– Это неуместно.
Подавившись вином, я закашливаюсь и выплескиваю его обратно в бокал.
– Неуместно? Я ведь его жена.
– Да, на бумаге, по законам этой страны.
– Тогда вполне нормально, что мы увидимся в моей комнате.
Я медленно ставлю бокал на стол. К счастью, рука дрожит не столь сильно, и мне удается плавно опустить его, не пролив ни капли.
– Хозяин очень занят.
«Интересно чем?»
Очень хотелось потребовать у Орена ответа. Я несколько часов пыталась как можно более снисходительно посмотреть на сложившуюся ситуацию и все же до сих пор понятия не имею, за кого вышла замуж. Как этот мужчина получил свое состояние? Откуда он вообще взялся? Чего добивается? И главное – зачем ему настолько сильно понадобилась книга, что ради ее получения он согласился заплатить кругленькую сумму за жену?
– Пожалуйста, передайте ему, что супруга будет очень признательна, если он согласится уделить ей несколько минут до захода солнца, – прошу я, глядя прямо в черные глаза-бусинки слуги.
– Я передам ваши слова, – кивает Орен и поспешно уходит.
Я ужинаю в одиночестве. Возможно, кому-то это показалось бы неудобным, но я привыкла проводить время наедине с собой. На самом деле в каком-то смысле так даже лучше. Ничто не нарушает тишину, а в одиночестве не таится опасности. Никто не отбирает у меня еду, не требует общения, не выгоняет из-за стола, веля отправляться мыть посуду.
Я даже не замечаю, как пустеет тарелка, а в желудке появляется не очень приятное ощущение. Просто я ела слишком быстро, да и не привыкла к таким вкусным блюдам. Откинувшись на спинку стула, я похлопываю себя по наполненному животу, хотя такое поведение вовсе не подобает леди. Но я уже очень давно не чувствовала себя настолько сытой.
«Могло быть и хуже», – успокаиваю себя, вновь мыслями возвращаясь к новоиспеченному мужу.
Похоже, я не слишком волную собственного супруга. Что ж, тем лучше. Значит, этот мужчина не ожидает, что сегодня ночью я лягу с ним в постель во имя исполнения своей «обязанности» дать ему ребенка, который унаследует состояние. И видимо, здесь я столь же… точнее, даже более свободна, чем дома. К тому же никто не станет взваливать на меня кучу дел.
Возвращается Орен, вновь отвлекая меня от размышлений.
– Вы закончили?
– Да.
– Наелись? – Он забирает мою пустую тарелку.
– Более чем. – Я сажусь прямее. – Передайте повару, что ужин был восхитительным.
– Конечно, – с лукавой улыбкой кивает Орен.
– Мой муж что-нибудь ответил?
Слуга вздыхает и вновь слишком долго раздумывает над ответом, казалось бы, на простой вопрос.
– Думаю, он сможет выкроить немного времени. Минут пять или десять. Я разведу огонь в кабинете в вашем крыле. Подождите его там.
Слуга быстро уходит, унося с собой посуду. Поднявшись, я обхожу вокруг обеденного стола и внезапно начинаю сожалеть, что попросила о встрече с лордом Фенвудом. Может, мое желание его расстроило? Вдруг он вообще не хочет иметь со мной ничего общего и я лишь вызвала его гнев? Застыв на месте, я качаю головой.
Нет уж, раз мы поженились и теперь мне предстоит здесь жить, я вправе хотя бы взглянуть на него и узнать имя. Если в дальнейшем между нами не завяжется никаких отношений, так тому и быть. Но по меньшей мере мы оба должны знать, с кем имеем дело.
Собравшись с духом, я выхожу из столовой и сворачиваю направо. Как ни странно, дверь в кабинет уже открыта, а в камине потрескивает огонь. Книжные шкафы, которые тянутся вдоль стен, в основном пусты. Стол сдвинут вправо, а кресла, судя по всему, когда-то стоявшие по бокам от него, теперь спинками друг к другу поставлены перед камином.
Я прохожу через комнату, легонько проводя кончиками пальцев по кожаной обивке и раздумывая о том, почему они так странно расположены.
Вскоре я узнаю ответ на свой вопрос.
Прорезая тишину, в мои мысли вдруг вторгается голос, который странным образом отдается внутри. По тембру он схож с низким рычанием волка, мгновенно заставляя меня почувствовать себя жертвой.
«Беги, – подсказывает мне здравый смысл. – Беги подальше отсюда, это место не для тебя».
– Не поворачивайтесь, – велит он.
Я тут же неосознанно оглядываюсь через плечо. Просто повинуясь инстинкту. Ведь вполне нормально посмотреть на того, кто с тобой разговаривает. Я вовсе не хотела ослушаться… ну, не в этот раз.
– Я сказал, не поворачивайтесь.
Я резко отворачиваю голову, снова устремляя взгляд вперед.
– Я видела лишь часть вашего плеча. Простите, я не хотела…
– Орен рассказал вам о правилах?
– Да.
Судя по тому, где его плечо касалось дверного косяка, мой собеседник довольно высок. И это все, что мне удается о нем выяснить. Как будто зная, что, даже невзирая на приказ, я попытаюсь на него взглянуть, мужчина прислонился к стене сбоку от двери.
– Так вот, есть еще одно правило, – сообщает он. – Вы никогда, ни при каких обстоятельствах не должны на меня смотреть.
– Что? – шепчу я, усилием воли подавляя желание снова покоситься через плечо.
– Орен сообщил, что вы хотели со мной встретиться. И я оказываю вам услугу, поскольку теперь это мой долг. Но я поговорю с вами только в том случае, если вы поклянетесь никогда на меня не смотреть.
Что ж, теперь я понимаю, к чему эти кресла. Может, он страшно изувечен? Или ужасно застенчив? Как бы то ни было, я не хочу создавать ему неудобств.
– Хорошо, меня это вполне устроит. – Я сажусь в дальнее кресло, лицом к окнам и спиной к двери. – Благодарю, что выкроили время для встречи со мной.
Я слышу, как он направляется ко мне. Размашистым шагом, еще раз подтверждая подозрение насчет высокого роста. Однако по полу он ступает легко, почти бесшумно. Так же, как и я, словно бы старается лишний раз не издать ни звука. Судя по походке, вряд ли мой супруг очень мускулистый мужчина. Скорее худощавый и жилистый. Ненамного старше меня, если брать в расчет голос. Я украдкой стараюсь уловить его бледное отражение в оконном стекле, но в комнате для этого уже слишком темно. Я вижу лишь размытую тень, которая движется за моей спиной.
Кресло позади тихо вздыхает под его весом, и волоски на моем затылке встают дыбом. Впервые я настолько остро ощущаю чье-то присутствие. Мне безумно хочется обернуться и проверить, верны ли мои суждения на его счет.
– Итак, о чем вы желали побеседовать? – немного резко спрашивает он.
– Я просто хотела встретиться с вами, вот и все, – объясняю я. – Довольно странно быть замужем и никогда не… общаться с мужем. – Я удерживаюсь от желания произнести «не видеть супруга».
– Мы поженились без всяких разговоров. Что изменилось сейчас?
Трудно сказать, как он относится к данному обстоятельству. Может, этот мужчина надеялся, что я буду умолять о встрече с ним, прежде чем подписать бумаги? Понимает ли он, что мою судьбу решили росчерком пера, которое даже не я держала в руках?
– Нам предстоит провести рядом всю жизнь, – замечаю я. – И я бы предпочла сделать это в приятной обстановке.
– Не вижу ничего приятного.
Очевидно, мой муж не слишком жизнерадостный человек. Я закатываю глаза, радуясь, что сейчас он меня не видит.
– У вас довольно красивый дом и столько денег, что вы можете ни в чем себе не отказывать. И никто не говорит вам, что делать…
– Вы ничего обо мне не знаете, – резко перебивает он.
– Я буду счастлива, если вы дадите мне возможность вас узнать.
– Мне это неинтересно. Я также не хочу знакомиться с вами. Наш брак всего лишь сделка, ничего больше. И мне нужно только выполнить ее условия.
Я прижимаю платье к груди, словно стремясь физически защититься от невидимой раны. Неужели я ждала чего-то другого? На что я вообще надеялась? На историю великой любви? Ха! Той любви, о которой читают в книгах молодые девушки, на самом деле не существует. Я видела «любовь», которая связывала отца и Джойс. Вот она настоящая и, признаться, не слишком-то мной желанная.
Нет, я вовсе не ждала от него любви. Но, наверное, все же надеялась, что хотя бы здесь во мне не будут видеть обузу.
– Справедливо, – тихо произношу я.
– Вы хотите знать что-то еще? Или я удовлетворил ваше любопытство?
– В полной мере.
– Хорошо. Надеюсь, в этом доме у вас не возникнет проблем. Соблюдайте правила, и вы ни в чем не будете нуждаться, пока мы оба ступаем по этому миру смертных. Больше мы с вами никогда не увидимся.
Скрип кресла сообщает, что муж поднялся на ноги. Его шаги постепенно затихают вдали.
Я бы хотела добавить что-нибудь еще или хотя бы четко понять, что мне вообще нужно. Однако мне с детства запрещали испытывать какие-то желания. Лишь указывали, что я могу, а чего нет, и со временем я просто разучилась делать выбор. Утратила с рождения присущее всем людям умение решать самой за себя. Оно увяло и засохло оттого, что им никогда не пользовались.
Даже зная, что он ушел, я сижу на месте почти десять минут, просто глядя на чернеющие за окном деревья. Уже стемнело, и в свете убывающей луны почти невозможно различить их мрачные силуэты на границе леса. Но постепенно меня все сильнее охватывает странное чувство, как будто нечто смотрит на меня в ответ.
Не в силах бороться с беспокойством, я решаю вернуться в свою комнату. Однако, выйдя в коридор, слышу доносящиеся из главного зала шаги. Я медленно поворачиваюсь к ведущей в мое крыло двери. Потом, отбросив здравый смысл, на цыпочках подкрадываюсь к ней и прижимаюсь ухом к деревянной поверхности.
Оттуда доносятся приглушенные голоса, но я не могу разобрать слов. Они кажутся странными, чужими, как будто их произносят на незнакомом языке. Я осторожно приближаюсь к одному из окон, откуда открывается вид на круглую подъездную дорожку. Пусто. Возле дома нет даже кареты, в которой я сюда приехала.
Интересно, кто тогда разговаривает в зале? Здесь живет кто-то еще? Если верить Орену, в доме, кроме нас троих, больше никого нет. А вдруг он солгал? И если да, то почему?