадь сворачивает в сторону.
– Он у тебя? – Его вопрос полон отчаяния.
– Да. – Я так и сжимаю кулон в правой руке, но не осмеливаюсь ни разжать пальцы, ни выпустить поводья лошади, чтобы показать.
– Скачи как ветер, – призывает он и крепко прижимает меня к себе.
В итоге мы, мокрые насквозь и все еще в нижнем белье, мчимся прочь.
Семеро потрошителей сильно отстают от нас, но остальные трое, сумевшие заслониться от вспышки света, скользят между тенями деревьев, мимо которых мы проезжаем. Они кричат и смеются, как безумные, когда метают в нас сотканное из тени оружие.
Я поворачиваю жеребца то вправо, то влево, стараясь держаться как можно дальше от любых теней. Меньше всего мне хочется, чтобы кто-то из потрошителей материализовался прямо перед нами. Хватит и того, что они осыпают нас стрелами и кинжалами, от которых спасает пока лишь мое умение управляться с лошадью.
– Ты справишься, – подбадривает Дэвиен, и в тот же миг с верхних ветвей соседнего дерева спрыгивает потрошительница. Я машинально поднимаю голову. – Смотри вперед, – рычит он и вонзает когти в ее тело. Я этого не вижу, но отчетливо слышу хруст костей, пронзительный крик и глухой звук, с которым она падает на землю позади нас.
Одним меньше? Или двумя? А может, Дэвиен успел с кем-то еще расправиться у озера? Хотелось бы верить в последнее.
– Лошадь не сможет вечно скакать в таком темпе, – говорю, оглядываясь на него.
– Ритуал на их накидках скоро закончится. Если его использовать средь бела дня, как сейчас, он потребляет больше энергии. Мы сможем их опередить, – уверяет Дэвиен.
Допустим, двое потрошителей уже не представляют для нас опасности. Вновь переключив внимание на дорогу впереди, я продолжаю петлять среди деревьев. Еще один бросается на нас с ветвей, но сильно промахивается.
Сейчас лишь трое держатся вровень с лошадью. Дэвиен прав, мы сумеем от них убежать. Мы справимся.
Однако стоит почти убедить себя в этом, как возле самой лошадиной морды свистит стрела, и жеребец встает на дыбы. Мне удается удержаться в седле, но Дэвиен, не столь надежно цепляющийся за животное, теряет равновесие. Он тянет меня за собой, но после ослабляет хватку, чтобы не упали мы оба, и летит на землю.
– Дэвиен, нет! – кричу я, когда жеребец выпрямляется.
– Скачи! – рычит он. – Не останавливайся!
Дэвиен вскакивает на ноги и, обнажив когти, поворачивается к оставшимся потрошителям.
– Я…
– Вперед! – перебивает он, отметая любые возражения еще до того, как я их озвучиваю. – Я не позволю им схватить ни тебя, ни кулон.
Тошнота жаркой волной проносится по телу, прогоняя холод и заставляя кожу покрываться липким потом. Если я брошу здесь Дэвиена, его просто убьют. Я не могу… и все же должна.
– Катрия, скачи! – кричит он в последний раз.
Грудь пронзает боль, словно от открывшейся раны, но я пришпориваю лошадь пятками и снова несусь вперед. Но, не удержавшись, оглядываюсь через плечо на Дэвиена. Двое потрошителей набрасываются на него, и теперь лишь один преследует меня.
«Я должна вернуться».
Нельзя поворачивать назад.
Если я не вернусь, его убьют.
Я не могу позволить ему умереть. Я люблю его. И должна вернуться.
«Нет, – тихо возражает голос разума. – Именно потому, что ты его любишь, тебе и нельзя возвращаться».
Ведь вернуться, пренебрегая его самыми искренними желаниями, было бы неправильно и безрассудно. Эгоистично ставить собственные желания превыше того, на что Дэвиен идет ради своей страны. Если я вернусь, то подарю врагам ту самую магию, за защиту которой бесчисленное множество фейри отдали свои жизни. Как и Джайлс с Шей.
Только вот любовь ли – такой выбор?
Я закрываю глаза и издаю мучительный, полный разочарования крик, который ужасным образом гармонирует с доносящимся издали криком боли Дэвиена.
«Не убивай его», – молю я судьбу, удачу или старых богов, если те меня слышат.
Может, Болтову он нужен живым? В груди все сжимается. Нет, если Дэвиена доставят в Верховный двор, там его ждет участь похуже смерти.
Несмотря ни на что, ему не жить. А мне даже не выпало возможности признаться ему в любви.
Уклонившись от очередной стрелы, я подстегиваю лошадь и мчусь вперед в неумолимом темпе, все так же избегая теней. И не замедляю жеребца даже после того, как последний потрошитель, истратив магию накидки, исчезает из поля зрения.
Мучительные крики Дэвиена преследуют меня гораздо дольше, чем вопли любого из потрошителей Болтова.