– И что теперь? – поинтересовалась девушка.
– У меня есть три задачи, выполнение которых обязательно, – улыбнулся дед. – Во-первых, напоить тебя кофе.
Что-то щелкнуло в голове у Полины. Не так давно было что-то, связанное именно с кофе. Вот только что? За последнее время произошло так много всего…
Она последовала за дедом на кухню, там он легко разобрался с громадной машиной и через пару минут в чашечки уже лился ароматный эспрессо.
– А что потом? – поинтересовалась она, взяв свою порцию.
– Все должно быть вовремя, погоди.
Они сели за столик. Дед со смарта приглушил яркий свет. Полина внезапно вспомнила про родителей – но ее гаджет так и не подавал признаков жизни.
– Плэнэт-сервера мертвы, – подтвердил догадку дед. – Но ты не беспокойся – террористы не успели отключить ни один купол полностью. В седьмом, девятом и одиннадцатом вырублено до трети генераторов, но воздуха хватит до прилета помощи. Твои родители живы и здоровы.
– Расскажи про себя, – попросила девушка.
– Да что рассказывать? Я был глупым и упертым, а потом сразу стал старым и неуклюжим, – рассмеялся дед. – Вот и вся история. Я слишком мало уделял внимания семье. Эту ошибку мне уже никогда не искупить. Лучше расскажи, как у тебя в школе?
Они пили обжигающий кофе маленькими глотками, перекидываясь фразами.
Было ощущение, что они опять только-только познакомились. Словно не было этих месяцев, за которые дед стал для Полины самым близким человеком – но чувствовалось, что дистанция между ними небольшая, и скоро снова исчезнет. И можно будет говорить о самом личном без страха и неудобства.
Когда кофе кончилось, дед сделал еще порцию, и разговор продолжился. А потом он спросил:
– Тебе какие танцы нравятся?
– Да мне в общем-то все равно, – ответила Полина. – Ну, вальс, наверное. Еще танго, но я его танцевать не умею. Всякие мазурки и менуэты вообще для меня темный лес. Под современную музыку попрыгать можно.
– Ну, тогда пусть будет вальс, – сказал дед, и что-то набрал на смарте, а потом явно потянул на нем бегунок, увеличивая громкость.
Заиграла музыка. Вроде бы это был Шопен, но что-то из не очень известного.
– Да ладно! – возмутилась Полина. – Там люди на улице мертвые! Здесь за стеной террористы небось пытаются к нам добраться!
– И тем не менее, – дед улыбнулся. – Знаешь, в Южной Америке есть обычай – на пятнадцатилетие девушка танцует со всеми своими родственниками-мужчинами, а они дарят ей разные подарки.
– У меня день рождения был три месяца назад!
– Моя корпорация отказалась предоставить мне отпуск в то время!
Полина неожиданно для себя расхохоталась. А потом встала и протянула руку стоящему рядом деду.
А потом был танец. Причем в нем не было ничего фривольного, даже на малую долю. Просто Полине рядом с этим человеком было так спокойно и уверенно, как ни с кем и никогда.
И пусть где-то рядом еще пытались уничтожить Марс террористы с вырванными клыками, пусть помощь в виде космических кораблей с Земли еще была в пути – это не имело значения.
Не надо было думать, не надо было что-то делать, дед вел ее четко и точно. Полине оставалось только следовать за ним, наслаждаясь ощущением безопасности.
– Благодарю вас, – коротко поклонился дед.
– Вы очень любезны, – по ощущению, у Полины впервые в жизни получилось сделать книксен изящно, а не кое-как.
– Ты говорил о трех задачах, – вспомнила девушка.
– Да, – согласился он. – Но всему свое время.
Девушка поджала губы. Дед посмотрел на нее, покачал головой и сказал:
– Понимаешь, первая копия – то есть настоящий я – осталась там, на Плутоне. И когда сюда прилетят с Земли и начнут расследование, если я попаду к ним в руки – а других вариантов нет – они быстро все выяснят. Меня сотрут. Личность в андроиде на Плутоне – тоже. Дед, которого ты знаешь, исчезнет навсегда.
– И что же делать?
– Есть единственный вариант. Помнишь, я тебе пересказывал фильм, в котором андроид из будущего уничтожает новейшую разработку…
– …А потом и самого себя?
– Да.
У Полины навернулись слезы.
– Да ладно, хватит тебе, – ворчливо заявил дед. – Во-первых, я всего лишь вторая копия. Во-вторых, тот Дед, с которым ты общалась все это время, останется жив – и вы сможете продолжить ваши разговоры. А пока – сделаешь мне смузи? Я слышал, у тебя отлично получается.
Здесь ягодный фреш был не замороженным, а охлажденным. И выбор, выбор!
Полина плакала и делала смузи.
И постепенно понимала.
Пусть все идет так, как идет. Ее дед – тот, который на Плутоне – наверняка найдет выход, и рано или поздно будет рядом с ней.
Потому что теперь он точно знает – это возможно.
А он, вообще-то, специалист по самым невозможным вещам.
Вместе со смузи она шагнула обратно к световому кругу, в котором сидел дед.
В кафе тихо играл вальс. А внутри у девушки рвал душу на части сбивающийся южноамериканский ритм.
♀ Почти маджонг
– Ваш ход, ладья.
– Стоп!
Пухлый режиссер в клетчатом пиджаке вскакивает и машет руками.
– Что вы мямлите, что вы мямлите? Ли, проснитесь уже, черт возьми! Вы же влюблены в нее, вы скоро погибнете – и вам отчаянно, безумно жаль! Покажите это зрителю, чтобы зритель рыдал! Ане бубните, как комическая старуха, забывшая вставную челюсть в гримерке.
На сцене – мужчина и женщина. Черно-белые декорации, прожекторное освещение. Он – в смокинге, она – в вечернем платье. Звучит регтайм.
– Простите, мэтр, задумался.
Ли слегка наклоняет голову. Он – высокий брюнет, отлично сложенный, с классическими чертами лица.
– Думать будете в судоку. А здесь театр, здесь надо играть. Жить! Еще раз с реплики ладьи. Хидден, помогите ему.
Режиссер усаживается в кресло. Хидден кивает. Она – пепельная блондинка, высокая, очень грациозная. Взгляд прямой и честный – ладья. На сцене ей легко.
Хидден стоит в круге света, прижимая руки к груди. Ли – напротив, в полумраке, выражения его лица не видно.
– …Жизнь черно-белой только кажется. Поступки – стеклышки калейдоскопа, узор судьбы так просто изменить!
– Но сложно удержать! – Ли выступает из тени.
– Вы правы, офицер. Но есть всегда надежда. Кто счастья ждет, кто ищет, не боясь, достоин лучшей участи, чем смерть на поле боя!
– Что может быть честней и благородней? Ведь это долг.
– О долге слов не тратьте. Долг выглядит бессмысленно и подло, когда мечту ему приносят в жертву.
– Мечту… – произносит Ли чуть дрожащим голосом. – Клянусь, мечтал я не об этом.
– Хорошо, хорошо! – шепчет режиссер.
– … Я музыкой, как воздухом, дышал. Я терцией, как ливнем, наслаждался. Пьянел от каждой квинты – как от пинты эля. Но в прошлом все. Осталась лишь война. Война – и вы, которую я встретил так поздно, так внезапно. И напрасно. Вы белая, то злая месть судьбы. А я, не лгу, играл всегда за черных, и черных не предам.
Ли порывисто сжимает Хидден в объятиях и целует. Затем отшатывается.
– Ну вот и все. Убейте! И простите.
– Но партия не кончена! Не смейте мне запрещать бездействие!
– Мы лишь фигуры. Воля Игрока на все…
– Я выражу протест, уйду, исчезну с клетки!
– Ваш ход, ладья.
– О, есть ли справедливость? – Хидден воздевает руки к потолку. – В игре, где мы – ничто, мы лишь статисты, мы – ветер, тень, букашки-однодневки. К чему стремиться нам, за что сражаться?
– Не плачьте, ваших слез я не достоин. Все смертны. Будет новая игра. Однажды…
– Но не с нами!
Хидден без сил падает на колени.
– Вот, вот, другое дело! – кричит режиссер и начинает хлопать.
Хидден поднимается с колен и вместе с Ли раскланивается.
– Хватит на сегодня, господа, и так задержались. Отдыхайте. Завтра – как обычно.
Режиссер подхватывает портфель, и через минуту его уже нет в зале.
Хидден и Ли готовы разойтись по своим гримеркам.
– Ты была, как всегда, неотразима, – говорит он, белозубо улыбаясь.
При виде его улыбки Хидден забывает обо всем на свете. Даже о том, что только что злилась на Ли за плохую игру.
– Вечером работаешь? – спрашивает она, просто чтобы не молчать.
– А как же! – вздыхает Ли. – Придешь болеть за меня?
– За вашу команду, ты хотел сказать? – Хидден тоже улыбается, но не широко, как он, а робко. – Атвоя жена?
– Она вечером занята в кондитерской.
– А ты не можешь без поддержки, да?
– Да, – чуть помедлив, говорит Ли. – Ты же знаешь.
– Хорошо, – кивает Хидден. – Я приду.
Она направляется в гримерку, сердце выдает какую-то мелодию с синкопами.
Хидден тоже нужно успеть поработать.
«Когда-нибудь я приглашу тебя на настоящую игру, а не на то убожество, которым вынужден заниматься, чтобы прокормить семью», – думает Ли.
Сегодняшний клиент живет в замке. Замок нелеп и помпезен – огромное количество позолоты на элементах декора и много нефункционального пространства – так показалось Хидден, еще когда она разглядывала снимок. Такси подвозит к парадному крыльцу. Хозяин встречает наверху, он немного похож на Ли, так же самоуверенно улыбается. Но при этом – стар, лыс и примитивно мыслит, судя по выражению глаз. Он неприятен уже заранее.
Хидден взбегает по ступеням, цокают маленькие каблучки.
– Я не опоздала?
– Вы вовремя.
Хозяин замка наклоняется, чтобы поцеловать ей руку – без рисовки и подобострастия. Обычная вежливость, понимает Хидден. Ее мнение о клиенте меняется в лучшую сторону.
Они проходят в холл. Он огромен и почти пуст, при этом обустроен со вкусом – немногочисленные стулья в стиле модерн, имитация камина.
– Вы будете работать на втором этаже, – предупреждая вопрос Хидден, говорит клиент.
Они поднимаются по узкой лестнице и попадают в комнату, наполненную вещами снизу доверху. Хозяин подает Хидден список.
– У вас – стандартный набор. Ключи, свитки, свечи, затем – в порядке наименований. Среди свитков должен быть рисунок моей дочери, он мне очень дорог. Уложитесь во время – получите двойную оплату.